– он правда все созвездия сразу определяет. У него карта специальная есть… – Джонни и сам не знал, чего опять вспомнил Алхимика.
– А раньше еще звездные глобусы были. Старинные, – сказал Юрик. – Я видел в книге про Колумба.
– Они и сейчас есть, – возразил Джонни.
– Сейчас? По-моему, нету…
– Есть, – сказал Джонни. – Я сам видел в Москве. Там такой музей, называется 'Выставка Морфлота', в старой церкви на Сретенке. В нем всего много: модели всякие, карты, приборы штурманские. И глобус тоже. Вот такой, не очень большой, в ящике. Желтый, а звезды на нем черные… Он для того, чтобы по звездам в море путь прокладывать…
У Юрика глаза сделались большие и темные.
– А еще что там есть? – спросил он шепотом.
– Еще?.. Ой, Юрка, там еще корабельная рубка есть! Как у тебя. Только настоящая, с ледокола.
– Я и не знал, что в Москве такой музей есть… Вот бы побывать.
– Поедешь в Москву и побываешь.
– Я туда редко езжу. Маме некогда, бабушка говорит, что болеет… Я последний раз был давно, еще в первом классе…
Что мог сказать Джонни? Он, конечно, сказал:
– Можем вдвоем съездить! Тебя отпустят?
Юрик просиял:
– Меня с тобой хоть куда отпустят!
– Мы там несколько дней можем прожить – вдохновился Джонни. – У Веры, у моей сестры двоюродной. Помнишь, в детском саду работала? Мы с ее мужем, с Валентином Эдуардовичем, знаешь какие друзья! Это тот, которому я прошлым летом нечаянно лысину покрасил. Помнишь?
Юрик радостно закивал. Как не помнить эту замечательную историю!
– Надо ему новый рецепт от облысения отвезти, – деловито сказал Джонни. – Древнегреческий. Вода, вскипяченная с семенами редьки. Я в одной газете вычитал…
– А когда поедем?
– Вернешься из санатория, и поедем. Дело нехитрое.
– Я в санатории буду дни считать, – серьезно сказал Юрик.
– Лучше не считай. Тогда они быстрее побегут, – посоветовал Джонни. – Ладно, Юрик, я пошел.
… Грязь окаменела от холода, снежная пыль на земляных комках серебрилась, когда из окон падал свет. И на дороге, в застывших колеях, блестела остекленевшая вода. Иногда в этих узких зеркальцах отражался месяц. Он светил Джонни в левую щеку. А впереди, под волнистым облаком, Джонни разыскал Полярную звезду. И улыбнулся. И подумал: 'Почему это я не хотел идти к Юрику? Вон как хорошо все получилось'.
Ближе к югу…
Как-то в начале декабря, после уроков, директор окликнул Джонни на улице, недалеко от школы:
– Воробьев! Придержи свой стремительный бег! Есть разговор…
– Ой, здрасте, Борис Иванович! – обрадовался Джонни.
– Здравствуй… Что-то давно не заходишь. Так и застряли мы на ничьей.
– Евдокия Герасимовна сердится, – со вздохом сказал Джонни. – Да и вы заняты все время. Комиссии какие-то…
– И ты занят сверх головы, я смотрю…
– Угу.
– Джонни… – задумчиво сказал Борис Иванович. (Взрослые никогда не называли так Воробьева, считали это имя несерьезным, но директор иногда называл. Только не часто и один на один). – Джонни… Дал бы ты мне доработать до конца полугодия…
– А что случилось? – перепугался Джонни. По-настоящему перепугался.
– Комиссии, про которые ты говоришь, ходят в школу не просто так. Ты не маленький, должен понимать. Они все смотрят и задают всякие вопросы. В том числе и такие: 'Почему, уважаемый Борис Иванович, ваши младшие школьники по всему городу лазают на мусорных кучах и собирают всякую ржавую дрянь? '
– Это же операция 'Горыныч'!
– Вот именно. Под руководством Евгения Воробьева, известного и другими скандальными операциями.
– Люди банки собирают, что тут такого? – обиделся Джон ни. – Из чего чешую Горынычу делать?
– Лазанье по свалкам – это антисанитарное явление, – деревянным голосом сказал директор.
– Как металлолом собирать – это пожалуйста, – огрызнулся Джонни. – Все комиссии только поздравляют и радуются. А как для Горыныча – сразу придираются…
– Придираются не к Горынычу, – сказал Борис Иванович.
– А к кому?
Борис Иванович усмехнулся.
– Ни к кому… Просто делают вполне справедливые замечания: 'Почему в прошлом году школа нарушила план 'Зарницы' и вместо состязаний на полосе препятствий устроила форменный бой? ' 'Почему дети в теплую погоду ходят в школу без установленной формы? ' 'Почему старшеклассники выпускают такие разухабистые стенгазеты и позволяют себе критиковать учебный процесс? ' И кстати: 'Что это за слухи об антинаучном эксперименте с пирамидами? '
– Теперь десять лет будут вспоминать, – буркнул Джонни.
– Будут, пока я директор… А тут еще твой Горыныч…
– Банки мы уже собрали, – успокоил Джонни. – На трех драконов хватит.
– Дело не только в банках. У вашего дракона три головы, и ты наверняка в каждую пасть вставишь огнедышащий аппарат…
– Ну…
– Вот именно что 'ну'. Давай сразу договоримся: чтобы никаких пиротехнических эффектов.
– Как это?
– 'Так это'. Чтобы ни пороха, ни селитры, ни секретных адских смесей…
– Я что, совсем идиот? – оскорбился Джонни. – Третьеклассники, они же еще маленькие, при чем тут смеси…
– А операция 'Зеленый слон'? Там были первоклассники.
– Так я и сам тогда… ну, не очень был, – самокритично признался Джонни. – А сейчас мы в глотки Горынычу импульсные лампы вставим. От фотовспышек. Братцы Дорины обещали сконструировать систему.
– Это безопасно?
– У них всегда все безопасно. Специалисты же…
– Может, все же прицепить к Горынычу огнетушитель?
Джонни понял, что это шутка, и деликатно посмеялся. Но директор остался серьезным и задумчивым. Джонни сбоку глянул ему в лицо и спросил прямо:
– У вас опять неприятности, да?
– Как тебе сказать… Не очень крупные, но… постоянные какие-то. Я, товарищ Воробьев, не справляюсь со своей работой.
– Ну уж!.. Это кто так говорит? – возмутился Джонни.
– Те, кому положено. Многие…
– А вы сами тоже так думаете?
