– Но знака-то такого ни у кого нет! Он как созвездие… Наверно, это так выглядит наше Солнце среди других звезд, если смотреть с их планеты… Я даже на 'бэкашке' хотел рассчитать, где она находится, но тут надо астрономию знать…
Нилка сел на край дощатого стола и пригорюнился. Феде стало жаль его: по правде ведь верит в свою звездную заклейменность… Он хотел сказать Нилке что-то утешительное, но тут появилась Оля с бутербродами на тарелке:
– Лопайте… А проявитель залили?
– Нет еще. Тут Нилка нам свой полет показывал, – сообщил Борис. – Знаешь, немножко получается… Нил, покажи!
– Сразу второй раз это не выйдет… – Нилка, довольный, что признали его талант, потянулся за бутербродом, прыгнул со стола. – Надо подходящего момента дождаться.
– Ну, дождись, – разрешила Оля. – Потом вместе полетаем. – Она решила, что ее разыгрывают. А Нилка обиделся. Не так, как раньше, – надуется и вмиг оттает, – а всерьез: влажно заблестели глаза. Он положил на доски бутерброд.
– Чего вы сегодня… такие… Дразнитесь и дразнитесь… Я думал, что хоть вы-то никогда дразниться не будете. Я вам все рассказываю, а вы…
Стыдливое молчание наполнило гараж. Потом Борис осторожно проговорил:
– Нил, да ты что… Мы же не дразним тебя, а шутим. Потому что… ну, друзья же всегда шутят. Вот если бы мы с Федором друг на друга за все шутки обижались, что бы тогда было?.. Среди своих какие могут быть обиды!
Нилка помигал, глянул на всех по очереди. Потупился:
– А я, что ли… совсем уже свой?
– А как же! – быстро сказала Оля.
Нилкины губы шевельнулись в намеке на улыбку. Он затеребил на оранжевой рубашке значок с Карлсоном.
Федя задавил в себе неловкость и сказал:
– Если ты обидишься до конца и уйдешь, у нас же все развалится…
– Кино? – шепотом спросил Нилка.
Борис жалобно возмутился:
– Да при чем тут кино? Все! По закону табурета!
– Какого… табурета? – Нилка опять замигал мокрыми глазами.
– Очень просто! Если у табурета одну из четырех ножек отломать, какой от него прок?
Нилка нерешительно возразил:
– Бывают ведь и с тремя ножками табуреты…
– Так это они с самого начала трехногие! – воскликнул Федя. – А если четырехногий с отломанной ногой, разве на таком усидишь!
– На специальном трехногом тоже плохо! – вмешалась Оля. – Ох, мальчишки, я, как нарочно, вчера об этом прочитала! Стихи!
– Где?! – мигом отозвался Борис.
– У Анны Ивановны. Я к ней утром забегала… У нее старые журналы есть, детские. Еще до революции печатались, с 'ятями'. И в одном там юмор, называется 'Мистер Брет'…
– Ну-ка, рассказывай, – велел Федя.
– Ну… там так. Картинки, и под каждой – строчки…
Потом не помню, но, в общем, он решил вытереть пыль с люстры и полетел с табурета. За люстру схватился. А дальше:
И вывод у этой истории:
Федя засмеялся. Борис сказал:
– Вот. Ясно тебе, Нил?
– Да! – стремительно повеселел Нилка. – Только неясно, зачем он висел-то? Если перед этим стоял на табурете – высота, значит, маленькая…
– Ну, это же так, для смеха… – объяснила Оля. – И вообще, это начало века. Юмор тогда наивный был…
– А про берет – просто для рифмы, – придирчиво заметил Нилка. – Зачем его надевать-то?
– Может, для техники безопасности, – возразил Борис.
– Мистер Брет надел берет! – с удовольствием продекламировал Нилка. Ухватил бутерброд, куснул и прыжком сел на стол. И… с грохотом сбил бачок с заправленной пленкой.
– Мама! – в настоящей панике завопила Оля. Потому что вся сегодняшняя съемка насмарку, да и сам бачок хрупкий!
Но… бывает же в жизни везение! Крышка не отскочила, и сам бачок не раскололся, хотя грохнулся о цементный пол со всего маху… Когда осмотрели, ощупали, Федя сказал с облегчением:
– Ура… А пленку все-таки надо перемотать. Наверно, вылетела из пазов.
Перепугавшийся сперва Нилка быстро обрел хладнокровие. Заявил, жуя колбасу:
– Я в этом отношении ужасно везучий. Старинную чашку грохнул на пол, прадедушкину. И представляете – целехонька. Только маму отпаивали валерьянкой…
– На месте мамы я бы тебя выдрала, – жалобно сказала Оля.
– Подумаешь! – не обиделся Нилка. – Это было бы абсолютно бесполезное мероприятие.
Оля хмыкнула:
– Откуда ты знаешь?
– Откуда! Из собственного опыта! Меня совсем недавно драли как с'сидорову козу!
– Тебя? – изумленно сказала Оля.
Федя и Борис тоже очень удивились. Во-первых, странно было, что Нилка говорит про это с такой легкостью. Во-вторых, вообще не верилось. Казалось, что дома это дитя не знает ни малейшей строгости.
– Да! – энергично подтвердил Нилка. – Мама скрутила газету, взяла меня за шиворот и этой газетой отчистила так, что клочья полетели!
Все с облегчением засмеялись.
