Мы пили кофе с коньяком и болтали так, будто были давно знакомы. Борис закончил Техноложку («химик», как пошутил он), успел поработать на советском заводе, посидеть на 120 рэ. Потом начались кооперативы, и он рискнул.

И вот — дорос до собственной фирмы.

В общем, дела идут, контора пишет.

— А почему же вы все-таки запрещаете охранникам пускать кого-либо к вам в усадьбу? Ведь вчера чуть дом не сгорел…

— Ну, во-первых, Светочка, не такие уж они и охранники. Один — газоны стрижет, другой — истопник (баня, камин, дрова на зиму все на нем), третий за собаками и домом следит. Еще одна женщина из местных пару раз в неделю приходит порядок навести… Такой большой дом присмотра требует, а я могу себе позволить содержать помощников… А то, что не пускаю… А что тут посторонним смотреть? Завидовать?… Не люблю я завистников.

— Ну, если бы у вас тропинки были золотыми плитками вымощены…

— Если бы я мог мостить тропинки золотом, я бы это сделал не в России, а где-нибудь в Калифорнии. Вы, Светочка, как психотерапевт, должны меня понимать — сами ведь здесь живете…

(Я представилась Васькиной профессией — этот номер мне часто сходит с рук.)

Мы еще какое-то время говорили ни о чем. Шарик — вопрос, шарик — ответ: этакий пинг-понг — узнавание.

Кофе был выпит. ПАУЗА ЗАТЯНУЛАСЬ…

***

Мы сидели на распахнутой постели и курили. Во всем теле была необыкновенная легкость. Говорить не хотелось.

Я протянула руку и машинально взяла со стола книгу.

— «Хроники капитана Блада».

— Да, это моя любимая книжка с детства.

— Капитана Блада… Блад…

Тебе что-то напоминает это имя? — Борис приподнялся на локте.

— Да, я что-то в газетах вспоминаю.

— Света, ты читаешь газеты? Ну ты меня уморила.

— Да, иногда просматриваю. Профессия обязывает (как приятно, когда врать легко). Вроде был шумный процесс против одной профессорши — Марии Блад. Она — известный в городе специалист по очистке крови.

— А что она натворила? Кровь плохо очищала?

— Клинику содержала частную, где ставила опыты над наркоманами. В общем, преступница.

— Ее посадили?

— Нет. Ничего не доказали.

Значит, не преступница.

— Да ты не понял — опыты над живыми людьми!

— Ну так ведь она же — ученый! Ну скажи, пожалуйста, разве может студент мединститута стать настоящим хирургом, если будет все время препарировать трупы в анатомичке или резать лягушек? Ведь надо же однажды со скальпелем и к живому человеку подойти.

— Но она все это делала в закрытой частной клинике. Это у нее бизнес был такой.

— Деньги брала? Так они ей на реактивы, на аппаратуру были нужны.

Может, она мир хотела спасти от опасной заразы; может, без пяти минут Нобелевский лауреат. А как же по-другому науку двигать?… И при том… Опыты — над наркоманами… Не такие уж это и люди…

Борис неожиданно посерьезнел, голос у него стал жестким. Я вспомнила недавний разговор с коллегой — Соболиным: «Они, Светочка, не люди, а — нелюди. Я бы их всех за Уральский хребет, в резервации…»

Ты так говоришь, словно эта Мария тебе очень нравится. А она, между прочим, как писали (врала я), — лесбиянка.

— Ну, тогда она мне точно нравится, — вдруг развеселился Борис. — У нас с ней, оказывается, много общего: я ведь тоже безумно люблю хорошеньких женщин.

И он накрыл меня подобно урагану…

***

Из дома мы вышли, когда начало смеркаться. Это были последние июльские белые ночи. Еще пара недель, и лето повернет к осени, вечера станут темными.

От леса в поселок ползли первые туманы. На траве лежала роса. Я ступила с тропинки на газон и как ошпаренная отскочила в сторону: мне показалось, что по ноге пробежало что-то мокрое и колючее.

Борис тут же наклонился и раздвинул розовый куст:

— Света, смотри, ежик!

Господи, да они тут все помешаны на колючей живности.

— Ах ты, мой проказник, Кеша!

Я его, Светочка, давно заприметил.

Живет у меня под хозблоком. Каждый вечер выходит на охоту, шляется где-то всю ночь, а потом возвращается. Мои парни ему блюдце с молоком даже завели.

— Это у него от молока вся шкура белая?

— Это не шкура, а иголки. Роса, наверное, посверкивает…

В этот момент за забором раздался гудок машины. Один из парней-охранников (истопник) выглянул за калитку и отозвал Бориса в сторону. После короткого разговора Борис подошел ко мне:

— Извини, милая, я не смогу тебя проводить, у меня встреча с партнерами. Ты ведь одна не заблудишься?

Он поцеловал меня и повел к калитке. В это время парни открывали ворота, в которые въезжали два джипа. Водитель первого понес по тропинке в сторону хозблоков какие-то пакеты.

***

Да, тяжела жизнь коммерсанта, решившего делать бизнес в России. Я уже давно смирилась с тем, что у богатых «первым делом — самолеты».

Идти к Василиске не хотелось. Но и гулять одной в потемневшем парке — тоже удовольствие не из приятных. Я потопталась в нерешительности на дорожке и, делать было нечего, пошла к Васькиной даче.

Впереди меня дорогу осветили две пары фар. Я едва успела отскочить в сторону — мимо пролетели, обдав грязью из лужи, два темных джипа. «Паразиты! Днем, что ли, не могут ездить? Одно дело — партнеры Бориса сидят сейчас, вопросы решают, другое — ночные хулиганы на дорогах… Жаль, номера не заметила — натравила бы на вас гаишников!»

***

Дома застала странную картину. На подоконнике с несколькими закладками лежал психотерапевтический справочник. А Васька на кухне поочередно открывала крышки с банок и совала туда нос: в муку, в соль, в песок, в крахмал…

— Муравьи, что ли, завелись? Ревизию делаешь?

Васька нервно отставила банки в сторону и, как мне показалось, прислушалась. Я тоже. Из спальни Нины Дмитриевны раздавалось тихое пение: «В белую ночь соловей нам насвистывал…»

Я никогда до этого не слышала, чтобы Нина Дмитриевна пела, и поэтому вопросительно взглянула

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату
×