состоял? Но тогда зарплата должна быть вдвое больше. Сами понимаете — риск слишком велик, вам же столько народу желает в морду дать!
— Вон!!! — заорал Судейский. — Уберите этого сукиного сына, а то я его сейчас пристрелю! Дима, охрану быстро!
Тут Дима, с изумлением наблюдавший за происходящим, развел руки в стороны и, заслоняя собой Леву и Мишу, обратился к хозяину:
— Рудольф Аркадьевич, позвольте, я сам разберусь.
И, повернувшись к виновнику безобразия, быстро скомандовал:
— Катись отсюда и жди в приемной. — А Мише приказал:
— Ты останься.
Пока Лев Валентинович с пылающими ушами и горящим взором ожидал своей участи в приемной, в кабинете происходило следующее.
— Ты кого привел, я тебя спрашиваю? — вопрошал Судейский, нервно расхаживая из угла в угол.
— Рудольф Аркадьевич, поймите, парень молодой. Переволновался, все-таки такой уровень, такая ответственность, — скулил Миша, пытаясь защитить не столько Леву, сколько себя.
— Переволновался? Да он спокойный и наглый, как мамонт. Дерзит, гаденыш, и еще улыбается! Чего скажешь, Дим?
— А мне он понравился, — неожиданно заявил тот. — Уверенный, говорит складно. Даже забавно, — улыбнулся пресс-секретарь.
— Что тебе забавно? Доулыбаешься, выкину на улицу…
— Рудольф Аркадьевич, вы же говорили, что вам не мямли, а бойцы нужны. Чем не боец? Подучим, вправим мозги, объясним кое-что. Такой орел у вас будет — все обзавидуются.
— Что ты меня уговариваешь! Да, мне нравятся дерзкие. Но он должен быть дерзким не со мной, а с другими. Со мной он должен быть почтительным!
— Вот это мы и объясним ему, с вашего разрешения, Рудольф Аркадьевич. Хорошо?
— Объясним, объясним, — обрадовался Миша, — я лично из него всю дурь выбью!
— Может, кого другого посмотрим? — уже вяло сопротивлялся Судейский.
— Такого не найдем! — едва не хором воскликнули Дима с Мишей.
— Ладно, — депутат махнул рукой, — делайте что хотите. А впрочем, мне он понравился. Только пусть почтительности прибавит, а то голову оторву.
— Не понимаю, как у тебя это получается? — искренне недоумевал Миша по дороге к ресторану, где они решили поесть, осмыслить происшедшее и обдумать будущее. — Ты дерзишь, грубишь, ведешь себя развязно, а порой нагло — и ничего, все тебе прощают, всем ты нравишься.
— Да брось, я думал, он меня убьет. Или его охранники. — Лев Валентинович передернул печами.
— Видишь, не убил, а даже взял на службу. Правда, с испытательным сроком. Слушай, старик, дело, конечно, выгорело, но ты не обижайся — больше я с тобой серьезных дел иметь не буду. Я так всю клиентуру, годами наработанную, растеряю.
— Ладно, не грусти. Я, может, к тебе больше и не обращусь — буду всю жизнь служить Судейскому верой и правдой. Тем более платит он весьма и весьма… Так скажи, что мне дальше делать? Я как-то не очень этого Диму понял, в голове, знаешь, туман.
— Туман, Лева, у тебя в голове всегда. А также ветер. Все просто: завтра приходишь оформляться, созвонившись предварительно с Димой — визитку он тебе дал. Дальше он будет тебя курировать, вводить в курс дела и так далее. Остальное — в твоих руках. Но с Рудольфом Аркадьевичем ты не шути — он ведь и вправду может голову оторвать.
— Всадник без головы возвращается, — провыл Лев Валентинович, напугав проходившую мимо тетку с тяжелой клетчатой сумкой.
Расставшись наконец с Мишей, который так и не перестал недоумевать, отчего Лева все еще топчет грешную землю, а не лежит где-нибудь в морге, задушенный очередным объектом его остроумия, новоиспеченный пресс-секретарь нашел таксофон и принялся звонить Марине.
Когда Лева затевал всю эту депутатскую эпопею, они договорились, что он сам будет выходить с ней на связь. Судя по времени, Марина уже должна быть в редакции, куда он и позвонил.
Трубку она взяла только с третьего раза.
— Где ты бегаешь? — строго поинтересовался стажер. — Я тут, понимаешь, жизнью рискую, устраиваясь на работу, а она…
— Ну наконец-то, — радостно выдохнула в трубку Марина. — Я сегодня ночью не спала, извелась вся.
— Не смею думать, что от любви ко мне…
— Слушай, — взвилась Марина, — ты прекратишь когда-нибудь свои штучки или нет? Говори по делу, я правда волнуюсь.
Нужно было сообщить ему, что убит пресс-секретарь Юниной, а она не могла решиться.
— Значит, так, — как ни в чем не бывало, начал докладывать Лева. — Все нормально, я принят на работу. Подробности при встрече, которую предлагаю провести немедленно. Надо подумать, как мне быть дальше — дело зашло слишком далеко, а отступать уже поздно.
Условились встретиться через час в центре, в маленьком кафе, где можно спокойно поговорить, не привлекая к себе внимания.
Внимательно выслушав Левино повествование, Марина задумалась. Действительно, дело закрутилось серьезное, а как подобраться к книге, так до сих пор и не ясно. Просто приставать с вопросами опасно — Судейский может из принципа всю игру им испортить. Да и насторожится он, если новичок сразу с какими-то странными вопросами к нему полезет. Опять же неясно, получил он книгу или нет, не выбросил ли ее и так далее.
Ждать времени не было.
Решили так. Если в ближайшее время (за неделю) выяснить ничего не удастся, Лева попробует спровоцировать депутата на разговор под любым предлогом. Предлог должна придумать Марина за несколько следующих дней. Договорившись о регулярной телефонной связи, они разошлись: Марина отправилась придумывать предлог, а Лев Валентинович — готовиться к выходу на новую работу.
Перед тем как пожать лапу стажера, которую тот протянул на прощание, Марина все-таки не выдержала и решила предупредить его об опасности. Кем она будет, если не предупредит?
— А ты в курсе, что Логунова убили? — выдохнула она.
Лев Валентинович скривился, как будто откусил кислое яблоко:
— Знаю, в новостях писали. Юнина все же фигура.
— А мне не сказал!
— Расстраивать не хотел. Все равно сделать ничего нельзя. Ты только вот что… Если случится так, что ты до рукописи сама доберешься, не хватайся за нее руками, поняла?
— Какая разница — руками или ногами, — пробормотала Марина. — Тут важен сам факт обладания. Ты веришь в то, что на книге заклятие?
— Иногда верю, иногда нет. А ты?
— А я начинаю верить.
Секретарша Жанна постучала коготками в дверь, потом приоткрыла ее и сунула в кабинет хорошенькую головку.
— Зоя Петровна просит тебя срочно зайти, — сказала она заговорщическим голосом. — Что-то не ладится с конкурсом.
Журнал действительно затеял летний конкурс «Дневник путешественника». Под это дело нашли спонсоров, приготовили призы, выделили людей читать присланные опусы. Отдел писем уже давно стоял на ушах, потому что отклик в народе на конкурс был огромный. И вот теперь там что-то не ладилось.
