Зрение постепенно возвращалось, но говорить Стоун еще не мог — сразу же начинался мучительный кашель. Он отстранил сильные руки Меткалфа и знаком попросил подать ему упавший со стола блокнот. Полковник понял, он перевернул Стоуна так, чтобы тому было удобнее писать, и вложил ему в руку шариковую ручку.
Питер с трудом вывел: “Белами. Аквитан…”
— О Господи! — прошептал Меткалф, бросаясь к телефону и набирая ноль. — Оператор? Срочно! Службу безопасности… Безопасность? Полковник Алан Меткалф из четырнадцатого стратегического. Срочно! На территории Белого дома находится англичанин Белами, возможно, он пытается уйти. Задержите его! Очень опасен. И позвоните в санчасть, пришлите врача в четырнадцатый стратегический. Быстро!
Врач снял с лица Стоуна кислородную маску и положил ее на стол рядом с баллоном. Затем осторожно запрокинул голову Питера на спинку стула, ввел языковой держатель и осмотрел горло.
— Гнусный удар, — констатировал он, — но через пару часов вам станет лучше. Я вам дам какое- нибудь болеутоляющее.
— Что именно? — хрипло спросил Стоун.
— Легкий анальгетик с кодеином.
— Нет, доктор, спасибо, — сказал Питер, глядя на Меткалфа. — Мне что-то не нравится выражение вашего лица.
— Мне тоже. Белами сбежал. У него пропуск на все случаи, и он заявил у Восточных ворот, что торопится в британское посольство.
— О черт!
— Старайтесь не напрягать голоса, — сказал доктор.
— Постараюсь, — отозвался Стоун. — Я весьма вам признателен, доктор, но теперь извините нас. — Он встал с кресла, а доктор откланялся, взял свой медицинский чемоданчик и направился к двери. — Я вам в самом деле благодарен, доктор.
— Да, конечно. Я пришлю кого-нибудь за кислородным баллоном.
Не успела за ним затвориться дверь, как телефон зазвонил вновь. Меткалф снял трубку.
— Слушаю. Да, это я. Он тоже здесь. — Полковник слушал несколько секунд, потом повернулся к Стоуну: — Появился просвет, — сказал он. — Все идентифицированные военные имеют две сходные черты: почти все они находятся в летнем тридцатисуточном отпуске, и все они подали заявление об отпуске пять месяцев назад, почти день в день.
— Для перестраховки, чтобы оказаться первыми в очереди отпускников, — с трудом произнес бывший агент ЦРУ. — К тому же об антиядерных демонстрациях было объявлено в Швеции шесть месяцев назад.
— Все было расписано, — заметил Меткалф. — Для выяснения личности остальных придется сделать запросы. В полдюжине армий и флотов каждый офицер, вернувшийся из летнего отпуска, будет задержан до окончания специальной проверки. Возможны, конечно, всякие накладки. Этого не избежать. Но мы разошлем фотографии и постараемся кое-что подправить.
— Пора всерьез заняться Шархёрном. — Стоун встал, потирая горло. — И признаюсь вам, эта перспектива пугает меня до смерти. Одна ошибка в коде — и список будет уничтожен. И что еще хуже — одно неверное движение, и весь комплекс взлетит в воздух. — Бывший агент направился к телефону.
— Хотите позвонить Ребу? — спросил полковник.
— Сначала Конверсу. Сейчас он пытается добыть у них код.
Трое генералов “Аквитании”, окаменев, сидели на стульях, глядя прямо перед собой, избегая смотреть друг на друга. Большой телевизионный экран погас, и в комнате включили свет. За спинкой каждого стула стоял человек с пистолетом и лаконичной инструкцией: “При попытке встать — пристрелите”.
— Вы знаете, чего я жду, — сказал Конверс, расхаживая перед генералами. — И я не вижу причин, почему бы вам не удовлетворить мое требование. Назовите известную вам комбинацию из четырех букв или цифр. В случае отказа у меня здесь, под рукой, врач с целым чемоданчиком тех чудесных средств, которые вы опробовали на мне в Бонне. Итак, ваше решение, джентльмены? Молчание.
