– Сейчас? – спросил я.
Мы виновато посмотрели друг на друга. Мы крепко устали после полета. Близился вечер, и сумерки старой колокольни нам не казались уютными. Кроме того, меня ждали дома дядя Сева и мама: я их не видел целых два дня!
– Завтра утром, – решил Виталька. – Пораньше, пока эти Эдики и Феди не пришли.
Рано утром я свистнул с улицы Витальке, и он выбрался ко мне через крышу. Я побренчал в кармане мелочью.
– Давай на автобус! Быстрей доберемся!
Виталька почесал переносицу. Предложил:
– Сначала забежим за Веткой.
– Зачем?
– На всякий случай. Чтобы на страже была.
– Тогда лучше Ветерок.
– Он без спросу не пойдет, а мать его не пустит, пока не заставит позавтракать. Да еще нас кормить начнут. Провозимся…
Это он правильно сказал.
Мы побежали к Ветке. Забрались в палисадник и глянули в окно. Ветка в синем купальнике делала зарядку. Это была не простая зарядка. Держась за спинку кровати, Ветка вставала на цыпочки и выполняла всякие балетные упражнения. Солнечные зайчики прыгали по Веткиным плечам и вспыхивали на никелированной кроватной спинке.
Виталька вздохнул и залюбовался. Я, по правде говоря, тоже загляделся: хорошо у нее получалось. Но я вспомнил о деле первым. Сердито пихнул Витальку локтем и стукнул костяшками пальцев по стеклу.
Ветка оглянулась, застеснялась, потом, видно, слегка рассердилась на нас. Подошла и распахнула окошко.
– Вам чего?
– Дело, – сказал Виталька.
– А Саня где?
– Саня, наверно, еще дрыхнет, – объяснил Виталька. – А ты собирайся. Дело нешуточное, нам часовой нужен.
Ветка пожала плечами, но в одну секунду накинула платье и выпрыгнула к нам.
– Что за часовой? Что за дело?
– Мы и сами толком не знаем, – серьезно объяснил Виталька. – Ты, главное, сиди и карауль. Если надо, мы крикнем, что делать.
Ветка молодец. Она не стала приставать с расспросами, а сказала:
– Айда!
Мы побежали к автобусной остановке.
На улицах было пусто, свежо и солнечно. Ветер запутывал нам волосы и трепал короткое Веткино платьице, похожее на пеструю мальчишечью рубашку. У меня на поясе прыгал тяжелый ключ и колотил по бедру. Мы спешили навстречу приключениям.
Шагнув через порог колокольни, мы прикрыли за собой дверь: чтобы незаметно было, что она не заперта.
Огляделись.
В кирпичной толще на разной высоте были пробиты узкие оконца – как бойницы. Солнце ярко било в них, разрубая сумрак широкими плоскими лезвиями.
Пол был выложен гранитными плитами. В центре площадки плиты были треснувшие и сильно продавленные: на это место грохнулся колокол. Мы посмотрели вверх: пробитый потолок, поломанные балки. У стены – сложенная из кирпича лестница, ведет к люку.
– Полезли? – спросил Виталька.
– Ага.
Мы забрались на второй этаж.
Здесь, как и на первом этаже, светились оконца-щели. И так же пахло известкой, камнем и влажными кирпичами. Но не было такой тишины. Раздавался ритмичный стук, разбавленный тонким дребезжанием.
– Часы стучат, – прошептал Виталька. – Ой, Олега, смотри…
Я оглянулся. За спиной у нас была большая и глубокая ниша. В ней виднелось зубчатое колесо с метровым рычагом. Точнее, не колесо, а зубчатый барабан, который надет был на торчащую из стены ось. По обеим сторонам барабана протянулись мощные цепи. Это они тихо дребезжали от работы механизма.
Цепей было три. Они спускались из круглых отверстий в сводчатом потолке ниши и уходили в такие же отверстия в кирпичном полу. Только одна цепь не уходила – на ней висела ржавая граненая гиря размером с большой молочный бидон.
– Смотри, – шепотом сказал Виталька, – движется…
Гиря тихо-тихо, но все же заметно для глаз ползла вниз. До кирпичного пола ей оставалось полметра. Видимо, это был конец ее пути. Скоро гиря стукнется о кирпич, и часы замрут.
Наверно, еще никогда гиря не касалась кирпича, иначе там остался бы след от такой тяжести. А следа не было.
Виталька хотел что-то сказать, но в этот миг вверху ударили часы: бомм-бах! Половина восьмого… Из пустой круглой дыры в своде ниши выползла наполовину и тихо закачалась еще одна гиря.
Я сразу понял, что она – от часовых колоколов. В тети Валиных часах так же опускалась и покачивалась гиря, когда просыпалась кукушка.
– Не больше чем на два часа хватит, – сказал я.
Виталька решительно посмотрел на меня.
– Гири поднимают этой штукой. – Он кивнул на рычаг и барабан.
Я и сам догадался. Но как эта штука действует?
А Виталька уже понял как.
– Берись. Тяни ее на зубцы.
Мы не без труда откачнули в сторону одну цепь и надели на шипы барабана. Потом взялись за рукоятку на конце рычага.
– Поехали…
Это было похоже, будто мы из колодца вытягиваем воротом тяжелую бадью. Только вместо бадьи – гиря и ползет она не снизу – к нам, а от нас – вверх.
Башня заполнилась рокотом и лязгом. С цепи посыпались чешуйки ржавчины. Ее конец заскользил с барабана вниз, и стало слышно, как цепь со звоном укладывается на каменном полу подвала.
Гиря уползла в дыру на потолке.
– Ура… – выдохнул Виталька.
Чтобы вертеть рычаг, нам приходилось то вставать на цыпочки, то приседать до пола. Работка была нелегкая. Я машинально считал обороты и на десятом сказал:
– Фу… Отдохнем. А долго нам еще крутить?
Виталька прищуренно посмотрел на барабан.
– Если его вокруг измерить, около метра получится. Ага? А до часов сколько?
– Метров тридцать… Значит, еще двадцать раз надо крутнуть.
Ну что ж, мы вертели. Отдыхали и опять вертели. Подняли сначала гирю для стрелок, потом гирю для боя.
Выпрямились. Вытерли коричневыми от ржавчины ладонями мокрые лбы. Улыбнулись. Нам казалось, что часы теперь стучат по-иному – празднично и благодарно.
И вдруг в это медное стучанье вмешался другой звук. Кто-то скреб железом о железо. Внизу.
