— Какая умница — выиграла три корпуса, шла всю вторую половину дистанции, как подросток на вечеринку. Что ж, мои ангелы, на этом основании я всем вам ставлю ужин.
Они забрались в большой и невероятно грязный белый «мерседес».
— Ты мог бы отправить его перед отъездом в мойку, — проворчала Кейбл.
Имоджин обнаружила, что сидит на уздечке. Они поели в небольшом итальянском ресторане и выпили изрядное количество вина. Ники рассказывал про свои теннисные подвиги и жаловался на то, что в последнее время в игру все больше вмешивается политика. Матт задавал вопросы. У него была журналистская способность получать немыслимое количество информации от людей, об этом не подозревающих. Похоже, что всюду, где играл Ники, бывала и Кейбл: она или снималась в фильме, или демонстрировала модели. Это порождало неизбежные вопросы вроде «Ты видел такого-то и такую-то?» и «Они еще не разбежались?»
Имоджин говорила мало, она была слишком занята тем, чтобы усвоить все услышанное. Но был один неприятный момент, когда Ники неожиданно положил ей руку на бедро, а она так вздрогнула, что ее вилка упала на пол вместе с большей частью ее спагетти. Ники был вне себя от раздражения, но Матт только рассмеялся и заказал ей еще порцию. За ужином он был очень забавным, и Имоджин нашла, что он ей нравится все больше и больше.
Насчет Кейбл она была не так уверена. Та сказала:
— На прошлой неделе тут была Софи Лорен, сидела вон там в платье с немыслимо глубоким вырезом.
— Я ходил в туалет пятнадцать раз за вечер и имел возможность в него заглянуть, — сказал Матт. — Сейчас возьму счет, — добавил он, видя, что Имоджин почти падает со стула от усталости.
— Теперь только двенадцать, — сказала Кейбл, — не выпить ли нам коньяку?
— Кое-кто из нас, у кого нормальная рабочая неделя, устал в пятницу.
— Я тоже работаю, — заявила Кейбл, — вчера была на двух рынках скота.
— Что-нибудь получилось? — спросил Ники.
— Может быть, на второй съемке. Они там запускают новую жевательную резинку. Тяжелый хлеб. Мой агент позвонит мне во Францию и скажет, как дела.
Матт протянул официанту явно чрезмерную сумму.
— Ярмарки скота — место проб для фотомоделей, — объяснил он Имоджин, — и весьма подходящее: некоторые коровы выбиваются в люди. Пошли.
Когда они вернулись, был еще один неприятный момент. Кейбл, открыв дверь одной из спален, сказала:
— Вы с Ники здесь.
О боже, подумала Имоджин, и сердце у нее запрыгало, как ласка в капкане. Заметил ли Матт ее страх? За пять минут до этого он зевал во весь рот, а теперь вдруг спросил Ники и Кейбл, не хотят ли они принять еще чего-нибудь на ночь.
— Я непрочь. — сказал Ники и, взъерошив Имоджин волосы, добавил, — Иди в постель, милая. Я буду через минуту.
Но когда, опорожнив бутылку коньяка, он через час добрался до спальни, то увидел Имоджин спящей. Свет горел, а на подушке лежал раскрытый «Тристрам Шенди». Рядом растянулся Бэзил.
— Чертова псина, — сказал Ники, пытаясь столкнуть Бэзила. Тот злобно зарычал.
— Опять не вышло, — посочувствовал Матт. — Если он расположился на ночь, его уже ни за что с места не сдвинешь. Я тебе дам пуховое одеяло, и можешь лечь на диване.
Глава шестая
Когда они утром проснулись, ветер бил дождем по стеклам окон. Ники жаловался на похмелье и скверно проведенную ночь. Матт и Кейбл ссорились.
— В следующий раз, когда будешь брить себе ноги моей бритвой, потрудись ее помыть. Спрашиваю уже в четвертый раз — нести вещи в машину?
— Я не готова, — отрезала Кейбл, накладывая второй слой краски на ресницы.
— Слушай, малыш, уже десять минут девятого. Еще пять минут, и я еду, с тобой или без тебя!
— Перестань цепляться, — сказала Кейбл, повысив голос, — ты спрятал мои драгоценности?
— Да, в подоконнике.
— Тогда спусти вниз эти три чемодана — хоть чем-нибудь займешься.
Хлопнула входная дверь.
— Ники-и-и! — позвала Кейбл.
— Да, моя любовь.
— Я не могу закрыть чемодан.
Имоджин, которая последние полчаса чувствовала себя ничем не занятой, направилась в спальню Кейбл предложить свою помощь.
Ники и Кейбл, на которой был совершенно восхитительный замшевый костюм розового цвета, сидели вдвоем на чемодане.
— Готово, — сказал Ники и, наклонясь через Кейбл, защелкнул второй замок.
Имоджин застыла в дверях, увидев, как Кейбл положила руку на руку Ники. Тот посмотрел на Кейбл и улыбнулся.
— Тебе лучше закрыть его на ключ, — сказал он тихо. — Я бы не хотел, чтобы что-нибудь из твоих ценных вещей попало в чужие руки!
— Я так рада, что ты едешь с нами, — промурлыкала Кейбл. — Все становится намного… ну… увлекательнее.
Имоджин не успела заметить, кто из них вздрогнул сильнее, когда у нее за спиной послышался голос Матта:
— Проворно работает, согласись, Ники! Будь с ней осторожнее, не то она свяжет тебя по рукам и ногам.
Кейбл грозно сверкнула глазами на Матта, а потом, к удивлению Имоджин, расхохоталась.
— Дорогой Слобломов, — произнесла она с легкой гримасой. — Похоже, с тобой у меня ничего даром не пройдет.
В этом розовом костюме, грустно подумала Имоджин, она так прелестна, что ей сошло бы даром и убийство. Матт ухмыльнулся с неохотой, подобрал лежавший на постели длинный шарф цвета хаки и, обмотав его вокруг шеи Кейбл, туго затянул, делая вид, что собирается ее задушить.
— «Когда столь нежная была столь роковой?» — сказал он. — Пошли, Цирцея.
— Гнусная английская погода, — проворчал Ники.
— По крайней мере, немного помоет машину, — сказал Матт.
Не проехали они и десяти минут, как Кейбл издала вопль.
— Мой ночной крем. Он остался в холодильнике!
— Что ж, я думаю, Бэзил будет есть его с клубникой, — спокойно сказал Матт.
— Перестань пороть чушь, — отрезала Кейбл, — надо вернуться.
— Послушай, малыш, из-за тебя мы и так проваландались лишних двадцать минут.
— Но у меня кожа пересохнет.
— Почему у тебя во рту никогда не пересыхает?
Имоджин наблюдала, как дергается строгий профиль Кейбл. Ники в самом деле увлечен ею или ему просто льстит ее внимание? Словно в ответ на это Ники обнял Имоджин за плечи.
— Все в порядке, моя радость? Волнуешься?
Когда он смотрел на нее так, она была не в состоянии что-нибудь ответить. Она только кивнула и прижалась к нему.
— Кто эта пара, с которой мы встречаемся в Дувре? — спросила она Матта.
— Приятели Кейбл. Я снимаю с себя всякую ответственность.
