— Давай не будем об этом, ладно?
— Bien [94] . Ты — это ты. Береги паспорт, он тебе еще понадобится.
— Амстердам? Как я попаду туда?
— Ты в Бонне?
— Да.
— Оттуда идет поезд на Эммерих, что на голландской границе. В Эммерихе пересядь на местный транспорт — грузовик, автобус, на что угодно. Таможня там очень либеральная, особенно в часы пик, когда рабочие ездят взад-вперед, и никто не приглядывается к фотографиям. Быстро покажи паспорт, прикрыв немного фотографию. Хорошо, что паспорт немецкий. У тебя не должно возникнуть никаких затруднений.
— А если все-таки возникнут?
— Тогда, честно говоря, я бессилен. Придется все же обратиться на Ke-д’Орсе.
— Хорошо. Предположим, я перешел границу, что потом?
— Потом ты добираешься до Арнема и оттуда поездом направляешься в Амстердам.
— А потом?
— К тому человеку. Минуточку. Его фамилия записана у меня на карточке, она где-то в самой глубине стола. У тебя есть на чем писать?
— Диктуй, — сказал Конверс, беря блокнот и шариковую ручку с полочки под телефоном.
— Вот она. Записывай. Торбеке. Корт Торбеке. Живет в многоквартирном доме на углу Утрехтсраат и Керкстраат, это в юго-западном районе города. Номер телефона: 020-4130. Когда ты позвонишь ему, чтобы договориться о встрече, скажешь, что являешься членом семьи Татьяны. Записал? Татьяны.
— Рене, — сказал Джоэл, продолжая записывать, — вот уж никогда не подумал бы. Откуда ты знаешь таких типов?
— Я же попросил тебя ни о чем не спрашивать, но, с другой стороны, он может устроить тебе проверку, и тебе придется, хотя бы очень приблизительно, ответить на его вопросы — в этих случаях все всегда приблизительно. Татьяна — русское имя, так звали одну из царских дочерей, которую, как предполагают, казнили в Екатеринбурге в 1918 году. Я говорю “как предполагают”, потому что многие считают, что она спаслась вместе со своей сестрой Анастасией и тайком выбралась из России с няней, которая вывезла на себе целое состояние.
Няня обожала Татьяну и, оказавшись на свободе, отдала все этому ребенку и ничего ее сестре. Говорят, Татьяна живет анонимно, в большом богатстве — может быть, даже и в наши дни, — но никто не знает где.
— Мне следует быть в курсе всего этого? — спросил Конверс.
— Да, потому что в этом суть. Сегодня — это символ доверия, которое оказано немногим людям, людям, которые заслужили доверие самых подозрительных людей на земле, людей, которые не могут себе позволить ошибиться.
— Бог мой, кто же это?
— Русские, могущественные советские комиссары, которые предпочитают западные банки, они вывозят деньги из Москвы и вкладывают их здесь. Теперь ты понимаешь, почему круг таких людей столь узок. Отбирают очень немногих. Торбеке — один из них, он активно занимается паспортным бизнесом. Я свяжусь с ним, предупрежу, что ты позвонишь. Помни, никаких имен, просто Татьяна. Он же пристроит тебя на рейс КЛМ на Вашингтон. Тебе понадобятся деньги, нам нужно подумать, как…
— Деньги — единственное, в чем я не нуждаюсь, — прервал его Конверс. — Мне бы только паспорт и место в самолете, с которого бы меня не сняли.
— Отправляйся в Амстердам. Торбеке все устроит.
— Спасибо, Рене. Я знал, что могу рассчитывать на тебя, и ты оправдал мои надежды. Для меня это значит очень многое. Для меня это означает жизнь.
— Ты еще не в Вашингтоне, друг мой. Позвони мне, когда туда доберешься. Звони в любое время.
— Непременно. Еще раз спасибо.
Джоэл повесил трубку, положил блокнот вместе с шариковой ручкой в карман, вышел из кабины и отправился к стойке. Он попросил счет, и, пока владеющая английским телефонистка выписывала его, припомнил второй пункт своего списка: атташе-кейс с досье и списком заговорщиков в Пентагоне и госдепартаменте. Может быть, несмотря ни на что, Коннелу все-таки удалось где-то спрятать атташе-кейс? А вдруг кто-нибудь из персонала гостиницы обнаружит его? Конверс решил заговорить с телефонисткой, которая как раз протягивала ему счет.
— Есть такое место под названием “Ректорат” — гостиница в пригороде. Где, я точно не знаю, но мне хотелось бы позвонить туда и поговорить с управляющим. Меня заверили, что он понимает по- английски.
— Да, сэр. “Ректорат” — прекрасная гостиница, но едва ли там есть свободные номера.
— Мне не нужен номер. Один из моих друзей останавливался у них на прошлой неделе и думает, что забыл у себя в комнате весьма ценную вещь. Он позвонил мне и попросил поговорить с управляющим. Не могли бы вы помочь мне дозвониться туда и позвать управляющего? Мне очень жаль, но я говорю по- немецки так, что вместо него могу попросить к телефону шеф-повара.
— Конечно, сэр, — улыбаясь, ответила девушка. — Мне дозвониться будет гораздо легче. Вернитесь в свою кабину, и я соединю вас. А потом вы сразу расплатитесь за оба разговора.
Оказавшись внутри застекленной кабины, Джоэл закурил и принялся обдумывать предстоящий разговор. Однако не успел он сформулировать первые фразы, как раздался звонок.
— У телефона Vorsteher, управляющий “Ректоратом”, сэр, — сказала телефонистка. — И он действительно говорит по-английски.
— Спасибо.
Телефонистка отключилась.
— Алло?
— Да? Что вам угодно, сэр?
— Надеюсь, вы сможете мне помочь. Я американец и друг коммандера Коннела Фитцпатрика, главного юриста военно-морской базы в Сан-Диего, штат Калифорния. Насколько мне известно, он останавливался у вас на прошлой неделе.
— Да, он действительно останавливался у нас, сэр. И мы весьма сожалели, что не смогли продлить его пребывание — на этот номер у нас был предварительный заказ.
— О? Значит, он выехал неожиданно?
— Я бы этого не сказал. Мы разговаривали утром, и, я полагаю, он понял, в каком положении мы оказались. Я сам вызывал для него такси.
— Он уехал один?
— Да, сэр.
— А не скажете ли вы, в какой отель он переехал, я мог бы и там навести справки.
— Навести справки, сэр?
— Коммандер оставил где-то один из своих портфелей, такой, знаете, плоский, с двумя кодовыми замками. Особых ценностей в портфеле не было, но он очень хотел бы отыскать его. Если я не ошибаюсь, это подарок его жены. Не попадался ли он вам?
— Нет, майн герр…
— Вы уверены? Коммандер имеет привычку прятать служебные бумаги под кроватью или на дне шкафа.
— Он не оставил здесь буквально ничего, сэр. Комната была тщательно проверена и убрана нашим персоналом.
— А может быть, кто-нибудь к нему заходил и по ошибке взял не тот портфель? — Конверс понимал, что пережимает, но решил не миндальничать.
— К нему никто не приходил… — Немец помолчал. — Одну минутку, я, кажется, вспомнил.
— Да?
