более играют все равно не наши…
– И это говорит человек, который… – с пафосом начала я, но она перебила:
– Лер, ну хоть ты-то… Я сама не понимаю, что происходит. Не собиралась я с ним общаться и тем более встречаться! Оно как-то само…
Я обиженно кивнула и передразнила:
– Само!
– Ну, Лер… – заныла она, и это было так непохоже на обычную Юльку, что я сморщилась и потянула ее за рукав:
– Ладно, пошли. А то любитель классической оперы уже, наверное, заждался.
Места на балконе оказались не такими уж и плохими – не по центру, а с краю, так что сцена была практически под нами.
– Вам хорошо видно? – светски поинтересовался Антон, и Юлька так же степенно ответила:
– Да, спасибо.
Я не знала, куда себя деть – общий разговор как-то не клеился, а беседовать с Юлькой о своем было неловко. Вот правильно я в одной статье читала, что нет ничего хуже свидания втроем. И зачем только она меня позвала? Наслаждалась бы видом дублеров в компании своего Камердинера!
Хотя я вообще-то понимала, зачем она меня притащила – если вдвоем, то это действительно становится похоже на свидание. А так ничего серьезного, пришли друзья – ладно, хорошие знакомые – в театр, прилично и благородно…
Свет начал гаснуть. Ну наконец-то, а то напряженное молчание слишком затянулось. Оркестр заиграл увертюру, а мне неожиданно стало неловко за любимый спектакль – вдруг он окажется недостоин высокого внимания господина Дворецкого? Выскажется о нем в своем духе, Юлька из солидарности согласится…
На сцене появились актеры, и я мигом забыла весь этот бред: у меня было полное ощущение, что я смотрю какой-то неизвестный спектакль. Видеть другие лица вместо родных и знакомых физиономий казалось странным и непривычным. Судя по сдавленному хрюканью, Юлька тоже в данный момент испытывала массу разнообразных эмоций. Так, а вот теперь главное – без фанатизма…
Я повторяла это про себя все первое действие. Юлька, видимо, тоже, потому что в антракте мы, не сговариваясь, сделали степенные лица и вовсе не бросились, как это у нас водилось, обсуждать, как кто сегодня спел и сыграл, где дал петуха, а где забыл слово – текст мы уже выучили практически наизусть.
Мы с нейтральным видом прогуливались по фойе и только заговорщицки переглядывались. Мнением Антона никто не интересовался, и он высказал его сам:
– В целом мне нравится. Оригинально. Вполне в традициях классической оперетты. Которая, как вы знаете, произошла…
Юлька кивала, а я отключилась практически в самом начале лекции. Не то чтобы меня совсем не интересовало происхождение классической оперетты. Просто воспринимать сейчас размеренное бубнение подружкиного поклонника я была совершенно не в состоянии.
Этот спектакль у меня в голове совсем не отложился. Я никак не могла отделаться от ощущения, что смотрю его глазами великого знатока оперетты Антона Дворецкого. Из-за этого меня тянуло на необъективную критику, и я злилась на себя – что не получается сосредоточиться на спектакле, на Антона – за его неуместные лекции, на Юльку – за ее дурацкий сюрприз, на актеров – что плохо играют…
Обратный путь понравился мне еще меньше, потому что Антон потащился за нами с явным намерением провожать Юльку. Ну как же, благородный джентльмен не может бросить даму посреди метро! Я же чувствовала себя крайне глупо и всю дорогу угрюмо молчала, с преувеличенным вниманием разглядывая рекламные плакаты. Все-таки есть от них польза, кроме вреда!
Юлька несколько раз пыталась завязать общий разговор, но я его не поддерживала, а говорить все время вдвоем им, видимо, тоже было неловко.
Мы вышли из метро. Все равно нам в одну сторону – мы с Юлькой в соседних домах живем, так что Антоше волей-неволей придется нас обеих провожать…
Я и сама не понимала, что на меня нашло. Сама же активно ее с этим чудиком знакомила, а теперь еще чем-то недовольна.
Было жалко испорченного спектакля. Но потом я напомнила себе, что, если бы не Дворецкий, мы бы его вообще пропустили, так и не ознакомившись с творчеством дублеров – я даже не запомнила их имен, – и немного успокоилась. А когда мы спустились в подземный переход, и вовсе обо всем забыла. Потому что снова услышала незнакомую и очень красивую песню:
– «Жанна из тех королев,
Что любят роскошь и ночь…»
Я не знала, какой неведомой Жанне посвящается песня, но пелась она с таким чувством, что можно было предположить горячую симпатию исполнителя к вышеупомянутой особе. Поэтому я загляделась на певца – парня с гитарой, на которого обратила внимание еще в прошлый раз, – и не ошиблась в своих подозрениях: рядом с ним отиралась какая-то мелкая невзрачная девица. Это, что ли, и есть Жанна? Он сам песню написал и ей посвятил?
