1.
Время являло собой странную смесь быстроты и неподвижности. Дни мелькали, а на календарях оставалось одно и тоже число. По крайней мере, на электронном календаре Центральной почты: Артем видел это, когда выбирался в город.
Следовало удивляться. «Казалось бы, должно быть наоборот, - думал Артем. - Ведь у Кея-то время там, в Пространствах, еле двигалось, когда здесь, в городе, бежало нормально. Почему же сейчас не так? Но он возвращался домой, и удивление проходило. Странный мир, где рядом светили месяц и луна и где плыл над руинами и травами колокольный перезвон, уже лег на душу Артема - плотным слоем спокойствия.
К тому же, совсем неплохо, что Ниткин отпуск и каникулы Артема растянулись на неизвестно какой непомерный срок. Плохо только, что деньги не растянулись. Финансовые проблемы были неподвластны эффектам Безлюдных пространств. Скоро семейная касса сократилась до нескольких рублей и Нитка объявила их неприкосновенными. Хорошо, что в подземных складах мальчишки добывали консервы. А соседи снабжали новоселов картошкой и капустой.
Дни проходили в суете обустройства: в ремонте, в поисках всяких мелочей, в наведении уюта. Это была путаница забот и праздника.
А вечера были синие и тихие…
Артем поставил в доме добытую на свалке электроплиту, но вечерний чай все равно кипятили на камельке - на том, что Кей с приятелями сложил недалеко от крыльца.
К огоньку собирались соседи. И взрослые, и ребятишки. Подходили порой и незнакомые - те, кто обитал в дальних краях Пустырей, в старых городских кварталах, которые когда-то вобрала в себя территория заводов…
Среди ребят усаживались Бом и Евсей. Приятели Евсея, пестрые зайцы, скрытно поглядывали из репейников. Кей и его друзья садились к огню ближе всех. Это были Андрюшка-мастер, очкастый тонколицый Костик (командир «ирокезов·, повстречавшихся Артему в первый день), старый знакомый Ванюшка, бледный белобрысый Валерчик - говорил он тихо и мало, улыбался и того реже…
Совсем рядышком с Кеем усаживалась Лёлька - на самодельную лавку из кирпичей и доски. Порой терлась щекою о его плечо, как любящий ласку котенок. Кей вздыхал и ерошил ей спутанные волосы. Иногда осторожно выбирал из них репьи…
Один раз, в тихую минуту, Лёлька шепотом попросила:
- Кей, расскажи про скворечники.
- Про скворечников. Они ведь живые, - недовольно сказал Кей.
- Ага… расскажи.
- Сколько можно! Ты и так про них все знаешь.
- Всего про них никто не знает, - серьезно возразила Лёлька. - Даже ты. Но тебя слушать интересно, ты каждый раз по-новому рассказываешь… Главный скворечник… то есть главного скворечника звали Санька?
- Не главного, а просто первого… из тех, кто все это придумал. Он был самый сообразительный, потому что прибит был к самой высокой жерди и видел дальше других. А поскольку скворцы в нем не /.a% +(+(al, делать ему было нечего, только торчи на высоте да размышляй…
- А почему скворцы не поселились?
- Ох, Лёлька! Ну, ты же знаешь!… Потому что птиц в том городе, в Тридевятом Посаде, с каждым годом становилось все меньше…
- А почему?
- Не встревай, а то не буду говорить… Сперва он был добрый город, зеленый такой, полный птичьего свиста и заросший одуванчиками. Они цвели почти круглый год, потому что осень и зима там были очень короткие, а весна и лето очень длинные… А люди там были добрые. И взрослые, и пацаны с девчонками…
- С девочками…
- Не придирайся… Каждую весну ребята строили скворечники и прибивали их над крышами и на уличных столбах - не на тех, что с проводами, а на специальных. И в каждом жили скворчиные семьи. Некоторые жили круглый год, не улетали, потому что в Тридевятом Посаде никогда не было больших холодов… И долгое время все было хорошо. Но потом в городе завелся один такой гад. Возрастом не совсем уже мальчишка, но и не взрослый еще, а так…
- Ни то, ни сё, да?
- Да. Но не в годах дело, а в характере. Он стал приманивать к себе ребят и учить их всяким делам. Сперва вроде бы забавы как забавы. А потом все больше такие, когда стреляют. Из рогаток, из поджигов, из самострелов… Ну и стреляйте себе, если охота, - по банкам, по картинкам на заборах, по всяким специальным мишеням. А он говорил: «Надо учиться по живому. Вы же мужчины, а каждый мужчина в душе охотник и воин·… Ну, не все его слушали, но многим пацанам было интересно. Особенно когда он придумал вместо рогаток и самопалов электронные стрелялки. Из них почти невозможно промахнуться, а когда попадаешь, птица вспыхивает, как звезда, и сгорает без остатка. С виду даже красиво, если не помнить, что она живая…
- А как это не помнить? - шепотом сказала Лёлька. Остальные ребята тихо дышали, обступив Кея и Лёльку со спины и с боков.
- Не знаю, как, - сердито отозвался Кей. - Меня там не было… И так продолжалось несколько лет, и птиц в Тридевятом Посаде становилось все меньше. Никто уже не строил новых скворечников, но и прежние во множестве стояли пустые.
И было этим скворечникам тоскливо…
Потому что скворечники умеют чувствовать. В них, даже в пустых, живут живые души. То ли от птиц остаются, то ли рождаются сами по себе, не знаю…
- Наверно, никто не знает, - все с той же серьезностью сказала Лёлька.
- Наверно… Я Егорыча спрашивал, но и он ничего про это не слыхал… Да ладно, неважно. Главное, что живые… И вот однажды опустевший скворечник Санька обратился к друзьям. К тем, что поближе. Скворечники умеют переговариваться вроде как по радио. Санька сказал:
«Ребята, что же так торчать без пользы, мокнуть да рассыхаться? Айда начинать новую жизнь! ·
Другие скворечники, конечно, спрашивают:
«А как?·
Санька говорит:
«Напрягайте свои живые силы, отращивайте руки-ноги и спускайтесь на землю·.
И они стали отращивать…
- Да нет у них никаких рук! - взъерошенно заспорил семилетний коричневый Гулька (тот, что в день знакомства Артема и Егорыча лупил колотушкой по железу).
Кей отозвался необидчиво:
- Есть, Гулька, есть. Только скворечники их прячут внутрь, когда бегают в траве. Им четыре лапы не нужны, чтобы бегать, не зайцы ведь… А чтобы спускаться с высоты, руки были нужны. Даже больше, чем ноги… А с ногами вышло не всё, как хотел Санька. Он думал, вырастут ноги, как у ребятишек, а получились птичьи лапы. Это и понятно: руки-то скворечникам были известны человечьи, те, что их строили, а ноги они знали только такие, как у скворцов. Вот и стали скворечники, будто крошечные избушки на курьих лапах. Не совсем на курьих, но похоже… Первым обратил на это внимание самый маленький и самый молодой по взрасту скворечник Ерошка.
- Он даже песенку сочинил, да? - опять сунулась Лелька.
- Да. Вот такую.
