Вот вечно я вляпаюсь. Вместо того, чтобы быть уже у Бориса, торчи теперь два часа на Греческом, карауль какой-то джип.
Джип не приехал, я сообщила об этом Гоше по телефону и со спокойной совестью поехала на вокзал.
Когда выходила на перрон платформы «Петровка», с другой стороны к ней подошла электричка на Питер. Боковым зрением, когда она трогалась, я увидела, что в последний вагон почти на ходу вскочил… Гоша.
Что за чертовщина! Он же сказал, что будет где-то за городом следить за лежбищем Купца. Тогда почему он в Петровке? А может, он?… Батюшки, да это же он за мной следит! Вот ревнивец маленький! Заставил меня торчать в городе, чтобы сорвать мне встречу с любимым! Ну я ему устрою…
Борис был чем-то расстроен.
В фирменном книжном магазине я купила ему в подарок роскошный каталог декоративных растений. Там был целый раздел о кленах — о маньчжурских, японских… У Бориса был «пунктик» на эти деревья: он разводил их разные виды, выписывал откуда-то саженцы… Но даже этот каталог не порадовал Бориса. Он скользнул взглядом по обложке и отложил книгу в сторону.
— У тебя неприятности?
— Да. Проблемы.
— Я могу помочь?
— Нет. Мне никто не может помочь.
На улице загудела машина. Я подошла к окну. Через открытые ворота из усадьбы выезжал джип. Я инстинктивно взглянула на номер. Он был залеплен грязью.
— Что же все-таки случилось?
Я подсела к нему на диван, обняла.
— Боже, как я ненавижу щелкоперов-журналюг! — Борис даже сжал кулаки. — Понимаешь, один гад в городской газете статейку сварганил, и теперь из-за этого у моих друзей большие проблемы.
— В жизни?
— И в жизни, и в бизнесе. Это — мои партнеры. И теперь все может рухнуть…
Борис бегал по комнате, швыряя вещи. Это уже было похоже на панику.
— Успокойся. Может, не все так плохо…
— Да ты же не понимаешь ничего!
— Конечно. Ведь ты же ничего не рассказываешь. Может, есть все-таки выход?
Борис сел, закурил. Потом внимательно посмотрел на меня:
— Света, ведь ты же — психотерапевт. Значит, у тебя есть знакомые медики…
— Есть. — Я знала, что если дело касалось чьего-то здоровья, мне поможет Васька.
— Слушай, — Борис, кажется, взял себя в руки, — а ты не могла бы достать одну справку? Понимаешь, у меня есть одна знакомая… В общем, нужна достоверная справка, что у женщины — оч-чень сложная беременность. Токсикозы там и прочее сообразишь? Надо, чтобы такой был диагноз, чтобы было понятно, что она чуть ли не при смерти. Нужен, мол, медицинский уход, госпитализация…
— Могу, конечно. Если у нее действительно такая беременность, она на самом деле должна давно лежать на сохранении. — Я почувствовала ревность к какой-то незнакомой мне даме, о которой так заботился Борис. — Она от тебя беременна?
— Чего? — Борис расхохотался. — Да она вообще не беременна. У нее уж и климакс, наверное.
— А, — успокоилась я, — просто нужна такая справка?
— Да. Просто справка.
Я взяла свой мобильник, позвонила Ваське на соседнюю улицу и пересказала суть просьбы. Подруга обещала достать справку уже завтра. В конце спросила:
— Свет, а ты где? Мы тебе с мамой домой звонили.
— Как Нина Дмитриевна?
— Все о'кей!
— Да я… у друзей, — сказала я правду.
— Знаешь, а Кузя сегодня не приходил, — невпопад сказала Василиса.
…Справку я отдала Борису утром в городе.
Уже пять дней, как Ляля под арестом. Это сообщил мне Гоша. Соболин просил подготовить эту информацию в ближайший номер. Ради антуража и «правды жизни» я решила сходить еще раз на Офицерский.
Уже уверенным шагом я захожу в парадную напротив дома № 3. Курю, глядя на улицу. И — не верю своим глазам.
Потому что один за другим бледные парни и девчонки… заходят в нехороший подъезд и уходят обратно проходными дворами.
Я чувствую, как у меня начинают дрожать руки. Что же это такое? Мистика какая-то.
Я пристально смотрю на знакомую дверь. Вдруг она открывается еще раз, и на улицу выходит красивая брюнетка. Я не успеваю разглядеть ее лицо: высокая женщина поворачивается ко мне спиной и исчезает из поля зрения.
Ляля— черная? Да быть этого не может!
Я, ломая каблуки, качусь вниз по лестнице и выскакиваю на Офицерский. Никого. Тихая, пустая улочка.
Чуть не угодив под колеса, торможу какого-то частника и мчусь в Агентство.
Обнорский — в Киеве, Повзло читает лекции на журфаке, Соболин — на пресс-конференции в ГУВД. А меня сейчас просто разорвет на части от мыслей и подозрений.
— Светлана, к вам!
Охранник пропустил в кабинет незнакомого парня с букетом белых лилий.
— Завгородняя Светлана Аристарховна?
— Да.
— Наконец-то я вас нашел! У меня ведь был только ваш домашний адрес. К счастью, ваша родительница дала рабочий. Мы ведь подарки должны вручать лично в руки. Я — курьер из фирмы «Праздник». У нас все четко по инструкции. Распишитесь в получении.
Пока я подписывала бумажку и предъявляла паспорт, в кабинет вошла Агеева.
— Ой, лилии! Света, их надо немедленно куда-нибудь отнести. В другой кабинет. Можно в наш. Ты не знаешь, как от запаха лилий может болеть голова. А ты еще слаба после болезни.
Я сняла цветную упаковку на маленькой бархатной коробочке. Внутри, на зеленом атласе, лежала золотая подвеска: желтый кленовый листик с капелькой росы — сверкающим бриллиантом.
Агеева, глядя из-за плеча, схватилась за сердце:
— Света! Кто — он?
Наверное, я слишком пристально смотрела на этот лист клена. Не знаю почему, но я чувствовала, что случилось что-то непоправимое.
Я молча разорвала конверт, из которого выпал тонкий листок бумаги.
«Спасибо, моя красавица, ты очень помогла. Я должен срочно уехать. Увидимся не скоро. Скучаю.
