буду присутствовать на ней. Я, а не майор Уошбурн, чьи действия в ту ночь показались мистеру Перегрину не менее подозрительными, чем мне.
Пожилая женщина осталась сидеть, внимательно глядя на Даулинга.
— На следующее утро он был очень расстроен, — сказала она очень тихо.
— А точнее, я думаю, — зол как черт. Человек, который убежал от нас, не был Конверсом, и сумасшедшим он тоже не был. Он был чертовски серьезен и говорил как человек, привыкший разговаривать с начальством. Речь шла о каком-то конфиденциальном расследовании, касающемся посольства. Перегрин не знал, в чем тут дело, и собирался все выяснить. Он упомянул, что свяжется с Вашингтоном по специальной линии. Я не силен в технике, но, по-видимому, речь шла о телефоне, по которому ведут переговоры в тех случаях, когда опасаются, что остальные линии могут прослушиваться.
— Он потом и звонил по спецсвязи. Он говорил вам?
— Да, говорил. Но тут есть и еще кое-что, мисс Хитли. Как вы правильно заметили, я действительно несу определенную ответственность, потому что именно через меня Уолтер Перегрин узнал о существовании Конверса. И не кажется ли вам странным, что, хотя этот факт не является секретом — о нем знали и вы, и Уошбурн, — с момента смерти Уолтера никто меня об этом не спросил.
— Никто не спросил? — недоверчиво повторила женщина. — Но ведь я включила ваше имя в свою докладную записку.
— И кому вы ее вручили?
— Ну, всем этим занимался Норман… — Энид Хитли оборвала себя на полуслове.
— Уошбурн?
— Да.
— А больше вы ни с кем не разговаривали? У вас брали показания?
— Да, конечно. Меня допрашивал какой-то инспектор из боннской полиции. Я уверена, что назвала и ему ваше имя. Да, я совершенно в этом уверена.
— Кто-нибудь присутствовал при этом разговоре?
— Да, — прошептала секретарша убитого посла, — Норман.
— Довольно странное для полицейского управления ведение дел, не правда ли? — Калеб чуть наклонился вперед. — Разрешите мне несколько сместить акцент в отношении того, что вы только что сказали, мисс Хитли. Вы спросили меня, не пытаюсь ли я любой ценой сохранить созданный мною образ. Вопрос логичный, и если бы вы видели в Лос-Анджелесе очередь безработных актеров, то поняли ли бы, насколько он логичен. Вам не кажется, что и другие люди могут думать так же, как вы? Возможно, меня не спрашивали потому, что кое-кто здесь, в Бонне, считает: я не очень-то уверенно расхаживаю в сапогах папаши Рэтчета и буду помалкивать, чтобы сохранить за собой этот довольно поздно пришедший ко мне успех. Как ни странно, это дает мне и физическую защиту. Вы не станете убивать папашу Рэтчета, если не хотите навлечь на себя гнев миллионов телезрителей, которые, я думаю, впадут в истерику и начнут задавать тысячи вопросов. “Национальное расследование в действии” — вот как это можно будет назвать.
— Но вы ведь не молчите, — заметила Энид Хитли.
— Но и не говорю громко, — возразил актер. — Однако делаю это совсем не по тем причинам, о которых только что говорил. Я в долгу перед Уолтером Перегрином и знаю об этом лучше, чем кто-либо. Но я не смогу вернуть ему этот долг, если человек, которого я считаю невиновным, будет повешен якобы за его убийство. Но именно здесь и начинаются мои сомнения. У меня нет абсолютной уверенности. Я могу и ошибаться.
Женщина, нахмурившись, пристально смотрела на Даулинга:
— Я сейчас выйду, а вы, если не возражаете, задержитесь здесь на некоторое время. Я позвоню одному человеку, полагаю, вам следует с ним встретиться. Он сам найдет вас здесь.
Без всяких фамилий, конечно. Сделайте, как он скажет, идите туда, куда он вас пошлет.
— Мистер Перегрин доверял ему, — сказала Энид Хитли и добавила: — Но не любил его.
— Тогда это настоящее доверие, — заметил актер.
Калеба подозвали к телефону, и он записал указанный ему адрес. Швейцар “Кёнигсхофа” нашел ему такси, и через восемь минут он вышел перед домом в викторианском стиле на окраине Бонна.
Еще через две минуты его препроводили в большую комнату — в былые времена служившую, по- видимому, библиотекой, — стены которой были увешаны подробнейшими картами Восточной и Западной Германии. Человек в очках поднялся из-за стола. Он коротко кивнул и заговорил:
— Мистер Даулинг?
— Да.
— Благодарю вас, сэр, за то, что вы согласились сюда приехать. Моя фамилия ничего вам не скажет, поэтому называйте меня просто Джордж. Идет?
— Хорошо, Джордж.
— Но только для вашего личного, подчеркиваю, личного сведения я — шеф местного агентства ЦРУ здесь, в Бонне.
— Хорошо, Джордж.
— А вы чем занимаетесь, мистер Даулинг? Чем вы зарабатываете себе на жизнь?
— Чао, беби, — только и произнес актер, сокрушенно качая головой.
Глава 25
Первые неуверенные рассветные лучи поползли по низкому небосводу, заскользили вдоль пристани, где покачивались лодки, издававшие низкие хлюпающие звуки. Джоэл шел рядом с молодым моряком торгового флота, держа правую руку согнутой в локте, а левой машинально заслоняя лицо и касаясь мягкой поросли на щеках и на подбородке. Он не брился уже четверо суток,
Пройдет день, и он должен будет решать — звонить Вэл в Кейп-Энн или нет. Конечно, в глубине души он уже решил не звонить. Он отправил ей совершенно ясные указания, а ее телефон наверняка прослушивается. Это вроде бы полностью исключало возможность всяких разговоров. И все-таки как же хочется услышать ее голос, уловить те интонации поддержки, которые обязательно — он был уверен — в нем прозвучат. Нет. Нельзя. Услышать ее голос означало бы впутать в это дело и ее. Нет, ни за что.
— Последнее судно справа, — сказал моряк, замедляя шаг. — Но я должен снова спросить вас, потому что я за вас поручился. У вас нет наркотиков?
— У меня нет наркотиков.
— Он может обыскать вас.
— Этого я не могу допустить, — сразу же оборвал его Конверс, подумав о поясе с деньгами. Сумма денег, которую они могут обнаружить, во много раз превышает ту, из-за которой подонки с реки вполне могут пойти на убийство.
— Возможно, он захочет узнать почему. За наркотики дают срок, большой срок.
— Я все это объясню ему лично, — сказал Джоэл, продумывая свои возможные действия. Давая объяснения, он будет держать в одной руке пистолет, а в другой — дополнительные пятьсот долларов. — Но я даю вам честное слово — наркотиков у меня нет.
— Это не мое судно.
— Но это вы договаривались обо всем, и вы знаете обо мне достаточно, чтобы найти меня, если я втяну вас в беду.
— Да, я помню. Кон-нек-ти-кут… Я был там, в Бриджпорте, у друзей. Маклерская контора, вице- президент. Я отыщу вас, если понадобится.
