— А где обещанный ленч? У меня лицо сводит от улыбок. Ленч был подан, а вернее, они промаршировали запинающимся церемониальным маршем, соразмеряя шаги с ковыляющим на протезе Любеком, к столу. Стук протеза как бы задавал им ритм. Было подано вино, причем первую бутылку неисправимый позер после тщательного обследования забраковал. Конверс все чаще поглядывал в сторону входа в обеденный зал.
И вот долгожданный момент наступил: пожаловал Бертольдье. Он стоял во входной арке, чуть склонив голову влево, слушая то, что говорил ему человек в светло-коричневом габардиновом плаще. Затем генерал слегка кивнул, и подданный, пятясь, удалился. Великий воин вошел, двигаясь со сдержанной энергией, отлично сознавая, что величие его не требует никаких дополнительных атрибутов.
Все головы повернулись в его сторону, и он оглядел обращенные к нему лица испытующим взглядом взошедшего на престол наследника, принимающего изъявления преданности министров, правивших при покойном монархе. Эффект был поразительный. Здесь не было ни королевства, ни трона, не было захваченных и подлежащих разделу земель, но тем не менее на человека этого здесь смотрели как (Конверс мысленно запнулся, подбирая надлежащее сравнение)… как на императора и империю в одном лице.
Жак Луи Бертольдье не отличался высоким ростом — во всяком случае, в нем было не больше пяти футов и одиннадцати дюймов, — однако манера держать себя, прямая фигура, ширина плеч, длинная и стройная шея как бы прибавляли ему роста. Он был среди своих, и все же, по общему согласию, он считался выше других.
— Скажи что-нибудь подобающее, — прошептал Маттильон, когда Бертольдье, направляясь к своему столу, проходил мимо них. — А лучше — брось на него восхищенный взгляд. Остальное я беру на себя.
Конверс точно выполнил полученное указание, произнеся имя Бертольдье, как бы в забытьи, но достаточно громко, чтобы быть услышанным. А затем для полной ясности, наклонившись к Маттильону, сказал театральным шепотом:
— Вот человек, с которым я всегда мечтал познакомиться. Последовал короткий обмен французскими фразами между Рене и Любеком, последний согласно кивнул, и лицо его тут же приняло выражение человека, готового облагодетельствовать своего нового знакомца.
Бертольдье опустился в кресло, метрдотель и официант заняли места по обеим его сторонам. Все это происходило менее чем в четырех футах от Конверса.
— Mon General [15] , — проговорил Любок, поднимаясь.
— Serge, — отозвался Бертольдье, движением руки удерживая его в кресле, — заботливый командир никогда не забывает о ране своего подчиненного. — Comment ca va? [16]
— Bien, Jacques. Et vous? [17]
Обмен приветствиями завершился, и Любок быстро изменил направление разговора, указав в сторону Конверса и при этом не умолкая ни на секунду. Джоэл инстинктивно вскочил и вытянулся по- военному, пожирая Бертольдье спокойным немигающим взглядом, столь же пронзительным, как у генерала, на которого он смотрел почтительно, но без страха… По-видимому, эта тактика оказалась верной. Наверняка сыграла свою роль и его эпопея в Юго-Восточной Азии. А почему бы и нет? У Бертольдье тоже были воспоминания, связанные с этими местами. Маттильон тоже удостоился чести быть представленным, но сделано было это как-то походя: воин просто кивнул ему, но с Джоэлом обменялся рукопожатиями.
— Очень рад, мсье Симон, — сказал Бертольдье, его английский был точным, рукопожатие крепким (истинно дружеское рукопожатие) — царственное обаяние генерала проявлялось во всем.
— Уверен, сэр, что вам это говорили тысячи раз, — сказал Джоэл, тщательно поддерживая сияющий в его глазах огонь, — но я никогда не надеялся, что такая возможность представится и мне. Познакомиться с вами, генерал, — огромная честь.
