«Шух. Шух. Шух, шух, шух-шух-шух...» – все быстрее и быстрее. Страх на миг охватил ее, захлестнул с головой, но каким-то не слишком знакомым ей усилием она придержала его, загнала назад, сказала себе: это же сердце. Мое собственное. Кровь пульсирует в ушах...
Так. Она стала ощупывать руками пол вокруг себя. Одеяло, одеяло... ага. Камень. Кожа. Куртка! Куртка Алексея. Он ее постелил на землю. Так, дальше...
Дура. Она вытащила куртку, засунула руку в карман. Спички. Зажигалка. Патроны россыпью.
Начнем со спичек.
Огонь показался ослепительным, и с первой спички Саня не рассмотрела ничего. Потом она приспособилась заслонять глаза от огня и смотреть по сторонам.
Она стояла на дне каменного колодца метров трех в диаметре. Стены поднимались вверх на ту высоту, до которой долетал свет, и наверняка продолжались дальше. Возможно, подумала она, это и есть дно бездонного колодца... В стене примерно на уровне ее колен была дыра размером с форточку. Из дыры слегка тянуло теплым воздухом с чуть уловимым запахом прелых листьев. Другая дыра, совсем маленькая, кулак просунуть, была в полу...
Страх то ли ушел от нее, то ли во что-то превратился. Перестав переводить спички, она на ощупь нашла джинсы и свою куртку, свернутые аккуратно и подложенные ей под голову. Потом нащупала тючок с вещами, подаренными ей деревенскими женщинами. Там было и чистое белье. Она потратила немного бензина из зажигалки, разбираясь, где перед и зад у мягких трусов, сшитых швами наружу из чего-то вроде тонкой фланели или байки. Стала их натягивать – и вдруг поняла, что у нее ничего не болит. Где вчера были жуткие мокрые потертости, сейчас нащупывалась тонкая живая кожица. Ай да масло!..
Потом она надела джинсы, ботинки – и села под стеной на свернутое одеяло, подсунув под спину свою и Алексееву куртки, из карманов которых предварительно выгребла содержимое. Теперь можно и посмотреть – пощупать, – чем мы располагаем...
Три коробки спичек, зажигалка, пузырек с бензином. Складной нож с множеством лезвий. Бутылочка с остатками масла. Два десятка мелкокалиберных патронов. Револьвер – с одним родным патроном, эти к нему не подойдут. Еще две смены белья. Фляжка спирта. Покетбук «Мертвые не спят». И – бумажник с волшебными картами и ключами... которые здесь почему-то не действуют... Где это – здесь?
Она высекла огонек из зажигалки, поставила ее гореть рядом с собой. Бумажник расстегнулся не сразу: пальцы не слушались. Карты скользнули в руки сами собой...
Потом, когда огонек погас и фитиль дотлевал, распространяя вокруг себя гнусный запах паленой ваты, Саня не заметила этого. Она сидела, погруженная в себя, пытаясь разобраться в себе и в том, что она узнала сейчас. Все было так невыносимо тяжело и сложно... и так невыносимо просто в исполнении...
Алексей смог рассмотреть подходивших, только когда до них осталось шага три.
Высокая девушка с длинными белыми прямыми волосами. Сухие веки, закрывающие пустые глазницы. Тонкий нос. Темные брови и темные губы...
Собака с длинной мордой и кривой спиной, ступающая как-то боком, была продолжением ее правой руки. В левой девушка держала пяльца с незаконченной вышивкой. Длинная игла, воткнутая в ткань, как-то по-особому отразила скудный свет костерка.
Алексей не мог не узнать ее, никогда не подвязывавшую волосы, прежде черные, как крыло ворона...
– Ларисса... – прошептал он, вставая.
– Ты знал, что мы встретимся, – сказала она без улыбки. – Ты знал это и боялся этого. Не вздрагивай. Скоро ты пойдешь дальше, а я останусь – здесь или где-то еще... Но ты ведь пришел спросить? Так спрашивай.
– Сейчас... сейчас... – Алексей тряхнул головой. Все мысли мои вылетели... Лара... Как ты здесь оказалась?
– Это и есть то главное, что ты хочешь узнать?
И Алексей понял, что только что чуть не сорвался в бездну и что Лара удержала его. По старой любви...
И тогда, сделав над собой усилие, он забыл, кого он видит перед лицом своим, и сказал слова, которые должен был сказать:
– Я обещал привести кесаревну в дом ее отца. Покажи мне этот путь. И помоги мне пройти его.
Ларисса ответила не сразу.
– В доме отца ее ожидает неминуемая смерть. Намерен ли ты выполнять обещание?
– Кто угрожает ей?
– Ее проклятие. Оно может избрать любого для исполнения предначертанного. Хотя бы тебя.
– Это должно случиться... именно в доме? Ларисса опять помолчала, будто прислушиваясь к голосам сверху.
– Там, где она найдет дом.
– Кто произнес проклятие?
Алексей ждал ответа сразу, но Ларисса вдруг задумалась надолго.
– Не знаю, – сказала она наконец. – Никто из живущих. Не пойму...
– Лара. – Алексей встал на колени. – Ты ведь... не просто видимость, да? Ты – это еще и ты... Что мне делать?
– Мелиору уже не спасти, – сказала Лара, глядя незрячими глазами куда-то над его головой. – Конкордийцы и степняки начали высадку... Забирай девочку и увози куда-нибудь. Ты ведь любишь ее... Кузня большая, вас никогда не найдут. Не задерживайтесь долго на одном месте. Вы проживете в путешествиях всю жизнь... Ты любишь ее?
Собака приподняла морду и заворчала.
– Да, – сказал Алексей. – Но иначе, чем тебя.
– Конечно, – усмехнулась Лара, – тебе ведь еще не случалось ее предавать...
– Тебя я тоже не предавал, – хрипло сказал Алексей.
– О да. Тебя обманули, а ты сумел позволить себя обмануть. Это даже на страшном суде не зачтется как грех... но ты знаешь, и я знаю.
– Ты знаешь то, чего не знаю я, – сказал Алексей.
– Вернемся туда? – предложила Ларисса.
– Зачем? Пережить еще раз все то? Я все эти годы... – Он замолчал. Собака смотрела на него в упор.
– Ты позволил себя обмануть, – повторила Ларисса, и он понял, что повторила она это неспроста. И тогда он сказал:
– Мне нужно попасть в Мелиору.
– Одному?
– Нет. С нею. Или хотя бы – выбраться из этой гробницы... Ларисса протянула ему пяльцы.
– Ты видишь это?
– Да... – Он сглотнул, подумал, что не был услышан, и повторил: – Да. Вижу.
Это был он сам. Привязанный к четырем коням...
– Последний стежок, – сказала Ларисса. Сделай его.
Он непослушной рукой взял иглу. Ткнул наугад. Продел, протянул нитку...
Что-то изменилось в рисунке, но он так и не понял что – потому что пяльцы куда-то исчезли. Ларисса подала ему руку:
– Идем.
Он встал. Перешагнул костер. Принял тонкую теплую кисть, трепетно пожал.
Собака повела холкой, отцепилась от Лариссы и пошла впереди.
Что-то угадывалось впереди, в тихом сумраке.
– Как жаль... – Ларисса на миг прижалась щекой к его плечу, отстранилась. – Жизнь – такое странное место. Все можно пережить по многу раз, а вот изменить ничего не удается...
Саня задремала – и внезапно ощутила чужое присутствие. Не было ни звука, ни движения, но она
