Поднявшись с дивана, он схватил со стола «Макаров» калибра 9 мм, снял его с предохранителя, отправил в патронник патрон. Сжал пистолет, вытянул руки, резко развернулся, приготовившись открыть огонь. И выдохнул, предельно сосредоточиваясь.
Из спальни, тоже с оружием наготове, ступая босыми ногами по деревянному полу бесшумно, точно кошка, появилась Фиона Девин.
— Кто там? — спросила она по-русски, умышленно изменив голос — заставив его дребезжать, как у старухи.
Из-за тяжелой деревянной двери ответил мужчина.
— Я, Олег.
Смит медленно расслабился. Голос Кирова, хоть и приглушенный, он узнал без труда. Кроме того, назвав себя просто по имени, россиянин дал знак: ничто не предвещает опасности. Если бы он сказал «Олег Киров», это означало бы, что с ним явился кто-то еще — московская милиция либо те, кто за ними охотятся.
Опустив «Макаров», Смит опять поставил его на предохранитель. Фиона проделала то же со своим пистолетом и только после этого открыла дверь.
Киров, держа в руках по чемодану, быстро вошел. И, взглянув на оружие в руках у американцев, вскинул седые брови.
— Нервничаете? — спросил он и тут же закивал. — Я на вашем месте тоже был бы на взводе.
— В чем дело?
Киров поставил чемоданы на пол, прошел к ближайшему окну и немного отодвинул штору.
— Сами взгляните.
Мост через Водоотводный канал заполоняли остановленные легковушки и грузовики по доставке продуктов. Милиционеры в серых форменных одеждах переходили от автомобиля к автомобилю, проверяя документы и о чем-то расспрашивая водителей. На ближайшем перекрестке выстроился отряд солдат в камуфляже, вооруженных автоматами.
— Внутренние войска, — сообщил Киров. — Насколько я успел выяснить, проверку устроили на всех основных перекрестках, у всех центральных станций метро.
— Черт! — пробормотал Смит. — И чем же объясняют такой переполох?
Киров пожал плечами.
— В новостях говорят: мол, это вынужденная мера по предотвращению терактов. Но мне удалось узнать, что происходит на самом деле. — Киров посмотрел на Смита. — У милиционеров копия фотографии, вклеенной в твой паспорт.
Фиона вздохнула.
— Рано или поздно это должно было случиться.
— Верно, — рассудительно согласился Киров. — Будем действовать с учетом обстоятельств. Вам обоим нужны новые документы — с другими снимками и другими именами.
Смит вдруг расширил глаза, пораженный последним словом Кирова. Идея, витавшая где-то в подсознании, — обрывок мысли, никак не желавший быть пойманным, внезапно обрел отчетливые формы, рождая теорию.
— Имена, — пробормотал Джон взволнованно. — Вероятно, это и есть зацепка, которую мы так упорно ищем. Нас мучает вопрос: почему из-за историй болезни столь безжалостно убивают людей. Может, ответ лежит на поверхности?
— А поконкретнее? О чем вы, подполковник? — обескураженно спросила Фиона Девин. Вопросительно уставился на него и Киров.
Увлеченный идеей, Джон провел обоих к кофейному столику.
— Имена, — снова повторил он, раскладывая веером стопку бумаг российской ученой. — Посмотрите. В документах Елены Веденской имена первых жертв и членов их семей, адреса. Верно? — Он взял красный карандаш и обвел соответствующие записи.
Киров и Фиона кивнули, все еще не понимая, к чему он клонит.
— Согласитесь, — торопливо произнес Смит, — какая-то связь между умершими и их семьями существовать непременно должна. По ней-то и следует определить, как действует болезнь и откуда берется.
Фиона нахмурилась.
— Подождите. — Она покачала головой. — Вы ведь сказали: бедняг не связывает ничего — ни общие знакомые, ни родство, ничего такого, что послужило бы объяснением их внезапной болезни и ужасной смерти.
Смит кивнул.
— Правильно. Елена, Валентин Петренко, остальные врачи и ученые так и не выявили, что объединяет четыре жертвы. — Он похлопал по бумагам рукой. — А что, если связь скрытая, скажем генетическая? Может, все четверо были особо подвержены этому заболеванию?
— Думаете, на этот вопрос можно найти определенный ответ? — спросил Киров. — Теперь, когда людей уже нет в живых?
Смит снова кивнул.
— Да. — Он взглянул на россиянина. — Конечно, это будет непросто. Сначала надо придумать, каким образом можно встретиться с семьями жертв и взять у них кровь, образцы тканей и ДНК. Лабораторные анализы покажут, были ли между умершими какие-то сходства.
— Вы собираетесь заняться этим перед носом у кремлевских ищеек? — мрачно поинтересовался Киров.
— Другого выхода нет. — Смит изобразил на лице улыбку. — Как там говорится в старой пословице? Взялся за гуж, не говори, что не дюж? Мы знали, на что идем. Убегать в кусты теперь не имеем права.
Район Грюневальд (в переводе с немецкого «зеленый лес») — царство восхитительных особняков, деревьев и небольших озер — один из самых престижных в столице Германии.
На Хагенштрассе, широкой жилой улице Грюневальда, стоял легкий красно-белый грузовик немецкой коммуникационной фирмы «Дойче телеком». Дело близилось к вечеру, бледное зимнее солнце уже закатывалось за горизонт, дорогу устилали длинные темные тени. Стоял жуткий холод, и людей на улице почти не было. Бегун с брюшком, старательно выполняя предписания врача, протрусил по тротуару под звуки льющейся из наушников музыки и исчез за деревьями. Пожилая парочка, вышедшая на вечернюю прогулку, проковыляла по той же дороге, таща за собой упирающегося и дрожащего от холода терьера, и свернула за угол.
За рулем грузовика, ссутулив спину, сидела Рэнди Рассел. На ней были тонкие кожаные перчатки, черная бейсболка, под которой прятались короткие светлые волосы, и мрачно-серая рабочая спецодежда, тщательно скрывавшая стройную женскую фигуру. Рэнди нетерпеливо взглянула на часы. Как долго ей предстоит тут проторчать?
Ее взгляд упал на руки, и уголок рта приподнялся в кривой улыбке. «Если придется сидеть здесь, ни черта не делая, очень долго, я начну грызть ногти прямо сквозь перчатки», — мелькнула в голове забавная мысль.
Прислуга уезжает, — внезапно прозвучал в наушниках женский голос. — Похоже, до завтрашнего дня не вернется.
Рэнди распрямила спину и устремила взгляд на выруливающую с подъездной дороги от расположенной недалеко впереди виллы старую помятую «Ауди». Два незаконных иммигранта из Словакии, которые убирали дом Ульриха Кесслера, готовили ему еду и ухаживали за садом, покончив с работой, отправлялись в свою тесную убогую квартирку на дальней окраине Берлина. Повернув налево, «Ауди» проехала мимо грузовика. Рэнди следила за ее отражением в зеркале, пока не потеряла из вида.
