телескоп, которому завидует даже Матвей Семеныч, учитель астрономии. Васенька приделал к этой трубе ещё кучу всяких накруток… Пошли встречать, он близко живёт!
Мы выскочили на улицу. Издалека шагал по тротуару небольшой очкастый мальчишка в следопытской форме. Я его немного знал — видел несколько раз в Гретиной компании. Остальные тоже знали. Горошек вёл за руль велосипед, у того на багажнике был приторочен коричневый чемодан. Мы кинулись навстречу — помогать… Втащили чемодан в дом.
У Греты от её ребят не было тайн. Значит, и у нас не было. Грета быстро и толково объяснила серьёзному Васильку, что к чему. Он не удивлялся, молча кивал. Только один раз рассудительно заметил:
— Если узнают, нам влетит по первое число…
— Вася, ну кто поверит, что дети с помощью ёлочной свечки сбили космический спутник? — ласково сказала Света.
— Да, Горошек! — добавила Грета.
— Логично, — согласился он, аккуратно поправляя очки. А Грета довольно замурлыкала:
И не оставляла эту песенку всё время, пока мы настраивали аппаратуру. (Хотя какое там «мы»! Я аккуратно торчал в сторонке, чтобы не мешать. Толь-Поли, кстати, — тоже.)
Сперва я думал: придётся все хозяйство (и компьютер !) тащить на чердак или крышу, и уж тогда я пригожусь. Но оказалось — не надо. Наше окно смотрело на северо-запад, в ту часть неба, где висел невидимый нам спутник «Ю-2, Универсал» (будь он проклят!).
У окна встала толстая трубчатая стойка. На ней Горошек и Май закрепили метровую трубу (слегка похожую на ствол миномёта, какие я видел в фильмах про горячие точки). Проверили всякие винты и рукоятки (видимо, это и был «микрометрический механизм», о котором говорил Лыш). Горошек прикрепил к трубе сбоку пластмассовый пенальчик и протянул от него к компьютеру провод. Лыш тут же защёлкал кнопками клавиатуры. Недовольно сказал:
— Нет совмещения…
— Сейчас будет, — отозвался Горошек и покрутил медные головки.
— Ага… — бормотнул Лыш. — Давайте излучатель…
Май (под охраной Тополят) с чердака принёс в коробке из-под ботинок лучемет. Открыл. Мне кажется, все посмотрели на это «орудие» с почтительной боязнью. А у меня вообще не переставая бегали по коже от шеи до пяток холодные колючие шарики. (А Грета все пела: «В лесу нашли мы ёлочку…»)
— Ребята, а спутник не свалится кому-нибудь на головы, когда мы его грохнем? — спросил рассудительный Толя.
— Не успеет, сгорит в атмосфере, — успокоил его Май (мне показалось, что не очень уверенно).
— Гуммираки не сдаются! — крикнул на руках у Поли индейский вождь. Видимо, давал понять, что отступать поздно.
Горошек достал из чемодана хитрые струбцины с винтами. Он и Май начали укреплять ими дощатую подставку лучемета поверх телескопной трубы. Возились, возились… Грета им помогала. И пела:
«Дадим ему на орехи!» — подумал я про «желтоволосатый» спутник, но не ощутил прилива храбрости. Не верилось, что все кончится хорошо. Хотя… в то же время и верилось…
— Включайте, — сказал серьёзный Горошек. — Надо проверить совмещение осей.
Май зажёг свечку перед рефлектором. Золотистый луч ушёл из окна вдаль над крышами.
— Надо для проверки пустить зайчика куда-нибудь подальше, — потребовал Горошек.
— Вон туда, на петуха, — предложила Света. Далеко над невысокими домами торчала старинная водонапорная башня с флюгером-петухом (еле различимым издалека).
— Расплавится, — опасливо сказал Май. — Он жестяной.
— Не расплавится, — успокоила Поля. — Луч сжигает только плохие вещи. А петушок хороший.
Поле поверили. Луч был сказочный, а в сказках Полюшка разбиралась лучше нас…
Долго не могли попасть «солнышком» в петуха, вертели винты. Наконец зажглась на флюгере искра. То есть из окна казалось, что искра, а в телескоп (мне дали посмотреть) видно было, как на ржавом боку жестяного растрёпанного петуха горит ярко-жёлтый кружок. Я понял, что случилось долгожданное совмещение луча и оптической оси телескопа.
Теперь что? Теперь оставалось добиться «совмещения» луча и спутника. «Вот шарахнет!» — пробилась через мой страх злорадная мысль. Хотя, конечно, я не был уверен, что шарахнет. И остальные не были. Ведь луч от маленькой свечи и половинки ёлочного шара мог тысячу раз рассеяться в космическом пространстве, мог потерять силу, мог просто не найти спутник…
Горошек оглянулся на компьютер, пошевелил губами, ещё раз считывая координаты. Бормотнул:
— Примерно вон туда… — Он знал то, чего не знал никто другой. Он плавно навёл трубу в известный лишь ему участок неба. Она сильно поднялась вверх.
Лыш прыгнул со стула:
— Подождите! Свечка наклонилась, будет капать на рефлектор!
— В тот раз не капала, когда ты вспарывал облака, — сказала Грета.
— Капала. Но я следил… — Он аккуратно поправил свечу в жестяном зажиме, поставил её вертикально. Пошевелил, чтобы огонёк снова оказался в фокусе отражателя. Ладонью проверил, идёт ли от него тепло. И снова сел к столу с клавиатурой. — Готов…
— И я готов. Теперь не дышите… пожалуйста, — сказал Горошек.
Он и Лыш были сейчас главными, и мы послушно перестали дышать. Только Грета продолжала петь. Довольно громко и отчётливо: «В лесу нашли мы ёлочку…»
— Есть? — спросил Горошек у Лыша.
— Нету…
Горошек шевельнул трубой.
— Есть?
— Нету… Ой, есть! Только мечется!
По экрану запрыгал крохотный жёлтый зайчик. Горошек оглянулся.
— Поверни экран, чтобы я видел. И замрите все… пожалуйста…
Лыш развернул монитор к Васильку, и тот, глядя через плечо, опять начал вертеть микрометрические винты. Зайчик вздрагивал, но перестал метаться (наверно, потому, что мы замерли, будто каменные; только Грета продолжала петь, но еле слышно). Дрожащий зайчик начал подбираться к скрещению белых линий с координатами спутника. Ближе, ближе… прыгнул в сторону, вернулся… Было ужасно тихо, но я всё же слышал (или ощущал?) песню Греты: «В лесу нашли мы ёлочку…»
Жёлтый зайчик посидел на месте, потом сделал двухсантиметровый скачок и оказался точно в перекрестье. Я сжался в отчаянном предчувствии. Показалось, что сейчас монитор зальётся белым
