думалось, что мужчины (да я и читал об этом) смотрят на женщин, на жизнь совсем иначе, чем мальчики, не знающие этого странного и острого наслаждения. Но нет... девчонки, с которыми я кувыркался в невесомости, никаких таких мыслей у меня не вызывали. Были такими же, как всегда. Хотел ли я повторить вчерашнее? Наверное, да. Как прыжок с парашютом — страшно, но хочется.
В этом есть что-то общее со смертельной опасностью, с боем, с космосом... что-то настоящее. Или только так кажется?
Аделаида...
Я ведь ничего о ней не знаю и не смогу найти. Возможно, я больше и не увижу ее. Даже скорее всего. Я для нее — случайность, внезапный каприз. Она может точно так же снять любого понравившегося парня... нет, не любого. Наверное, не любого. Я уже заметил, что у эстаргов изменить жене или мужу считается очень дурным тоном. Во всяком случае, это тщательно скрывается. По тому, как говорил об этом Валтэн, я понимал — он никогда не пошел бы с такой девчонкой. У него были сложные отношения с женой... но он бы никогда не стал — вот так. Оливия? «Он замечательный, он самый лучший». Смогла бы она вот так — с первым же понравившимся? Я понимал, что нет. Я и сам бы, наверное, не мог... но вот — смог же? Но у меня еще и нет никого. Пати — так с ней еще ничего неясно. Может быть, я ей и не нужен. Аделаида... я вспоминал ее тонкие руки. Хрипловатый голос, произносящий мантру. Люблю ли я ее? Не знаю. Это — любовь?
Но ведь я совсем не знаю Аделаиду.
Короче говоря, я просто не знал, что думать. Только все как-то наладилось, определилось в моей жизни, и вот — такое. Может быть, она просто больше не придет? Я не могу ее найти, так что никаких обязательств с моей стороны нет. А она... вряд ли она захочет дальше общаться со мной. Ну кто я ей? «Понравился» — думаю, она это просто так сказала.
Однако после того, как я пообедал и устроился в кресле с демонстратором и новым романом Огла, она позвонила.
— Привет, ско! — я не мог разглядеть помещения за ее спиной. А она теперь была облачена в какую-то радужную хламиду, — Ты мне понравился, слышишь?
— Аделаида, — пробормотал я.
— А можно я приду к тебе сегодня? — спросила она невинным детским тоном.
— Да, конечно. Кстати, меня зовут Ланс.
— Как? — она рассмеялась, — Ланс.. Ланс! Ну ладно. Пока, ско!
И она исчезла. А ночью пришла опять.
Снова, как вчера — на час. Только потом мы пили кофе с ликером, сидя в креслах, совершенно голые. Аделаида была похожа на белую кошку, свернувшуюся калачиком. Нет, помесь кошки и змеи.
— Ада, — сказал я, — можно, я оденусь?
Она рассмеялась.
— Почему ты спрашиваешь?
— Ну... мне неудобно голым. Я не привык.
— Неудобно? Почему, — она подняла брови. Выщипанные, а вовсе не от природы в ниточку. Но это неважно.
— У нас это было не принято. На нашей планете.
— Надень бикр, — вдруг попросила она. Я удивился.
— Зачем?
— А я всю жизнь мечтала обниматься со ско в бикре.
— В бикре очень неудобно обниматься, — сказал я серьезно. Ада рассмеялась и бросила мне покрывало с кровати. Я прикрылся, сразу стало как-то проще и уютнее.
— А ты никогда не надевала бикр?
— Я? — брови прыгнули вверх, — За кого ты меня принимаешь?
— За квиринку, — ответил я. Ада покачала головой.
— Я не квиринка, Ланс... я не эстарг... и не наземник. Я не принадлежу никому. Я это я, и никто больше — понимаешь?
— Наверное, да.
Ада соскочила с кресла, подошла ко мне, поцеловала, забрав мое лицо в ладони.
— Все, я пойду.
Я снова не удерживал ее. Да и как можно ее удержать?
Мы не говорили о серьезном. Мы вообще не говорили. Мы были вместе, потом Ада убегала. Вот и все. И это затягивало, меняло мою жизнь, уводило все больше.
Я едва выполнял программу днем. Мне уже не хотелось это делать. А ведь начиналось все с таким энтузиазмом. Как я вновь сел за управление симулятора! Свежие воспоминания подстегивали лучше любого старвоса — что, если мне снова придется вести корабль самому? Я еще хорошо помнил пережитый ужас. И учился с огромным рвением.
Я теперь учился наносить удары и уходить от них, стрелять — и передо мной вставали знакомые лица, управляющий на Эль-Касри, охранники. Враги. У меня теперь были враги, и учиться имело смысл.
Так же важна была и теория — за каждым ее разделом вставала конкретная практическая ситуация, пережитая или воображаемая... где мне придется действовать по-настоящему.
Но я словно забыл обо всем этом. Все это ушло... это прошлое. Я знал только теоретически, что навыки эти пригодятся мне в будущем, уже очень скоро. На самом деле ничто не имело значения... только Ада. Ее губы. Ее руки. Ее мантра, запах ее кожи.
Если бы Валтэн не ругал меня, я бы и вовсе бросил занятия. Меня только и подстегивала необходимость каждую неделю перед ним отчитываться — он спрашивал, сколько я выучил, просматривал задачи. В конце концов и он стал замечать, что со мной что-то неладно.
— По-моему, с тобой что-то происходит, а? — спросил он, когда я в пятнадцатый раз не смог сосредоточиться и пропустил его удар. Я пожал плечами.
— Не знаю.
Валтэн долго и внимательно смотрел на меня, потом сказал:
— Ну как знаешь...
Я ничего не сказал ему об Аделаиде. И никому не говорил. Это было легко — с Марком и его семьей мы почти не встречались, я отговаривался тем, что очень уж занят учебой. Друзей у меня пока так и не появилось. Может, если бы не Ада, я дружил бы с Оливией. Познакомился бы с ее мужем... А так — зачем?
Переводчика найти оказалось совсем не трудно. Стоило только заняться... Я это сделал, не выходя из квартиры.
В Сети, оказывается, целая система есть для тех, кто пишет что-либо. Как я уже говорил, профессионалов здесь очень мало. Но вот написал человек роман, он совершенно спокойно его отправляет в сеть на проверку Информационной Службы. В этой службе работают очень многие, например, пенсионеры или женщины с маленькими детьми, просматривают тексты, насколько они грамотны, ну и чтобы не содержали, к примеру, порнографии. Потом роман этот выставляется в общем доступе под соответствующей рубрикой (а рубрики очень детализированные, так что в каждой не так уж много произведений). Ну, аннотация там, реклама... Любой желающий может теперь роман получить и на микропленке.
К слову, так же определяются профессиональные писатели. Проводится ежегодный конкурс среди читателей и среди редакторов, определяются несколько лучших произведений, и их авторы получают гонорар — такой, которого хватит года на три нормальной жизни. Вот и профессионалы... Все остальные на
