дверь, но я был без очков… Однако, когда он уходил, я прямо спросил его, кто он такой, черт его побери.
— И кто же он?
— Он назвался Фоулером. Эвери Фоулером.
Глава 7
— Подождите!
— Что?
— Как вы сказали?! — Конверс отшатнулся. При звуке этого имени он ощутил, что почва уходит у него из-под ног, и ухватился за ближайший твердый предмет, которым оказалась спинка кровати.
— Что с вами, Джо? Что это на вас накатило?
— Имя! Это какая-то шутка — дурацкая шутка! Неужели вас подсадили ко мне в самолете? Или я сам натолкнулся на вас? Зачем вы взялись за это, мистер Актер? Чтобы доказать, что справитесь с любой ролью?
— Вы что — больной или пьяный? О чем вы толкуете?
— Номер в гостинице, записка… теперь — имя!
— Знаете, молодой человек, сейчас уже утро, и, если вам не нравится этот номер, поищите себе другое место. Мне нет до этого никакого дела.
— Другое место?… — Джоэл попытался избавиться от сверкающих в его глазах давних отблесков в кафе на авеню Монблан и от подступившего к горлу кома. — Нет… я сам приехал сюда, — хрипло проговорил он. — Вы не могли предполагать, что я поступлю именно так. В Копенгагене мне достался последний билет в салон первого класса; значит, место у прохода рядом со мной было уже продано.
— Я всегда занимаю место у прохода, мне так удобнее.
— Господи!
— Городите чушь несусветную. — Даулинг бросил взгляд на пустой стакан на ночном столике, потом на письменный стол с серебряным подносом и бутылкой виски. — Много выпили?
Конверс потряс головой, пытаясь прийти в себя. — Я не пьян… Извините. Господи, простите меня, пожалуйста! Вы здесь ни при чем. Вами воспользовались, а вернее — попытались воспользоваться, чтобы найти меня! Вы спасли… мою работу… а я окрысился на вас. Простите меня. Вы мне так помогли.
— Вы не походите на человека, который беспокоится за свое место, — отозвался актер, но в голосе его звучала скорее ирония, а не злость.
— Дело не в месте, а в том… чтобы довести это дело до конца. — Джоэл глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки и откладывая тот момент, когда ему придется посмотреть вновь обнаруженным фактам в лицо. — Мне нужно обязательно завершить то, чем я сейчас занят; я хочу выиграть, — поспешно добавил он, пытаясь исправить допущенную оплошность, которая, как он заметил, была подмечена и Даулингом. — Все юристы всегда хотят выиграть.
— Еще бы.
— Я очень сожалею, Кэл.
— Ерунда, — сказал актер самым небрежным тоном, хотя взгляд его говорил совсем другое. — В той муре, что мы сейчас снимаем, все тоже орут друг на друга, только в крике этом нет никакого смысла. А в вашем он, как я понимаю, имеется.
— Нет, просто я слишком уж сильно среагировал на ваши слова. Я ведь сказал вам, что в этом деле я новичок. Нет, не в смысле правовых вопросов… а в том, о чем я не могу говорить открыто. Этим все и объясняется.
— Неужто?
— Правда. Верьте мне.
— Верю, если вам так хочется. — Даулинг опять посмотрел на часы. — Мне пора уходить, но есть еще одна деталь, которая может оказаться полезной для спасения… — актер сделал многозначительную паузу, — для спасения вашей работы.
— И что же это? — спросил Конверс, стараясь не проявить особого интереса.
— После ухода Фоулера у меня появилось несколько мыслишек. С одной стороны, мне стало жаль этого парня, слишком уж я на него напустился, а ведь он просто выполнял порученную ему работу, с другой — возникли опасения чисто эгоистического порядка. Я отказал в содействии государственному служащему, и это может ударить по мне бумерангом. Не появись вы здесь, я просто возьму обратно свою записку, и все шито-крыто. Но если вы объявитесь и окажетесь неизвестно кем, я буду по уши в дерьме.
— Об этом вы и обязаны были позаботиться в первую очередь, — искренне согласился Джоэл.
— Не знаю, может быть, и так. На всякий случай я сказал ему, что во время нашего разговора я пригласил вас на выпивку и готов позвонить ему в посольство, если вы воспользуетесь этим приглашением. А он вдруг объявил, что этого делать не следует.
— Что?
— Короче говоря, он дал понять, что мои звонок к нему может навредить этой их “наседке”. И попросил меня дождаться
— Но вы же будете на съемочной площадке.
— У нас там есть мобильный телефон, сейчас все студии вносят этот пункт в условия договора.
— Вы меня совсем запутали.
— Сейчас распутаю. Когда он позвонит мне, я тут же перезвоню вам. Так сказать ему, что вы мне звонили?
Конверс с изумлением уставился на старого актера, любителя рискованных предприятий.
— Вы во всем успели разобраться лучше моего, не так ли?
— Раскусить вас нетрудно. Его тоже. Мне оставалось только сопоставить сказанное тем и другим, что я и сделал. Этот Фоулер явно пытается выйти на вас за спиной у тех, с кем вы не хотите встречаться. Под конец он совсем сник. Мне показалось, он не смог сыграть до конца свою роль — так же как и вы в самолете. Впрочем, вы оказались покрепче. Но самое пикантное… Впрочем, это — не важно. Так что ему сказать, Джо?
— Спросите у него номер телефона, так будет проще всего.
— Будет сделано. А теперь вам надо немного соснуть. Вы похожи сейчас на старлетку, которой вдруг дали роль Медеи.
— Постараюсь.
Даулинг сунул руку в карман и достал оттуда клочок бумаги.
— Вот, — сказал он, протягивая его Конверсу. — Я поначалу сомневался, давать ли его вам, но теперь мне чертовски хочется, чтобы он у вас был. Номер мобильного телефона, по которому можно меня найти. Позвоните, как только переговорите с этим Фоулером. Я буду страшно волноваться, пока не услышу вас.
— Даю вам честное слово… Кэл, а к чему относились слова “самое пикантное”, когда вы начали, но так и не закончили фразы?
Актер вскинул голову, как будто стоял перед публикой.
— Этот сукин сын спросил напоследок, чем я зарабатываю себе на жизнь… Ну, как говорят у нас на Диком Западе: “Чао, беби”.
Конверс уселся на краешке кровати, пытаясь успокоиться и хоть немного унять пульсирующую головную боль. Эвери Фоулер! Господи! Эвери Престон Фоулер-Холлидей! Пресс Фоулер… Пресс Холлидей!
Имена больно били по голове, проникали сквозь височные кости, отскакивали от его мозга, отдавались гулким эхом, и он не мог противостоять этому нападению. Он стал раскачиваться взад-вперед, руками поддерживая голову, в странном кружащемся ритме, звучащем в такт имени — нет, именам — человека, который умер на его руках в Женеве. Человека, которого он знал мальчиком, незнакомцем,
