ним ковровые дорожки по всей Уолл-Стрит. Есть доказательства, что Холлидей преуспел в этом.
— Какие доказательства?
— Они двух категорий. Первая — чисто техническая, поэтому, не вдаваясь в подробности, скажу только, что создалась деликатная проблема с распределением основных акций, при нынешней рыночной ситуации это дает некоторые преимущества клиентам Холлидея. Джоэл принял эти условия, чего, мне кажется, он бы не сделал в нормальных условиях.
— В нормальных?… Ну а вторая категория?
— Поведение самого Джоэла в ходе конференции. Согласно отчетам, — а опрошены были все присутствующие в зале, — он был не похож на себя, выглядел рассеянным, а по словам других — и явно расстроенным. Некоторые юристы, и с той и с другой стороны, утверждали, что он был замкнут, большую часть времени простоял у окна, выглядывая из него, как будто чего-то ждал. Внимание его было настолько рассеянным, что приходилось повторять задаваемые ему вопросы, и даже тогда он не сразу улавливал суть. Мысли его были где-то далеко.
— Ларри! — не выдержала Валери. — Что вы хотите сказать? Что Джоэл имел какое-то отношение и к убийству Холлидея?
— Такую возможность тоже исключить нельзя, — грустно ответил Тальбот. — И с точки зрения психологической, и судя по тому, что видели свидетели смерти Холлидея.
— И что же они видели? — прошептала Валери. — В газетах сказано, что он умер на руках у Джоэла.
— Боюсь, это не совсем так, моя дорогая. Я читал все отчеты. Служащий отеля и двое адвокатов показали, что перед тем, как умереть, Холлидей успел обменяться с Джоэлом какими-то словами, довольно резкими. Слов никто не расслышал, но выглядело это достаточно подозрительно: Холлидей ухватил Джоэла за отвороты пиджака, как бы обвиняя в чем-то. Позднее, на допросе в женевской полиции, Джоэл назвал эти слова бессвязным бредом умирающего. В полицейском протоколе отмечено, что показания он давал крайне неохотно.
— Господи, но он же был в шоке! Вы же знаете, через что он прошел, и вид человека, умирающего прямо у него на руках, мог потрясти его.
— Допустим, что так, Валери, но они все тщательно проанализировали, и в первую очередь — его поведение.
— И какую же версию они выдвигают? Что Джоэл вышел на улицу, увидел кого-то подходящего и нанял его, чтобы убить человека? Нет, Ларри, это уже какая-то фантастика.
— Естественно, здесь больше вопросов, чем ответов, но мы знаем, что произошло, и выглядит это отнюдь не забавно. Это трагично.
— Хорошо, хорошо, — торопливо заговорила Валери. — Но зачем ему было это делать? Для чего ему понадобилось убивать Холлидея? Для чего?
— Думаю, что это — очевидно. Он должен был ненавидеть людей типа Холлидея. Человека, который спокойно сидел дома и издевался надо всем, через что пришлось пройти Джоэлу, обзывая таких, как Джоэл, бандитами, убийцами и лакеями либо… бессмысленными жертвами. Вместе с ненавистными “командирами” холлидеи этого мира представляли собой то, что он больше всего ненавидел. Первые гнали их в бой своими приказами, где их калечили, убивали, захватывали в плен… подвергали пыткам, а вторые — издевались над их страданиями. То, что сказал Холлидей в тот день за завтраком, видимо, перевернуло что-то в голове Джоэла.
— И вы считаете, — сказала Валери очень спокойно, но слова как-то странно вибрировали у нее в горле, — что именно поэтому он решил убить Холлидея?
— Затаенная месть. Это — широко распространенная теория, если хотите, всеобщее мнение.
— Нет, не хочу. Потому что это неправда и правдой быть не может.
— Таково мнение высококвалифицированных экспертов, Вэл, бихевиористов — врачей, изучающих поведение человека. Они тщательно проанализировали все источники и считают, что в его поведении есть определенная логика. Это — шизофрения, вызванная шоком.