— Четверка, тройка, “Л”, единица, — сказал Хаим Абрахамс, уставясь в пол. — Свора придурков, — тихо добавил он.
— Благодарю вас, генерал. — Джоэл сделал запись в маленьком блокнотике. — Можете идти. Вам разрешается встать со стула.
— Идти? — переспросил израильтянин, вставая. — Куда?
— Куда угодно, — ответил Конверс. — Проблем в аэропорту у вас не будет. Вас там сразу узнают.
Генерал Хаим Абрахамс вышел из комнаты в сопровождении капитана израильской армии.
— Двойка, “М”, нуль, шестерка, — сказал Эрих Ляйфхельм. — И если угодно, я готов пройти проверку под наркозом. Я не желаю иметь ничего общего с этими гнусными свиньями.
— Мне нужна правильная комбинация, — уточнил Джоэл. — Ради этого я, не задумываясь, накачаю вас чем угодно.
— Обратный порядок, — сказал немец. — При вторичном введении символы располагаются в обратном порядке.
— Займитесь им, доктор. — Конверс кивнул человеку, стоявшему за стулом Ляйфхельма. — Мы не можем полагаться на этого типа.
Генерал Эрих Ляйфхельм, некогда самый молодой фельдмаршал третьего рейха, поднялся и медленным шагом вышел из комнаты в сопровождении доктора из Бонна.
— Сборище ничтожеств, — объявил генерал Жак Луи Бертольдье с царственным спокойствием. — Я предпочитаю расстрел.
— Заслуженная мера, но вынужден вас разочаровать, — ответил Джоэл. — Вы мне больше не нужны, но я позабочусь о том, чтобы вы вернулись в Париж, где многие жаждут поближе познакомиться с вами. Уведите его в его комнату.
— В комнату? Я думал, что могу быть свободен, или это была очередная ложь?
— Отнюдь. Просто некоторая заминка с тыловым обеспечением — знакомая картина, не правда ли, генерал? У нас кое-какие проблемы с транспортом и водителями, поэтому, как только доктор закончит, вся ваша троица получит один автомобиль. Можете тянуть спички — кому вести машину.
— Что?!
— Уведите его, — сказал Конверс, обращаясь к бывшему сержанту французской армии.
— Пошевеливайся, vache [224] !
Дверь за Бертольдье захлопнулась и почти тут же распахнулась вновь. На пороге стояла Валери.
— На проводе Стоун. Говорит, очень срочно.
Была ночь, пять минут третьего. Реактивный военный самолет приземлился в восьми милях от Куксхавена, ФРГ. Он подкатил к северному концу полосы, где его поджидал у черного “мерседеса” величественный Джонни Реб с непокрытой седой шевелюрой.
Опустилась маленькая складная лесенка, по ней сошел на землю Конверс, сразу же подав руку идущей за ним Валери. После бывшего сержанта из Алжира ступил на бетон четвертый пассажир — худощавый блондин сорока с чем-то лет в очках в черепаховой оправе. Едва они отошли от самолета, как пилот убрал лесенку и закрыл автоматическую дверцу; спаренные двигатели взревели, самолет развернулся и покатил в сторону ангара. Реб направился к Джоэлу, приветственно протягивая руку.
— Видел ваши фотографии то там, то тут, теперь рад познакомиться с вами лично, сэр. Честно говоря, я не надеялся встретить вас, по крайней мере — на этом свете.
— Бывали моменты, когда я и сам сомневался, долго ли мне пребывать на нем. Это моя жена — Валери.
— Очарован, мадам, — сказал южанин, кланяясь и церемонно поднося руку Валери к губам. — Ваши подвиги произвели фурор среди лучших представителей моей бывшей профессии.
— Надеюсь, не совсем бывшей, — заметил Джоэл.
— Не в данный момент, конечно, сынок.
