В старой записной книжке он отыскал телефон Светки Бутаковой (в былые времена Егор иногда развлекался тем, что звонил ей вечером и загадочно молчал в трубку).
— Бутакова? Привет, начальница. Это Петров… — Он представил, как округлились у Светки глаза. — Ну, только не дыши так шумно от изумления. У меня один вопрос.
— Ну… какой вопрос? — наконец отозвалась та. Подозрительно и недовольно.
— Ты не знаешь, почему сегодня не было Ямщикова?
— А… тебе-то что?
— Волнуюсь за члена классного коллектива.
Светка подумала.
— Ты, наверно, опять какую-то пакость ему сделал?
— Дура. Чего бы я тогда тебя спрашивал?
— Ох и хам ты, Петенька… Ничего я не знаю про Ямщикова.
— А где живет, знаешь? Ты же командирша, все адреса должны у тебя быть записаны.
— Знаю, но не скажу.
— Военная тайна, что ли?
— Для тебя — да! А то ты опять со своей бандой к нему привяжешься.
— Извини, Бутакова, но ты снова дура. Если бы я имел к Редактору счет, стал бы я тебе звонить?
Она помолчала опять и соврала:
— Нет у меня адреса.
— Но у меня правда серьезное дело к нему! Не успею — будешь виновата!
Светка нерешительно сказала:
— У меня есть его телефон. Звони и сам договаривайся…
Номер Ямщиковых Егор набрал, победивши стыдливую нерешительность и разозлившись на себя. Ответил голосок:
— Квартира Ямщиковых.
— Это… Иван?
— Ага… А это кто?
— Это… Егор Петров. Позови Веньку.
После молчания, после сердитого сопения в трубке раздалось:
— Чего надо, Кошак?
— Позови, Иван. Дело…
— Он не может говорить. У него ангина…
— Ч-черт… А отец дома?
— Че-го? — удивился Ваня.
— У меня дело не к Веньке, а к вашему отцу. Понял ты?
Ваня подумал, спросил:
— Позвать?
— Нет, постой. Скажи ваш адрес, я приду сам…
Декабрь
Рано утром, еще до школы, позвонил Курбаши.
— Привет, Кошачок… Слушай, как-то не закончился наш разговор, а?
— Разве не закончился? — напряженно сказал Егор.
— Может, сговоримся насчет кассеты? Валету ты ничего толком не ответил… Кошачок, у меня все по-деловому: товар — деньги… А? И не думай плохого, безопасность я тебе гарантирую.
— Ха. Ха. Ха, — сказал Егор.
— Да ты что! Мое слово железное. А цену я дам серьезную. Дело есть дело.
— Я сказал «ха» не насчет безопасности, — разъяснил Егор. — Я подумал: можно бизнес провернуть — пальчики оближешь… Нет, Курбаши, не буду я химичить. Мы с тобой люди благородные. Хочешь уступлю даром? То есть запись даром. А кассету — за девять гульденов, по номиналу, без процентов… Слушай на здоровье.
Курбаши помолчал. Спросил, будто из глухой глубины:
— Копию снял?
— А ты думал! И не одну, а две, — вдохновенно соврал Егор. — Причем одна уже у родственников в Среднекамске, а вторая… Не сыщут ни Томин, ни Знаменский, ни сам Шерлок Холмс.
— Ясненько, — потерянно отозвался Курбаши. И было понятно, что он отчаянно думает.
Егор пошел на крупный риск. Чтобы закрепить позиции:
— Кстати! Валет болтал, будто ты не веришь, что есть запись. Подожди, я маг принесу, через телефон хорошо слышно… А, черт! Уже в школу пора. Ну ничего, подожди, я быстро!
Курбаши ответил, как и рассчитывал Егор:
— Ты что, совсем шизик? Такие речи по телефону!
— Как хочешь…
— Эх, Кошак, Кошак, зря ты это… Ну, взял ты меня на крючок. А зачем? Сам-то как будешь? Пусто тебе будет, Кошачок, нехорошо… Еще в древней Библии сказано: «Если человек одинокий и другого никого нет у него, как ему быть? Когда упадет один и некому поднять его, недоброе это дело и суета сует»… «Экклезиаст» называется эта глава…
В точку ударил, гад. Но не было уже пути назад у Кошака.
— Я думал, ты специалист по Корану, а ты и Библию знаешь.
— Я вообще начитанный, — хмыкнул Курбаши. — Я ведь не в слесаря, а в философы метил. Как и Боба… Не судьба… Я тебе и классику могу процитировать. Хотя бы «Тараса Бульбу». Как там про товарищество сказано. И про предательство…
— А кто тебя предает?! — возмутился Егор. — Не трогайте Ямщиковых, не лезьте ко мне, и кассеты будут молчать, как камни. Ты, главное, смотри, чтобы Копчик дурака не валял… Я на всякий случай предупредил Ямщиковых, но он же псих…
— В том-то и дело! — у Курбаши прозвучали откровенно боязливые нотки. — Я что и хочу сказать! Я за Копчика не отвечаю, он, вроде, на откол пошел. На то дело, что на пленке, ему начхать, он на нем не завязан…
— Придется тебе отвечать за Копчика, Курбаши. Ничего не поделаешь, придется. Держи его покрепче, это единственный выход, — злорадно сказал Егор. И положил трубку.
Ангина у Редактора оказалась не такой уж сильной.
Накануне, когда Егор говорил с его отцом, Венька даже не показался. Старший Ямщиков сам открыл дверь и сказал, что Венька лежит с замотанным горлом и, кажется, спит. Но сейчас, утром, Редактор появился в школе. Перед самым звонком. Глянул на Егора, и тот понял, что Веньке все известно.
Венька и не притворялся, не играл в безразличие. После первого урока догнал Егора в коридоре.
— Петров… Слушай, зачем ты это сделал, а?
— Что? А!.. Ты про вчерашнее, что ли?
— А про что еще… — сипловато сказал Венька. Они остановились у окна. Мимо двигался неторопливый, с завихрениями поток старшеклассников, меняющих кабинеты. В потоке стайками плотвы носилась малышня. Венька стоял перед Егором еще более тонкий, чем всегда, бледный. Его цепляли портфелями.
— Я не понимаю, — сказал Егор. — Ты чем опять недоволен?
— Я не говорю, что недоволен… — Венька смотрел то Егору в глаза, то куда-то вбок. — Просто
