Фелитопольского тракта. Всаднику ровной рысью требовалось полчаса, чтобы одолеть ее вдоль. Но самому ленивому пешеходу хватало пяти минут пересечь ее поперек. Дом чародея Якуна Виссариона располагался хоть и за деревней, как то принято у чародеев, но меньше чем в десяти минутах ходьбы от деревенского театра, базарной площади и дома управы, то есть самой сердцевины.
От дороги Рогдай резко свернул в мощенный досками же переулок меж двух палисадов. В палисадах обильно цвели груши. Уже говорил кто-то, что в этом году плодовые деревья цветут как никогда...
Потом были недлинные плетни огородов и спуск к речке, к новенькому светлому деревянному мосту. Старый снесло паводком месяц назад. Еще стружки и опилки видны были среди травы.
И дальше – зеленая тропа к проходу, ничем не закрытому, в замшелой каменной стене.
Якун встретил его на пороге дома.
– Привет тебе, диктатор, – сказал он без тени помянутой приветливости.
– Привет и тебе, чародей, – кивнул Рогдай. – Похоже, началось?
– Да. И будет нарастать. Изо дня в день. Что ты чувствуешь? Раздражение, неуверенность? Если оставить все как есть, через месяц мы все будем грезить простой веревочной петлей... Проходи в дом. Сам-один. Стражи твои могут посидеть у крыльца.
Снаружи дом был вроде бы обычным, изнутри же казался огромным. Пахло вялыми травами. Потолка не было, только шатер крыши. Свет лился из остекленных фонарей на скатах.
– Садись, диктатор, – чародей подвинул к низкому столу тростниковое кресло, – отдохни.
– Не за тем пришел, – сказал Рогдай.
– Придется... – Якун покачал головой. Усталость в тебе до краев дошла, еще чуть – и все. Сядь.
Он зашел за спину Рогдая и быстро провел ладонями вдоль его спины. Выхватил что-то из воздуха, смял, как бумажку, и отбросил. Коснулся пальцами шеи.
– Жестоковыий... – пробормотал он. – Терпи. С кончиков пальцев его потекли бледные медленные искры, и от этих искр стали бугриться мышцы. Казалось, под кожей снуют маленькие безногие ящерицы. Потом голова стала медленно поворачиваться вправо, влево... Громко и отчетливо захрустели позвонки.
Рогдай втянул сквозь зубы воздух.
– И еще чуть-чуть... – Якун схватил что-то над теменем Рогдая, потянул, как тянут вязкое тесто. Оторвал, бросил, схватил еще и еще... – Вот теперь сиди тихо. Сейчас начнет кружиться голова.
– Начала уже... – Рогдай чуть сполз в кресле, откинул голову и закрыл глаза. Каждый раз Якун проделывал с ним такое, и каждый раз он не мог совладать со страхом.
– Ну, что ж. – Якун обошел стол и сел напротив. – Ты, наверное, хочешь узнать, как продвигаются дела с подготовкой моих помощников? Лучше, чем я рассчитывал. Завтра уже можно будет начать рассылать их по войскам. Лучники, как тебе известно, уже там. Что еще? Венедим нашел кесаревну и вот- вот выйдет из Кузни. Они пробиваются с боем, но удача на их стороне. Ты рад?
Рогдай промолчал.
Рад ли он? Слово не то. Но – некоторое облегчение...
– Теперь говори ты, – сказал Якун. – Ты ведь пришел не затем, чтобы я помял тебе шею?
– Пожалуй, не затем, – не открывая глаз и не поворачивая головы, сказал Рогдай. – Вдруг обнаружилось превосходство степняков в стрельбе. Такого не было никогда на памяти. И эти великаны. Нам нужно научиться что-то делать с ними...
– Сюда, пожалуйста, – Мальчик открыл скрипучую дверь, и «слепец» с поводырем вошли в жаркий полумрак, пропитанный запахом смолы и пакли. – Мастер ждет вас.
