хорошего тона требовали, чтобы Берк играл роль радушного хозяина, пока гости не решили отправиться спать. Только около полуночи он наконец закрыл за собой дверь в спальню, облегченно вздохнул и начал раздеваться. Ариель поднялась наверх несколькими минутами раньше. Она уже лежала в постели, натянув одеяло до подбородка, и свеча бросала мягкие отблески на очертания худенькой фигурки. Берк, зная, что она не спит, стиснул зубы и голосом, могущим принадлежать исключительно лорд-майору, объявил:
— Ариель, немедленно встань. Я хочу тебя видеть. Ни малейшего движения. Берк затаил дыхание, надеясь, против всякого здравого смысла.
— Ариель, я велел тебе подняться. Больше я повторять не намерен.
Он был обнажен и, не успев потянуться за халатом, увидел, как она села на постели и взглянула на него. Подумав, что Ариель сейчас начнет умолять его, Берк насторожился. Но она ничего не сказала, только соскользнула с кровати. На ней была ночная сорочка.
— Сними рубашку. Сейчас же. Я, помнится, велел тебе, чтобы ты никогда ее не надевала.
Руки Ариель взлетели к длинному ряду пуговиц, чуть помедлили и начали расстегивать их.
— Быстрее.
Берк снова почувствовал эту проклятую боль в груди, когда ее движения стали лихорадочными, а пальцы рвали и тянули крохотные пуговки. Наконец Ариель сорвала сорочку и замерла перед ним. Берк вытянул руку. Она не двигалась. Глаза были закрыты.
— Открой глаза!
Ариель без колебаний повиновалась. Его пальцы легко погладили ее по груди. Берк не сводил с нее глаз и, успев к этому времени хорошо узнать жену, заметил, как в этих ясных голубых глазах нарастает ужас, хотя она старалась сохранить бесстрастное выражение лица. Берк медленно провел ладонью по ее животу, сверху вниз, позволяя пальцам запутаться в мягких завитках, чуть темнее, чем роскошные тициановские волосы, и услыхал, как она со свистом втянула в себя воздух, почувствовал ее отчаянное желание сорваться с места и бежать, сама не зная куда. Но Ариель не шевельнулась.
Берк сходил с ума от желания, но не желал поддаваться страсти. Он осторожно подхватил Ариель На руки, понес к кровати, положил на постель и успел заметить искры бешеного гнева в глазах, прежде чем она поспешно опустила ресницы. Но Ариель даже не попыталась прикрыться, сознавая собственную беспомощность.
Берк сел на край кровати:
— Ариель!
Она против воли взглянула на него.
— Что ты чувствуешь? Прямо сейчас? Ариель уставилась на мужа, словно тот лишился рассудка, и нервно, растерянно пробежала языком по нижней губе.
— Ты испытываешь желание? На этот раз Ариель не смогла скрыть свою реакцию. Тихонько вскрикнув, она покачала головой.
— Понимаю. Сердишься на меня?
— Нет-нет. Честное слово. Я…устала. Прости меня, только скажи, что хочешь, и…
— Хочу обнять тебя и уснуть, держа тебя в объятиях.
Верный своему слову, Берк скинул халат и лег рядом. Ариель дрожала. Проклятье. Он притянул ее к себе и устроился поудобнее. Терпение. Главное — терпение.
— Я слишком устал, чтобы поцеловать твои прелестные ушки. Прости меня.
Он подумал, что Ариель заснула, но тут она неожиданно резко спросила:
— Лора — кто?
Безумная радость затопила Берка, но он нарочито небрежно ответил:
— Лора Хогберн. Не очень-то романтическая фамилия, но что тут можно поделать?
— Сменить ее!
Берк улыбался в темноте. Она начала язвить.
— Прекрасно! Восхитительно!
— Что ты сделал с ней?
«Интересно, — подумал Берк, — что она имеет в виду?»
Но вслух спросил:
— То есть, платил ли я ей деньги?
— Да.
— Конечно. Хочешь узнать, приезжал ли я к ней?
— Да.
— После того как я уехал из Лондона, чтобы похитить тебя, — ни разу. Я уже говорил тебе, помнишь? Хочешь узнать, бил ли я ее?
— Да, черт бы тебя побрал!
— Нет.
— Но что…
— Я спал с ней. В конце концов, именно этим занимаются с любовницами, не так ли?
— Значит, она привыкла делать и поступать именно так, как приказывают мужчины, и быть той, кем они хотят ее видеть?
— Скорее всего, так, — согласился Берк. — В конце концов, она зарабатывает себе на хлеб, ублажая мужчин. Содержанки делают это с большой охотой и искусством, получая немало денег на собственные нужды.
Ариель замолчала. Так, значит, она была права! Содержанок не бьют просто потому, что они могут в любой момент уйти от покровителя. Совсем не то, что жены, у которых нет иного выбора.
Ариель вздохнула и закрыла глаза, остро ощущая стройное мужское тело, прижимавшееся к ней, мягкость темных завитков под щекой. Она старалась как можно более неподвижно держать руку на его мускулистом животе, боясь, что, если случайно коснется этого напряженного отростка, Берк потеряет самообладание.
Когда он снял халат, Ариель заметила, что его мужское естество напряжено, готово, гордо поднято вверх.
Не в силах сдержаться, она жалобно, беспомощно пискнула.
— Тише, любимая. Спи. Когда-нибудь ты поверишь мне, вот увидишь. Поверишь и доверишься. Многие мужчины считают, что я надежный друг, и может, ты тоже придешь к этому мнению.
Но тут он снова услыхал что-то вроде тихого плача.
— Хорошо, признайся мне, что случилось.
— Я боюсь. Твоя мужская плоть… Голос упал. словно камень с обрыва.
— Что же с моей мужской плотью?
— Она большая и твердая.
Берк почувствовал, как при этих словах внутри у него все сжалось.
— Я ничего не могу с этим сделать, Ариель, мужчины так созданы. Я хочу быть в тебе, очень хочу.
— Почему же не делаешь этого?
— Не войду в тебя?
— Да.
— Ты не просила меня, — просто ответил он и, услыхав, как она затаила дыхание, снова улыбнулся во тьму.
Неожиданно, без всякого предупреждения, Ариель вскинулась, отпрянув от него.
— Это жестоко! Ты дразнишь меня, издеваешься… Она замолчала, и Берк понял, что Ариель ужаснулась собственным словам, но, ничего не ответив, молча выжидал.
— Почему ты не можешь сделать то, что хочешь, и покончить с этим? Я… я не могу вынести этого. Пожалуйста, Берк, умоляю!
Такого нападения он не ожидал. Она настолько не доверяла ему, настолько боялась, что сама хотела насилия, лишь бы все поскорее осталось позади. Ариель не испытывала желания, и Берк временами боялся прикоснуться к ней, чтобы не дать себе волю. Пусть он будет мягок и нежен — она все равно ненавидит его ласки, все равно будет считать, что он принуждает ее.