– Лера!
Я словно очнулась и перевела взгляд на Юльку: подружка смотрела с нескрываемым ехидством, с намеком переводя взгляд с меня на переходного менестреля и обратно. Если она сейчас что-нибудь выдаст, я…
– А неплохо поет, – вдруг сказал всеми забытый Антон.
Мы с Юлькой синхронно повернулись, а он как ни в чем не бывало продолжал:
– Почти на профессиональном уровне. Не хуже, чем сегодня в театре. Надо поддержать талант.
И он полез в карман.
– Нет! – поспешно сказала я.
Чересчур поспешно, потому что получилось слишком громко – песня как раз кончилась – и парень меня услышал. Он скользнул по нашей компании слегка презрительным взглядом – я почему-то сразу вспомнила Алешу Шмарова, – отвернулся и как ни в чем не бывало заговорил с болтавшейся рядом девчонкой.
Вот в чем в чем, а в сообразительности моей подруге не откажешь. Поняв мизансцену, она поспешно подхватила своего кавалера под руку:
– Пойдем.
Тот, так и не докопавшись до денег, послушно потопал следом. А я забежала сбоку – так, чтобы Юлька с Антоном оказались между мной и парнем, – и незаметной мышкой проскочила мимо, сосредоточенно изучая грязноватую стену перехода. Когда мы миновали певца, я вздохнула с облегчением. Но все равно – никакая сила не заставила бы меня оглянуться.
Глава 6
Никаких реальных парней
Наутро настроение мое нисколько не улучшилось, солнце, птички и капель раздражали сильнее обычного, поэтому я топала в школу в угрюмом молчании. Юлька тоже особой веселости не проявляла, но все же не выдержала первой:
– И долго будем дуться?
– На что? – непонимающе вскинулась я.
– Да ладно, – скептически заметила она. – Как будто я не видела, как ты вчера на Антона косилась!
– Я косилась? – от возмущения у меня пропали все слова. – Да мне твой Антон…
– Во-первых, не мой, – непривычно холодным тоном отчеканила Юлька. – Во-вторых, прекрасно верю, что видов на него ты не имеешь, – как-то старомодно выразилась она.
– Да уж, – хмыкнула я. – Мы такую высокоумную беседу поддержать не сможем. Куда нам, простым фанаткам…
– Угу, – не менее ехидно заметила подружка. – Простых фанаток интересуют только попрошайки из перехода!
– Он не попрошайка! – вспыхнула я.
– А кто же?
– Он… ну… уличный музыкант, вот, – нашлась я. – И, между прочим, очень даже неплохой.
– Конечно, где же еще музицировать, как не на улице!
– Да уж лучше музицировать на улице, чем умничать без перерыва!
– Эй, чувихи, чего разорались?
Мы синхронно оглянулись – за нами след в след топал Чупраков и гадко ухмылялся. Интересно, и давно он тут уже…
– А ты чего подслушиваешь? – первой сориентировалась Юлька. – Иди своей дорогой!
– А тут одна дорога, – кривляясь, развел руками Чупраков. – Или вы, может, не в школу? – продолжал глумиться он.
– Так, – Юлька схватила меня за руку и потащила вперед, приговаривая: – Никто ничего не слышал, никто ничего не знает…
Я словно посмотрела на себя на стороны, и мне стало стыдно:
– Юльк, неужели будем ссориться из-за парней?
– Мы ссоримся из-за парней? – повторила она, удивленно посмотрела на меня и вдруг засмеялась: – Вот еще. Много чести! Из-за всяких Чупраковых, что ли, ссориться?
– Ты прекрасно поняла, что я не про Чупракова, – не поддалась я.
Юлька поморщилась:
– Да ну их вообще… У нас Миша и Антоша есть, правда? Они далеко, из-за них ссориться смысла нет…
– Ага, – подхватила я. – Только если Антоша-два за нами снова не увяжется.
– Ну уж нет, этого я не допущу, – кивнула подружка так серьезно, что я хихикнула.
– Не веришь? – подозрительно взглянула на меня она.
– Конечно, верю, – поспешила согласиться я, подумала минутку и все же попросила: – Нет, правда, не приводи его больше в театр, ладно? А то контраст слишком сильный…
– Между кем и кем? – дотошно уточнила Юлька.
– Ну… – Я смутилась, но все же озвучила свою мысль: – Между реальностью и тем, что на сцене.
