несколько итальянских баллад, нежных и печальных.
Когда Монтегю принес чай, Берк невольно встрепенулся — он не ожидал, что время пройдет так быстро. Кивнув дворецкому, он громко сказал:
— Это было восхитительно, дорогая. Я получил огромное удовольствие. Спасибо. Иди сюда, выпьем чаю перед тем, как идти спать.
Но Ариель не хотела идти спать. Вообще. Никогда. Она бесцельно возилась с чашкой, раздавила кусочек малиново-смородинового торта на тарелке с золотой каемкой…
— Мой отец хорошо пел, — выпалила она внезапно.
— И научил тебя?
— Да.
— Я тоже пою. Может, мы составим неплохой дуэт.
— И играешь тоже?
— Теперь уже не так хорошо. Когда на семейном совете было решено, что я стану военным, отец сказал, чтобы я больше не забивал себе голову подобной чепухой. Жаль. Мне нравились занятия музыкой.
— Ты можешь снова начать играть.
— Да, — весело сказал он. — подумать только, вот мы здесь, вдвоем, представляем картину настоящего семейного счастья. Только один из нас в ужасе ждет, что другой сейчас сорвет с него одежду и начнет издеваться, и проделывать с ним всяческие мерзости. Картина не такая уж веселая, Ариель.
Не слушая мужа, Ариель поднялась:
— Мне пора отдохнуть, Берк. Могу я переночевать в своей комнате?
— Нет. Пожалуйста, не проси об этом, Ариель. Следующие пятьдесят лет мы будем спать в одной постели.
— Спокойной ночи, — пробормотала она и поднялась.
— Подожди меня, дорогая. Я пойду с тобой.
Оказалось, что она успела поставить в комнате китайскую ширму, на взгляд Берка совершенно отвратительный предмет обстановки, но он надеялся, что через месяц сможет убедить Ариель избавиться от этого «произведения искусства» без особых угрызений совести с ее стороны.
Когда Ариель появилась из-за ширмы, закутанная с ног до головы в белую батистовую сорочку, Берк уже лежал в постели, по-видимому погруженный в занимательную книгу о семействе Борджа. Он был обнажен и полон решимости следовать этой появившейся недавно привычке.
— Подойди сюда, — попросил он, похлопав по краю кровати рядом с собой и кладя книгу на ночной столик.
Ариель медленно, едва волоча ноги, приблизилась к кровати. Берк сжал ее руку.
— Очень хорошо. А теперь, Ариель, я хотел бы, чтобы ты сняла сорочку.
Голова девушки резко дернулась, в глазах промелькнуло паническое выражение. Лицо словно застыло и осунулось.
— Тебе помочь?
Девушка покачала головой и быстро, лихорадочно, почти отрывая ленты, развязала бант у горла и расстегнула бесчисленные пуговицы. Он молча, не сводя с нее глаз, наблюдал, как она поднимает сорочку над головой, как батист ложится белым кругом у ее ног.
Ариель стояла неподвижно, словно привыкла к такому пристальному осмотру.
— Ты прелестно выглядишь, — пробормотал он наконец вполне искренне, хотя и дрожащим голосом. Ариель не отпрянула, когда он протянул руку и осторожно сжал ее левую грудь.
— Пожалуйста, посиди со мной.
Она села, вытянув руки вдоль бедер, слегка расставив ноги. Сколько же раз Пейсли Кохрейн заставлял ее делать это? Очевидно, она сидит в такой позе потому, что муж запретил ей прикрываться ладонями.
В полумраке тонкие белые шрамы были почти не видны.
— Взгляни на меня, Ариель.
Она снова дернулась. По-видимому, не успела еще привыкнуть к такому обращению. Потом медленно подняла голову. На миг лицо исказилось в гримасе боли и тут же вновь превратилось в бесстрастную Маску, так что было неизвестно, что она чувствует и о чем думает. Берк очень осторожно взял ее за руку, мимолетно дотронувшись до гладкой кожи ее бедра. Какие у нее длинные упругие ноги!
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Хорошо.
— Ложись. Я не хочу, чтобы ты простудилась. Он откинул покрывало. Ариель нерешительно помялась, но все-таки медленно переползла через него и забралась под одеяло, Берк повернулся к ней лицом:
— Ты говорила, что больше не в силах выносить ожидание.
Ариель кивнула, изо всех сил зажмурив глаза.
— Жаль разочаровывать тебя, любимая, но у меня сегодня нет настроения разыгрывать похотливое животное.
Глаза девушки широко открылись, и Ариель с шумом втянула воздух.
— Почему ты играешь со мной?
— Тише, — шепнул он, наклонившись над ней, чтобы поцеловать. Он ощущал ее страх перед ним, чувствовал вкус этого проклятого страха, слышал неровное прерывистое дыхание и тихо проговорил:
— Я намереваюсь играть с тобой, пока не попросишь, чтобы я не останавливался.
— А нельзя мне просто…сделать это? Я попытаюсь, честное слово, попытаюсь.
— Сегодня, — Продолжал он, не обращая внимания на ее слова, медленно пропуская растопыренные пальцы через густые пряди ее волос. — Я собираюсь любить каждый дюйм твоего тела, изучить, запомнить, ласкать.
Ариель взглянула на мужа, словно он лишился разума. И поскольку тот еще раньше решил, что действительно рассудка у него осталось совсем немного, то и не стоило осуждать ее за это.
— У тебя самые милые ушки в мире, — сказал Берк, целуя розовое ухо и нежно прикусывая мочку. — Мягкие, нежные и женственные.
Заметив крохотную дырочку, он продолжал:
— Я подумываю купить тебе драгоценности. По правде говоря, здесь хранятся наследственные украшения Драммондов — ужасно много, и я все отдам тебе, можешь сама решить, что с ними делать. Там должны быть серьги с замочком. Если ничего не понравится, я куплю тебе все, что захочешь.
Ариель недоверчиво уставилась на мужа. Пейсли позволял ей носить драгоценности первой жены, когда приезжали гости. Однажды с ее запястья упал довольно уродливый изумрудный браслет, и Пейсли потом до полусмерти избил ее за легкомыслие. Но Берк…Берк по-прежнему вел с ней какую-то странную игру, и она ненавидела его за это. Ариель чувствовала, что выбита из равновесия, и от этого боялась еще больше.
Его язык проник в ее ушко, лизнул внутренность изящной раковины. Ариель вздрогнула от странных ощущений, совершенно необъяснимых. Может, он собирается подарить ей драгоценности, а потом обвинит в том, что она их потеряла?
— Мне ничего не нужно, — пробормотала она.
— Но почему? Разве украшения не пойдут тебе?
— Я… я могу потерять их, и ты будешь…недоволен.
— Понимаю, — кивнул Берк, и действительно ему все стало ясно. — О чем это я? Ах да, насчет твоего правого уха. Думаю, что пока я уделяю внимание этой части твоего прелестного тела, очень хотелось бы, чтобы эти милые грудки крепче прижались к моей груди. Ну вот, не так уж это плохо, правда?
Глава 13
