«Как не вертись, если я колесо…»
«Говори, что случилось!»
«Они тебе сами скажут прямо… когда придешь. Это ваше дело, семейное…»
«Разводятся!.. - панически ахнул Вася. - Доссорились!..»
Он вскочил на педали:
- Вперед!
Мама и папа были дома. Они о чем-то весело разговаривали, без спора. Ну и понятно! Теперь-то чего спорить, когда все решено…
Вася посреди комнаты соскочил с педалей и встал часто дыша.
- Во герой! - радостно сказал папа.- Прямо юный укротитель львов среди саванны…
Вася и правда был похож на укротителя. Решительный, с насупленными бровями, он стоял, широко расставив кофейные искусанные сорняками ноги, и помахивал, как плетью, длинной рогаткой. В упор смотрел то на отца, то на мать.
- Не хватает лишь любимой африканской панамы,- согласилась мама с папой.- Кстати, где она?..
- Не заговаривайте зубы,- сумрачно отозвался Вася.- Я все знаю.
Мама с папой переглянулись.
- Любопытно,- сказал папа,- откуда ты мог это узнать? Поделись…
Вася не стал делиться. Он поглядел в упор на мать, на отца и решительно сообщил:
- Имейте в виду. В таком случае я не останусь ни с кем из вас. Я уйду жить к Акимычу на «Богатырь».
Мама и папа переглянулись снова. Папа поскреб недавно выбритый подбородок. Мама вдруг осторожно присела перед Васей на корточки.
- Ты что? Боишься, что нам будет тесно? Не бойся. Мы еще поднакопим денег и скоро купим двухкомнатную квартиру.
Вася обалдело мигнул:
- Зачем? Папа напомнил:
- Мы же давно хотели такую. С телефоном… Вася обмяк.
- А вы… разве не разводитесь?
Мама (видимо, от удивления) выпрямилась. Посмотрела на папу.
- М-да… Яночка, разве мы разводимся? - сказал папа и опять поцарапал подбородок.- Я что-то не слышал про такое…
- Это было бы не совсем кстати,- задумчиво сообщила мама.- Да. Это было бы даже совсем не кстати… Вася, откуда ты это взял?
Мару, кажется, хихикнул у Васиной ноги.
- А… почему вы тогда перестали ссориться? - пробормотал Вася и огрел себя рогаткой по ноге (а заодно и Мару).
- М-да…- Папа посмотрел на Васю, на маму и на ширму (за которой неутомимый Гуревич негромко, но бодро транслировал песню о красном маршале Ворошилове).- Видишь ли… Все вопросы, о которых можно было спорить, мы наконец обсудили и пришли к общему соглашению. И теперь нам ссориться больше ни к чему, это даже опасно. Вредно для маминого здоровья…
- Да,- подтвердила мама. И глянула на Васю со странной лаской.- Ты лучше скажи: кого бы ты хотел - сестренку или братика?
Вот оно что!
Васе почудилось, что все пространство вокруг чуть качнулось и сделалось другим (а Гуревич заиграл вальс из балета «Щелкунчик»), Вася понял, что на лице у него беспомощно-счастливая улыбка.
- Вот это да… Ссорились, ссорились и вдруг… Когда вы успели-то?
Мама глянула на Васю уже без ласки. А потом на папу.
- Послушай рассуждения нашего дорогого сына! Каков болтун! А все потому, что парню почти десять лет, а ты до сих пор его так ни разу не…
- Да-да! - часто закивал папа.- Это придется исправить в самое ближайшее время.
Все еще улыбаясь, Вася снисходительно сообщил родителям:
- Да ладно вам. Может, вы еще расскажете, что новорожденных покупают в аптеках? Откуда берутся дети, нам объясняли в детском саду… Мама, а ты скоро пойдешь в декретный отпуск?
- Еще не очень скоро,- суховато отозвалась мама.- Ты не ответил на вопрос: кого тебе больше хочется?
- Разве это зависит от меня? - хмыкнул Вася.
- Ну… все-таки.
Вася старательно наморщил лоб. Кто лучше? Сестренка вроде Мики (или Юленьки Вишняковой) - это совсем неплохо. Братишка - скажем, вроде конопатого Максимки - тоже здорово. Но ведь это когда еще будет! Надо, чтобы они выросли. А грудные младенцы, они все одинаковы… Вася вежливо предложил:
- Мама, ты на всякий случай постарайся, чтобы получились сразу двое. Тогда никаких вопросов…
- М-да…- озадаченно сказал папа. Мама покусала губы.
- Я постараюсь. Но, сами понимаете, друзья, гарантировать ничего не могу…
- Ладно. Главное, не болей и не нервничай,- серьезно сказал Вася. Он понимал, что у него начинается новая жизнь.
Но и с прежней жизнью расставаться не хотелось. И отчаянно потянуло Васю на улицу, под яркое, еще совсем летнее солнце. Он поставил попрямее Мару и вскочил на педали.
- Мама, папа! Я еще покатаюсь!
- Стой! А кто будет заниматься делами? - привычно заспорила мама.- Завтра учебный год, а у тебя ничего не готово!
- У нас еще свободная неделя! - И Вася, взмахнув руками, как крыльями, вылетел на Колесе через порог.
По лестнице Вася, конечно, проскакал вниз на своих ногах, а у подъезда опять хотел вскочить на педали. И… неожиданная неловкость остановила его.
«Мару…»
«Что?»
«Мне как-то… Не знаю… Пока ты был Колесом, я на тебе ездил… А сейчас ты мой друг Мару. Ты совсем как… человек. Тебе, наверно, обидно…»
Еще Вася хотел сказать, что нельзя же ездить верхом на круглолицем темноволосом приятеле- мальчишке в очках. Получается неравноправие.
Мару все понял в один миг.
«Не бойся! Все правильно! Я катаю тебя, потому что умею! Такая моя природа! А ты… ты ведь тоже часто носишь меня на себе, в руках, под мышкой… Давай так! Когда мы будем с тобой разговаривать про разное… про жизнь, ты думай, что я мальчик в очках. Когда ты гладишь мою шину, думай, что я черный котенок с белой грудкой. А когда я несу тебя на педалях, считай, что я вроде конька-горбунка. Или такая лошадка-пони с темной челкой и в больших человечьих очках…»
«Ладно! - обрадовался Вася. Все решилось самым лучшим образом.- Мару! А когда я вырасту и стану тяжелым, ты будешь катать моего брата или сестренку?»
«Обязательно! А если будет двое, то по очереди!»
Вася засмеялся и привычно прыгнул на стертые педали-деревяшки.
Скоро Вася и Мару оказались в переулке, который назывался Береговой спуск. Здесь блестели на траве капли, сверкали на асфальте лужицы, в палисадниках отражали солнце мокрые листья. Потому что, пока Вася объяснялся с мамой и папой, над городом Осинцевом опять пробежался короткий солнечный дождик. Дышалось удивительно легко, тополями пахло, как в июне.
«Ну, куда мы?» - спросил Мару.
«Не знаю… Наверно, на «Богатырь». К Мике еще рано…»
