— Простите, Элис, — говорил спустя несколько минут Брент матери Байрони, — но ему действительно нужно немного отдохнуть.
— Наверное, — согласилась Элис, беспокойно поглядывая в сторону конюшни. — Чашечку чая, мистер Хаммонд?
— Брент, мэм. Да, с удовольствием.
— Мама, я хотела бы поговорить с Брентом. — Пока ее мать не скрылась в доме, Байрони не произнесла ни слова. — Удивляюсь, как это она не бросилась на тебя, чтобы защитить своего драгоценного мужа.
— Это ее жизнь, Байрони. Пусть будет так, как есть. Ты ничего с этим не поделаешь.
— Зачем ты здесь?
Брент услышал неуверенность в голосе жены и забыл о своем гневе. В самом деле, уже добравшись до Панамы, Брент не мог дождаться встречи с Байрони.
Он, несомненно, был прав, сказав Лорел, что с Байрони не соскучишься.
— Я просто подумал, что было бы по-джентльменски сопровождать собственную жену из Сан-Диего в Сан-Франциско.
— Я не нуждаюсь в твоем сопровождении, — вздернула Байрони подбородок. — Ты прекрасно знаешь мои планы; Брент. В конце концов, салун принадлежит и мне, и ребенку.
— Ну, что же, я не возражаю, дорогая. Я хочу сказать, следуй своим планам. У меня достаточно других дел, чтобы заниматься еще и салуном.
— Что ты хочешь сказать?
— Позднее, Байрони. Я скажу тебе позднее.
— Невозможный человек!
— Некоторые вещи никогда не меняются, любовь моя.
Через три дня они отплывали из Сан-Диего. Байрони что-то про себя напевала, а Брент был замкнутым и хмурым. Но это не имело значения. Пусть себе молчит, пусть играет с нею, подшучивает и поддразнивает.
Байрони просила его все объяснить, а он только отмахивался от нее и говорил: «Позднее».
Она махала матери носовым платком, стоя на палубе «Летучего Билли», и непроизвольно отступила назад, внезапно увидев рядом с матерью своего отца, также доброжелательно махавшего им рукой.
— Какой дьявол его сюда принес? — громко выразила недоумение Байрони.
— Мне кажется, что Мэдисон Девит счастливый человек, — заметил Брент.
— Что ты имеешь в виду?
Брент широко улыбнулся Байрони, и она ответила ему озорной улыбкой:
— Понимаю. Скажешь позднее.
— Вот именно, — бесстрастно согласился он.
Каюта оказалась маленькой и тесной, едва вмещавшей кровать, небольшой шкафчик и плетеный стул.
— Это лучшее, что я мог найти для нас троих, — Брент бросил плащ на спинку стула.
Скрестив на груди руки, Байрони смотрела на мужа.
— Ну что?
— Ты не хочешь сказать мне, как безумно счастлива оттого, что я снова с тобой?
— Я оставлю при себе свою безумную радость, — возразила она, с трудом сдерживая игравшую на губах улыбку. Сердце Байрони возбужденно билось.
Брент принялся расстегивать пиджак и рубашку.
— Надеюсь, ты не хочешь есть, — заметил он, не глядя на жену.
— А что?
— А то, что я намерен долго не выпускать тебя из этой постели.
— Брент, ты самый своевольный человек! Поступаешь как похотливый боров, у которого на уме всегда одно и то же, — с трудом подыскала сравнение Байрони.
— Полагаю, что «похотливый» самое подходящее слово. А теперь помолчи, женщина, — добавил он, подняв ладонь. — Я скажу тебе все, что ты хочешь узнать, после того как доведу тебя до полного изнеможения своими ласками.
Возражать Байрони не хотелось. Она для виду сделала попытку к сопротивлению, когда Брент нежно привлек ее к себе и принялся целовать.
— Знай, Байрони, я люблю тебя, и если ты еще когда-нибудь от меня сбежишь, я…
— Что? — улыбаясь, спросила Байрони.
— Позднее, — уклонился Брент от ответа, целуя ее в шею.
— Когда ты успел заказать это? — спросила Байрони, жадно глядя на подносы с едой, которые три часа спустя внес в каюту стюард.
— Все дело в моем обаянии, — ответил Брент. Он поставил подносы на кровать между ними. — Пока ты будешь восстанавливать свои силы — взгляни-ка, какой аппетитный цыпленок! — я скажу тебе все, что ты так хотела услышать.
Байрони вонзила зубы в грудку жареного цыпленка.
— Интересно, есть здесь где-нибудь соль?
Брент был ошеломлен.
— Итак, — сказал он, — в будущем, когда ты будешь проявлять упрямство, мне не останется ничего другого, как просто класть тебя на спину.
— Да, — согласилась она. — Подозреваю, так и будет. Соли, пожалуйста.
— Черт побери, Байрони, ты ничего не хочешь узнать?
Она взглянула на поднос.
— Не передадите ли мне кусочек этого восхитительного на вид хлеба?
— Сейчас, — ответил он и передал Байрони хлеб.
Спустя несколько минут Брент прервал подробный рассказ Байрони о том, как она добиралась до Сан-Диего.
— Ты наелась?
— О да. Цыпленок был чудесный, морковь замечательная, а хрустящий картофель как раз такой, какой я люблю, ну и…
— Хватит! — прорычал Брент.
Байрони посмотрела на мужа из-под опущенных ресниц и с веселым смехом упала на подушки.
Брент поставил поднос на пол и вытянулся рядом со все еще смеявшейся женой.
— К тебе вернулись силы, Брент?
— Ты не леди, — заметил тот.
— Ты чем-то недоволен?
— Я буду доволен, когда ты наконец позволишь мне продемонстрировать мое благородство.
Байрони ласково улыбнулась мужу.
— Ты продал Уэйкхерст, освободил всех рабов, дал каждому денег и многих из них отправил в Калифорнию. А теперь собираешься купить ранчо на юге от Сан-Франциско и заложить собственный городок, населенный чернокожими горожанами. Ты отдал Лорел выручку от продажи и отправил ее на все четыре стороны с хорошо набитыми карманами. Наверное, выделил пособие моей матери и нанял человека для доставки денег к ним на дом. Что-нибудь еще?
— Переспал с Лорел, ради старого знакомства.
— Нет, этого ты не сделал. А всех бывших рабов поручил попечению Джоша.
— Как ты все это узнала?
— Ты говорил во сне. А что касается доставки денег матери так, чтобы отец не смог протянуть к ним свои жадные лапы, то это я придумала сама.
— Проклятие! — вырвалось у Брента. Он положил руку на округлившийся живот Байрони, задумчиво глядя на нее. — Мне раньше никто не говорил, что я разговариваю во сне да еще рассказываю
