отеле, где тебя хорошо знают и не станут играть в молчанку, имея дело с Сюрте.
— Я все же вынужден спросить вас снова, инспектор: вы основательно проверили все в отеле?
— Отелем занимался не я, — ответил Прюдомм, взглянув на своего помощника. — Я опрашивал тех, кто оказался поблизости от места преступления.
— С консьержем разговаривал я, мсье, — заговорил более молодой и высокий мужчина, голос которого звучал с невозмутимостью робота. — Отель, естественно, не заинтересован в широкой огласке дела, и тем не менее администрация оказала нам содействие. Дежурный вице-директор, недавно перешедший туда из “Мориса”, хотя и стремился принизить значение происшедшего, лично ознакомил меня с регистрационной карточкой.
— Понимаю. — Маттильон понял хотя бы то, что относилось к регистрации Джоэла. Сотни постояльцев в огромном отеле, и взволнованный администратор, пытающийся поддержать свой имидж. Данные, занесенные в регистрационную карточку, сошли за правду, однако утром, когда на работу придут более опытные люди, все откроется. Но пока это единственное, что удалось понять Рене. Ему нужно несколько минут, чтобы спокойно подумать и все взвесить.
— И все-таки я не понимаю, — заговорил он, тщательно подбирая слова. — В худшем случае речь идет о нанесении тяжких телесных повреждений, но тем не менее это всего лишь простая драка. Почему же ею занимается Сюрте, а не обыкновенная полиция?
— Объяснение простое, мсье, — честно ответил Прюдомм. — В дело замешан иностранец и, по- видимому, весьма богатый. В наши дни трудно предвидеть, куда может завести подобное дело. А у нас имеются такие способы получения информации, которые недоступны обычной полиции.
— Понимаю.
— Мне кажется, не вполне, — сказал сотрудник Сюрте. — Позвольте напомнить вам, что как адвокат вы обязаны всячески содействовать поддержанию закона. Вам предъявлены наши служебные удостоверения и предложен телефон нашего управления, где вам дадут любые разъяснения относительно моей личности. Поэтому прошу вас, мсье, открыть нам, кто скрывается под именем Анри Симона.
— Есть обстоятельства и иного порядка, инспектор. Обязательства по отношению к данному мною слову, адвоката к клиенту, к старой дружбе.
— И все это вы ставите превыше закона?
— Только потому, что я уверен: вы не правы.
— Тогда в чем же дело? Мы, без сомнения, отыщем этого Симона в одном из аэропортов, и, если мы не правы, он все нам объяснит. Однако если мы правы, то может оказаться, что речь идет об очень больном человеке, которому срочно необходима помощь. Нужно ему помочь, пока он не натворил новых бед. Я, мсье, не психиатр, но вы описали нам весьма неуравновешенного человека или, по крайней мере, человека, у которого в прошлом было немало причин для утраты душевного равновесия.
Прямая и грубая логика инспектора смутила Маттильона. Неужели это был Джоэл? Неужели он не ошибся, заметив тогда какое-то облачко в глазах своего друга, и эта его странная оговорка… Рене снова взглянул на часы. В Нью-Йорке сейчас примерно без четверти девять утра.
— Инспектор, не могли бы вы подождать, пока я переговорю из кабинета по прямому телефону? Он, кстати, не подсоединен к телефону на этом столе.
— Совершенно излишнее предупреждение, мсье.
— В таком случае прошу принять мои извинения. Маттильон быстро пересек холл и открыл дверь. В кабинете он сел за стол и раскрыл записную книжку в красном кожаном переплете. Торопливо перелистав страницы, он отыскал букву “Т” и имя “Тальбот Лоуренс”. Помимо служебных, у него были записаны домашние номера телефонов — это было необходимо, поскольку суды в Париже начинали работу, когда население Восточного побережья Америки спало еще глубоким сном. Если он не застанет Тальбота, то попытается дозвониться Саймону или Бруксу. Но этого не потребовалось — Лоуренс Тальбот снял трубку.
— Рене? Да откуда же вы взялись? Вы в Нью-Йорке?
— Нет, я в Париже.
— А слышно так, будто вы в двух кварталах отсюда.
— Я тоже слышу отлично. Это всегда удивляет.
— У вас там уже довольно поздно, если я не ошибаюсь.
— Да, час у нас поздний, Ларри. И все же я решил позвонить.
— У нас может возникнуть серьезная проблема.
— Проблема? А я и не знал, что вы ведете сейчас какое-то наше дело. Так что за проблема?
— Ваше миссионерское задание.
— Наше — что?
— Бертольдье. Его друзья…
— Чьи друзья? О ком это вы?
— О Жаке Луи Бертольдье.
— А кто это? Имя вроде бы знакомое, но кто это — не могу припомнить.
— Вы не можете… припомнить?
— Увы.
— Я виделся здесь с Джоэлом. Это я устроил ему эту встречу.
— С Джоэлом? Кстати, как он? Он сейчас в Париже?
— А вы не знали?
— В последний раз он звонил мне из Женевы — после всей этой ужасной истории с Холлидеем. Уверял, будто чувствует себя отлично, но это было не так. Он был потрясен.
— Погодите, Ларри, дайте мне разобраться в ваших словах. Следует ли мне понимать, что Джоэл в Париже не по поручению “Тальбота, Брукса и Саймона”? Я правильно вас понял?
— Нет, в Париже у нас дел нет. — Лоуренс Тальбот произнес эти слова после минутной запинки, а затем мягко продолжил: — А он сказал, что есть?
— Может быть, мне это показалось. Тальбот снова помолчал.
— Я так не думаю, но в любом случае передайте Джоэлу, чтобы он обязательно позвонил мне.
— В этом-то и заключается проблема, Ларри. Я не знаю, где он сейчас находится. Он сказал, что вылетает восемнадцатичасовым рейсом в Лондон, но это не так. Он выписался из отеля “Георг V” чуть позже и при довольно странных обстоятельствах.
— Как это понимать?
— Он был зарегистрирован под чужим именем — кстати, подсказанным ему мной, поскольку за ленчем он не хотел пользоваться собственным. А потом он покинул отель через служебный вход в подвале.
— Все это очень странно.
— Боюсь, это еще не все. Говорят, он напал на человека и возможно, убил его.
— Господи!
— Я, конечно, не верю этому, — быстро добавил Маттильон. — Он не смог бы.
— Надеюсь.
— Но не думаете же вы…
— Я просто не знаю, что мне думать, — не дал ему закончить Тальбот. — Когда он звонил из Женевы, я спросил его, имеется ли связь между смертью Холлидея и тем, чем он в настоящий момент занят. Он ответил отрицательно, но голос его звучал неубедительно.
— А чем он занят?
— Я не знаю. Постараюсь выяснить, но не уверен, что это удастся. Должен признаться, я очень встревожен. С ним что-то происходит. Голос его звучал как из подземелья… Вы понимаете, что я имею в виду?
— Понимаю, — тихо отозвался Маттильон. — Я сам его слышал и видел. И тоже боюсь.
— Разыщите его, Рене, во что бы то ни стало. Дайте мне знать, я тут же все брошу и вылечу к вам. Его что-то угнетает.
— Я сделаю все, что в моих силах.