— А для меня большая честь познакомиться с вами, — отпарировал Бертольдье. — Вы, повелители воздуха, творили чудеса, а уж я-то знаю, в каких условиях вам приходилось действовать. Я думаю иногда, что на земле было легче! — Генерал благодушно рассмеялся. Великий воин отдавал должное своему менее прославленному или вовсе безвестному товарищу по оружию.
“Повелители воздуха…” “Да в каких же эмпиреях витает этот человек!” — подумал Конверс. Но некая связь между ними несомненно установилась — он чувствовал это. Нужный набор слов, манера держаться расположили к нему генерала. Все очень просто — обычные адвокатские уловки для укрощения и приручения оппонента, а на этот раз — врага. Да, именно так — врага.
— Позвольте не согласиться с вами, генерал, в воздухе у нас было значительно чище. Будь на земле — я говорю о земле Индокитая — побольше таких людей, как вы, и никогда бы не дошло до трагедии Дьенбьенфу.
— Лестное утверждение, но не уверен, что оно выдержало бы испытание реальностью.
— Я уверен, — тихо, но решительно возразил Джоэл. — Я в этом убежден.
Любок, которого Маттильон предусмотрительно отвлекал разговором, неожиданно вмешался:
— Mon General, voulez-vous vous joindre a nous? [18]
— Je m’excuse. le suis occupe… mes invites [19] , — ответил Бертольдье и, снова повернувшись к Конверсу, пояснил: — Я жду гостей и вынужден отклонить приглашение Сержа. Он говорит, что вы юрист и эксперт в области авиации.
— Это всего лишь малая часть значительно более широких интересов нашей фирмы. Мы занимаемся авиацией, сухопутными и военно-морскими делами… Стараемся охватить как можно более широкий спектр. Впервые в жизни я чувствую себя новичком… Нет, не в области экспертизы, а в качестве представителя…
— Понимаю, — сказал генерал, пытаясь переварить услышанное. — В Париже вы по делам?
“Вот оно, — подумал Джоэл. — Слова, выражение глаз, тон голоса — все должно заинтриговать. Особенно выражение глаз — они дополняют то, что не сказано словами”.
— Нет, — ответил он, — здесь я решил просто перевести дух. Я летел из Сан-Франциско в Нью- Йорк и затем в Париж. Завтра я буду в Бонне, проведу там денек-другой, а потом подамся в Тель-Авив.
— Да, это, должно быть, утомительно. — Теперь Бертольдье не отрывал пристального взгляда от Конверса.
— Боюсь, это еще не самое страшное, — произнес Конверс, и слабая улыбка искривила его губы. — После Тель-Авива мне предстоит целую ночь добираться до Йоханнесбурга.
— Бонн, Тель-Авив, Йоханнесбург… — тихо повторил генерал, внимательно глядя на Конверса. — Весьма странный маршрут.
— Мы полагаем, что этот маршрут принесет неплохие дивиденды. По крайней мере, надеемся на это.
— Мы?
— Наш новый клиент, генерал. Наш новый клиент.
— Deraisonnable! [20] — воскликнул Маттильон, смеясь какой-то очередной остроте Любока и, очевидно, давая понять Джоэлу, что ему не следует больше злоупотреблять временем столь важной персоны.
Бертольдье, однако, не отрывал взгляда от Конверса.
— А где вы остановились, мой юный друг-пилот?
— Не такой-то уж и юный, генерал.
— Где?
— “Георг V”, номер двести тридцать пять.
— Прекрасный выбор.
— Это вошло в привычку. Моя прошлая фирма всегда ставила меня там на постой.
— На постой? Это уж совсем по-военному, — заметил Бертольдье с полузаметной улыбкой.
— Простите, оговорился, — сказал Джоэл. — Иногда такое случается, не так ли, сэр?
— Действительно… О, мои гости прибыли! — Генерал протянул руку. — Рад был познакомиться, мсье Симон.
Прощание завершилось кивком и быстрым рукопожатием и Бертольдье вернулся к своему столу.