— Очень впечатляюще. Пусть бы они вышили этот рассказ на бейсбольной кепке Снупи [101] , там ему самое место!
— Не думаю, что мы можем оспаривать…
— Нет, черт побери, я вполне могу, — прервала его бывшая миссис Конверс. — Да только никто не поинтересовался моим мнением, мнением отца Джоэла или его сестры — которая, кстати, и была той самой одержимой, выступавшей тогда против войны. Так что Холлидей никак не мог спровоцировать Джоэла — ни за завтраком, ни за обедом, ни за ужином.
— Вы не можете этого утверждать, дорогая. Вы просто не знаете, что там происходило.
— Могу и знаю, Ларри. Потому что Джоэл считал, что эти, как вы их называете, холлидеи были абсолютно правы.
— Трудно этому поверить, учитывая, что ему пришлось испытать.
— В таком случае обратитесь к другим источникам — кажется, так вы их называете. К тем записям и докладам, которые ваши жрецы от бихевиористики дружно не заметили. Когда Джоэл вернулся, на авиационной военно-воздушной базе Трэвис, штат Калифорния, его встречал почетный караул, ему поднесли на блюдечке буквально все, кроме разве что ключей от квартир всех киностарлеток Лос- Анджелеса. Разве не так?
— Я помню, что командование устроило ему торжественную встречу, как человеку, совершившему побег при столь исключительных обстоятельствах. Государственный секретарь лично приветствовал его у трапа самолета.
— Совершенно верно, Ларри. А что потом? Где еще его встречали почетные караулы?
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Загляните в отчеты. Нигде. Сколько приглашений он получил? Сколько городов и местечек, компаний и организаций прислали ему свои приглашения? Да все, кому намекал на это Белый дом. Сто, пятьсот, пять тысяч приглашений? По меньшей мере именно столько, Ларри. А вы знаете, сколько из них он принял? Нет, скажите мне, Ларри, вы знаете? Эти ваши мудрецы от науки говорили вам что-нибудь об этом?
— Об этом вообще не было речи.
— Конечно не было. Потому что это разрушило бы их схему, исказило бы нарисованный ими образ Джоэла. Так вот, Ларри, — ни одного. Он не принял ни одного предложения. Ему было ничего не нужно. Ничего! Он считал, что один лишний день этой войны длиннее, чем один лишний день пребывания в аду. Он не дал им воспользоваться своим именем.
— Что вы хотите этим сказать? — сухо спросил Тальбот.
— Холлидей не был ему врагом, как вы пытаетесь изобразить. Мазки явно ложатся не туда или вообще не попадают на полотно.
— Ваши метафоры выше моего понимания, Вэл. Что вы хотите сказать?
— Что все это дурно пахнет, Ларри. И вонь эта идет не от моего бывшего мужа. А от всех вас.
— Прошу исключить меня из общего числа. Единственное, чего я хочу, — это помочь ему. И надеюсь, что вы это знаете.
— Знаю, конечно же знаю. Это не ваша вина. До свидания, Ларри.
— Я позвоню вам сразу, как только узнаю что-нибудь новое.
— Обязательно позвоните. До свидания. — Валери повесила трубку и посмотрела на часы. Пора отправляться в аэропорт Логана в Бостоне, чтобы встретить Роджера Конверса.
— In Koln urn zehn nach drei! [102] — прокричал голос из динамика.
Конверс сидел у окна, почти касаясь стекла, а мимо проносились городки, лежащие на пути к Кельну: Борнхайм, Везель, Брюль. Поезд был заполнен примерно на три четверти каждое двойное сиденье было занято хотя бы одним пассажиром, а иногда и двумя, но и свободных мест хватало. Когда они тронулись, на том месте, которое он занимал теперь, сидела элегантная обитательница пригорода. Сзади, через несколько мест от них, оказалась, по-видимому, ее подруга. Соседка сказала что-то Джоэлу. То, пусть незначительное, внимание, которое она привлекла к нему, обеспокоило его. Не поняв ее, он пожал плечами
