Марина поперхнулась своим кофе, после чего некоторое время натужно кашляла и никак не могла отдышаться.
— Вот видишь, а ты говорила, нет выхода, — назидательно промолвил Лева, сопроводив слова своей фирменной нагловатой улыбочкой.
— Послушай, а как все это будет выглядеть?
— Я сказал — подумаю…
— Ты еще думать будешь? — воскликнула Марина — Подожди, подожди, дай досказать. Мы договорились, что я к нему сегодня подъеду — резюме подвезу и всякое такое. Он мне расскажет про условия…
— Про какие еще условия?
— Ну как, я же вроде на работу нанимаюсь, должен поинтересоваться, сколько денег будут платить, какие перспективы. — Лев Валентинович подмигнул замершей Марине и добавил:
— Если пройду собеседование у Судейского — уйду из вашего журнала, который я уже перерос!
Тут Марина не выдержала:
— Пока ты еще не ушел и я у тебя начальник, быстро говори, когда будет это собеседование?
— Говорю же, не знаю, надо еще предварительные документы оформить.
— Дуй к своему приятелю и оформляй. И держи меня в курсе дела. Настаивай на скорейшем свидании с работодателем.
— Слушаюсь, ваше благородие. А не проведете ли вы меня в родную редакцию, чтобы я мог зарядить пострадавший от служебного рвения телефон?
— Боишься снова попасться на глаза руководству?
— Надеюсь исключительно на вашу поддержку и защиту, моя госпожа. Думаю, через твой труп она не переступит, чтобы дотянуться руками до моей шеи.
Марина пробормотала:
— Интересно, сколько еще я смогу тебя выдержать?
Не успела она проводить Льва Валентиновича, как зазвонил ее мобильный телефон. Незнакомый номер на экране. Неужели опять бандиты? Просто вздохнуть не дают! Однако она ошиблась.
— Марина? — спросил приятный мужской голос. Незнакомый голос. — Я Алексей Житенков, знакомый Инны Юниной.
— А-а! Очень приятно.
Алексей не сказал, что ему тоже очень приятно, и Марина вдруг поняла: он что-то чересчур серьезен.
— Я час назад прилетел из Барнаула, Инна попросила с вами встретиться. Там проблемы с мобильной связью. Мы можем где-нибудь пересечься?
— Я сейчас в центре города, сижу в кафе.
— Назовите адрес, я к вам подъеду.
У Марины екнуло сердце. Что-то было нехорошее в этом голосе, только она не могла понять — что именно.
— А почему Инна мне сама не позвонила?
— Я подъеду и вам объясню, хорошо? Не по телефону.
— С ней все в порядке? — продолжала настаивать Марина.
Невидимый Алексей некоторое время медлил, после чего многозначительно ответил:
— С ней — да.
Марина допила кофе и подумала, что это звонил киллер, у которого заказ на ее убийство. Она сама сказала ему адрес, и теперь жди пули в голову. Прямо как в кино. Может быть, спрятаться в туалете? Впрочем, это вряд ли поможет. И вообще. Наверное, киллеры выясняют местонахождение своих жертв как- то по-другому.
Она заказала еще одну чашку кофе — большую. Раз уж пошла такая петрушка, чем ей повредит лишняя доза кофеина? Практически ничем.
Не успела она разделаться с кофейной пенкой, как дверь в кафе в очередной раз распахнулась и вошел невысокого роста молодой мужчина в изрядно помятом костюме. У него был усталый вид путешественника, смирившегося с дальней дорогой. Узел на галстуке слишком сильно затянут, ботинки припорошены пылью. Он остановился на пороге и принялся шарить глазами по залу. Марина помахала ему рукой, нисколько не сомневаясь, что это к ней. Человек прямо с самолета.
— Марина? Еще раз здравствуйте. Я Алексей. Это я вам звонил недавно.
— Выпьете чашку кофе? — любезно предложила та, ответив на приветствие. — Выглядите усталым.
— У нас большие неприятности. — Марина подняла брови, и он пояснил:
— Я работаю с Инной. Летел к ней из Москвы, а потом практически сразу обратно. Она попросила меня встретиться с вами, потому что опасается звонить по телефону.
— Опасается? — У Марины упало сердце. Может быть, Инке звонили «ее личные бандиты» и что- нибудь такое откололи? Ведь ей пришлось упомянуть Инниного пресс-секретаря в разговоре с тонкоголосым. — Что-то случилось?
— Убит ее пресс-секретарь.
— Убит?!
— Да. Виталий Логунов. Инна просила предупредить вас, чтобы вы были осторожнее. К сожалению, она не может передать вам ту рукопись, о которой вы разговаривали в Барнауле, потому что этой книги больше нет. Она сказала, что вы все поймете. И еще просила не волноваться. Она не станет ничего предпринимать без вашего ведома.
Марина обмякла на стуле. Потом подняла чашку и залпом выпила кофе, словно это шампанское, а тост был за любовь.
— А из-за чего убили пресс-секретаря? — пробормотала Марина. Язык не слушался, как будто стоматолог сделал ей анестезию.
— Пока неясно. Вся квартира оказалась перевернута вверх дном. Там явно поработал не один человек. Но следов взлома нет, и из ценных вещей ничего не пропало. Виталия ударили, как только он открыл дверь. Он упал и ушибся головой. Умер мгновенно.
— О господи!
— Вы его знали?
— Нет. Да. Немного…
Марина потянулась за салфеткой и опрокинула сахарницу. Не может быть, чтобы бандиты, которые держат Таню в заложницах, убили Логунова. Допустим, они пришли забрать книгу. И сразу, на пороге, разделались с пресс-секретарем? Не удостоверившись, что интересующий их предмет в квартире? Даже полный идиот после гибели Ивана — а это был их колоссальный прокол! — не сделал бы такого. Вероятно, пресс-секретаря убил кто-то другой. Но кто?
Чем дальше, тем меньше хотелось Марине найти злосчастную тибетскую рукопись. Похоже, на ней действительно лежит какое-то заклятье. Получится, она спасет Таню ценой собственной жизни. А может, и не спасет. Просто нужно иметь в виду, что, если эта рукопись обнаружится, нельзя подпускать к ней никого. Ни-ко-го. И в особенности — Льва Валентиновича.
— И галстук правильный повязал? Молодец, — одобрительно заметил Миша, тот самый приятель- пиарщик, собиравшийся рекомендовать Леву депутату Судейскому в качестве нового пресс-секретаря.
— Не фига меня так разглядывать, — огрызнулся невыспавшийся и оттого злой Лев Валентинович, — я тебе не топ-модель, я работать собираюсь. Да еще в такую рань.
— Смеешься? Жизнь делового человека начинается с семи утра и длится ровно столько, сколько требуют дела.
— Ты мне только это не впаривай, ладно? Ты сам раньше десяти-одиннадцати не встаешь, а на службе до двух тебя вообще застать невозможно.
— Жесткий график — это для низшего звена. Творческие люди планируют рабочее время