Фонарь за тусклым стеклом освещал что-то, похожее на выброшенного на берег кита. И еще огненные сполохи из приоткрытой дверцы топки под огромным черным котлом бросались на все кругом, но, разочарованные, тут же исчезали... «Слепец» поискал взглядом круг из меловых камней, но не нашел. Впрочем, пол был устлан досками, могущими скрывать круг.
– Привел, Алан? – Голос из дальнего угла был скрипучий, совсем в тон дверным петлям. – Тогда покарауль под дверью...
Мальчик вытер рукавом нос, шмыгнул выразительно, недовольно переступил порог и закрыл дверь снаружи. Стало еще темнее.
– Проходите, гости. Слева от лодки...
– Вижу, – сказал поводырь.
Тот, кто их ждал, походил на степного идола. Он сидел на грубом стуле с тележными колесами по бокам, но и сидящий оставался вровень с рослым мужчиной. Борода, черная по краям и седая в середине, достигала шарообразного живота. Огромные кисти рук, черные от забившейся в поры смолы и копоти,.лежали на ободьях колес.
– Узнали? – спросил он все тем же скрипучим голосом, но усмешка пробилась и сквозь скрип.
– Догадались, – сказал «слепец». – Ты – адмирал Роман Адальвольф, прозванный «Морским Тигром». Соратник Филомена по войне Последней Надежды...
– Хорошо вас там учат... – проворчал адмирал, ума бы еще вкладывали. С первого же взгляда можно было понять, что это ловушка.
«Слепец» подвинул к себе стул, сел. Поводырь остался стоять за его спиной.
– Меня зовут Пист, – сказал «слепец». – А моего отрока – Фирмин. Мы не попали к месту сбора, а потому не можем судить о том, что ты сейчас сказал. Мы видели эту башню лишь издалека.
– Ладно. – Морской Тигр махнул пальцами, не отрывая ладонь от колеса. – Ошиблись даже слуги Авенезера...
– Те, которые разгромили Темный Храм? Почему же они ошиблись? В чем?
– Все это нападение... они просто отвлекали на себя – от вас, идиотов, – внимание одного площадного шута, завладевшего царской печатью. И поднялись в полный рост, когда решили, что вы дошли до цели. Авенезер понял ошибку, но – поздно...
– О каком Авенезере ты говоришь?
– Об истинном. Тот, кого зовут Четвертым, фальшивец, подменыш. Но это не предмет разговора... Что вы намерены делать?
– Мы должны вернуться, – немедленно сказал Пист. – Все, что нам осталось, – это доложить об ошибке... Адмирал чуть наклонил голову.
– Допустим, что это так, – сказал он. – Вопрос следующий: остались ли у вас снаряды для уничтожения башни?
Пист развел руками, потом дополнил жест словом:
– Нет.
Он соврал едва ли не впервые в жизни.
– Жаль...
– Адмирал. – Пист вдруг охрип. – Ты знаешь, где настоящая башня? – и подался вперед.
– Можно сказать и так...
– Ну же?
Адмирал смотрел на него долго и молча.
– Я не могу решить, нужно ли вам знать это, проговорил он наконец.
– Зачем же ты нас призвал?
– Чтобы выяснить, кто вы и на что способны... Пист понял, что его вранье не осталось незамеченным. Но – следовало продолжать...
– Это... твой дом?
– Мой дом? Ха! Мой дом я спалил бы, не дрогнув... Это Детский Дворец. Если точнее – шпиль на его крыше.
– Так... – Пист опустил голову. – Злое известие.
– Постой, – сказал поводырь. – А как мы можем быть уверены, что ты говоришь истину?
– Да, – сказал Пист. – И как ты сам это разузнал? Не солгали ли тебе сказавшие?
– Не солгали, – сказал адмирал. – Своему сыну я верю... Верил. Он и воздвигал ее, эту башню...
