— Вот что, Байрони, в самом деле пойди переоденься, а потом я поеду с тобой, и мы обсудим твои.., планы.
«Он издевается надо мной», — думала она, поднимаясь по ступенькам. Наверху ее ожидала Лиззи, необычно спокойная. Обычно она без умолку болтала, пока ее ловкие пальцы управлялись с пуговицами и расправляли складки. Но сейчас голова Байрони шла кругом от бесконечных мыслей, и она ни о чем не спросила девочку.
Когда Байрони вернулась на веранду, Брент сидел рядом с Лорел с бокалом мятного напитка в руке.
— Я готова, Брент, — бросила она.
— Так быстро? — спросил тот, подчеркнуто растягивая слова. — Что ж, хорошо. С моей стороны было бы в высшей степени невежливо заставлять ждать леди, в особенности собственную жену.
Спустя пятнадцать минут они уже направлялись бок о бок на плантацию. Байрони внезапно повернулась.
— Вчера вечером ты спрашивал, чего я хочу, Брент.
— Спрашивал, разве? Страшно глупо с моей стороны. Ну так и в чем же дело? Хочешь возвратиться в Бостон? С бриллиантами и с большими деньгами? Я хочу уточнить, с моими деньгами?
Руки Байрони судорожно вцепились в повод, и ее кобыла немного заартачилась. Чтобы ее успокоить, потребовалось несколько минут.
— Нет, — возразила она, не глядя на Брента. — Мне нужны продукты и одежда для рабов.
— Моя самоотверженная женушка, — начал Брент и наклонился к ней ближе. В синих глазах пряталась издевка.
— Брент, — проговорила, — с меня хватит этих глупостей.
— Каких глупостей? — спросил он, но Байрони поняла, что застала его врасплох. Она не позволит ему издеваться над ней!
— О, — ее голос зазвучал совершенно спокойно, — разве мы не говорили о демонах, которые правят тобой?
Он, прищурившись, смотрел на Байрони.
— Мэгги как-то сказала мне, что иногда приходится применять чрезвычайные меры, чтобы привлечь внимание мужчин. Именно поэтому я и купила кнут.
— Думаю, пора поворачивать домой, — заметил Брент.
— О нет, еще нет. Неужели ты действительно думаешь, что все женщины бесчестны и готовы на все?
Что все женщины чего-то хотят?
— Довольно, Байрони.
— Довольно? Десять лет вдалбливать себе в голову подобные мысли — больше чем довольно, Брент.
Если бы Лорел знала, какое огромное влияние она на тебя оказала, то, наверное, потеряла бы дар речи. Она соблазнила нормального юношу и превратила его в недоверчивого, ожесточенного мужчину.
Брент грубо выругался.
— Брент, пожалуйста, выслушай меня! Мэгги — женщина, но она твой друг, верно? Ты ей доверяешь?
— Замолчи, Байрони. Ты не понимаешь, о чем говоришь.
— Очень может быть, — согласилась она, стараясь заглянуть ему в лицо. — Я думаю, что ты боишься быть со мной ., искренним и открытым, боишься, что полюбишь меня и что я буду пользоваться этим. — Она схватила его за рукав. — Разве не правда?
Он стряхнул с себя ее руку и натянул повод.
— Брент, подожди! Как насчет одежды и продуктов для рабов?
— Как ты сама сказала, Байрони, все женщины всегда чего-то хотят. Сегодня ты играешь в самоотверженную маленькую владелицу поместья. А завтра?
— Брент, прошу тебя!
— Почему бы тебе не продать колье Айры Батлера?
Денег бы хватило, чтобы сыграть роль щедрой леди.
Брент развернул жеребца и быстро скрылся из глаз Байрони.
Она застыла, глядя ему вслед. Она, несомненно, была права. Только не понимала размеров чувства вины мальчика, его предательства и роли женщины в этом предательстве. И никогда бы этого не поняла, если бы они не приехали в Уэйкхерст. Как он замкнут!
И упрям. И стал совершенно невозможным, когда она слишком приблизилась к нему. Байрони распрямила плечи и направила кобылу к дому.
Как теперь поступит ее муж?
Она видела, какой он был в тот вечер после ужина — предельно мягок и любезен. И отчужден.
— Жареная окра восхитительна, — восторгался Брент. — Я уже забыл, какими чудесными достоинствами отличается южная кухня.
— Ты прав, — согласилась Байрони, улыбаясь всем сияющей улыбкой. — В Бостоне мы ели одну рыбу. В то время мне было пятнадцать лет, и я была уверена, что у меня вот-вот вырастут жабры.
— Неужели тетя Аида не рассказывала тебе о жизни? — обратился к ней Брент, по привычке растягивая слова. — В пятнадцать лет растут куда более интересные вещи, чем жабры.
Ей тут же захотелось швырнуть в него тарелку с фасолью.
— Тетя Аида никогда не была замужем, — услышала она свой резкий голос. — Она не.., то есть она никогда не стала бы говорить… — Байрони умолкла, прерванная заливистым смехом Лорел.
— Вы так хорошо умеете рассмешить, Байрони, — заметила Лорел, слегка прижимая к губам льняную салфетку. — Наверное, у каждой девушки есть подобная родственница.
— Незамужняя, а значит, несведущая и сверхскромная? — спросил Брент.
— Ты, брат, и сам был неженатым еще совсем недавно, — повернулся к Бренту Дрю, — но я как-то не могу отнести эти слова к тебе.
— А я не могу отнести их к большинству женщин, — развил его мысль Брент, глядя на жену. — Разумеется, если женщина не отличается ни лицом, ни фигурой, способными привлечь мужчину, то, я считаю, она должна заниматься благотворительностью и другими добрыми делами. В этом смысле женщинам, сидящим за этим столом, сильно повезло, ты согласен с этим, Дрю?
— А если мужчина не располагает ни лицом, ни фигурой, привлекательными для женщины, он должен поступить так же?
— Вы хотите сказать, он должен наложить на себя епитимью и оставаться бобылем? — засмеялся Брент. — О нет, моя дорогая, если у него есть деньги, он просто сможет купить себе все, что ему нужно.
— Если бы женщины имели хоть какую-то власть, это было бы невозможно, — заметила Лорел.
— Слава Богу, женщины не располагают властью, присущей мужчинам, — качая головой, продолжал Брент. — Иначе каждый из нас, смертных, превратился бы в жалкую собачонку, вымаливающую подачки.
Байрони бросила быстрый взгляд на Лорел. Она, разумеется, была права. Если бы у Лорел была власть, а власть — это деньги, разве она вышла бы замуж за отца Брента?
Если бы у меня были деньги, я никогда не вышла бы замуж за Айру.
А Брент? Байрони покачала головой в ответ на свои думы, не зная о том, что муж смотрел на нее из-под опущенных ресниц. Она хотела его, ее тянуло к нему.
Но и здесь не было выбора. Он снова заговорил с этой его дурацкой манерой растягивать слова:
— Интересно, много ли женщин уступили нам, бедным мужчинам, если бы их не вынуждали к этому обстоятельства ?
«Он думает о нас с ним, — решила Байрони. — Или о тех женщинах, которым платит. О своих любовницах».
— Полно, брат, — заговорил Дрю. — Не будь таким циничным. Видишь ли, существует еще такая
