ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
… Свет!
— ГОСПОДИ! Как избавиться от давящей на грудь тяжести и столь ослепительного света? Трэйс рискнул открыть глаза.
Тяжестью на его груди оказалась огромная рука того самого грека, который его ударил у пропасти, а теперь сидел рядом и глядел на него большими добрыми карими глазами. Трэйс лежал на каменном столе, освещенный солнцем; прямо напротив него находилось большое окно, которое он сразу узнал: именно в него целился из арбалета американец.
— Черт! Ведь я УБИЛ его! — пробормотал едва ворочая распухшим языком Трэйс. Он попытался сесть, и на этот раз грек не стал ему мешать. Солнце стояло довольно высоко, но особой жары еще не было, и поэтому Трэйс решил, что был без сознания всего несколько минут.
Голова просто раскалывалась, а кожа на лбу на ощупь казалась рифленой — видимо, на ней остались глубокие отпечатки костяшек кулака. Он посмотрел на тут же улыбнувшегося в ответ грека и обвел взглядом комнату.
У двери из грубых досок, cложив на могучей груди руки, стоял второй молодой грек, который вполне мог быть близнецом первого. Он тоже улыбался.
Трэйс снова взглянул сначала на одного, потом на другого, осторожно слез со стола, воспользовавшись каменной скамьей, что стояла рядом. Сидевший на ней молодец поддержал его и помог встать на пол. Трэйс заморгал, пытаясь после прямого солнечного света приспособиться к царившему здесь прохладному полумраку. И только тут наконец заметил третьего обитателя этой комнаты. Самого важного.
Это был человек в выцветшей желтой одежде. Он стоял, задумчиво сложив руки за спиной, у дальнего окна, глядя на голубую безмятежную гладь Эгейского моря. Тот самый человек, который и должен был стать жертвой мистера Лорре.
Мистер Лорре, несчастный…
— Я… я убил его, — снова непонятно зачем пробормотал Трэйс. — Но, клянусь, я этого не хотел.
— Конечно же, не хотели, — Стоявший у окна человек повернулся и теперь пристально глядел на Трэйса. — Я все видел. Сначала вы крикнули, желая предупредить меня, а затем бросились на него, чтобы помешать выстрелить. Он попытался ударить вас, но потерял равновесие… одним словом, если бы он остался жив, то я, скорее всего, сейчас был бы мертв.
Трэйс взглянул на него сквозь золотистую завесу солнечных лучей, в которых кружились пылинки, волшебным образом превращенные средиземноморским солнцем в мельчайшие частички золота. Благодаря лившемуся из окна мягкому свету казалось, что его голову окружает нимб, делавший его похожим на святого. Так значит вот он какой: этот человек, живущий в монастыре — ОН И ТО, ЧТО ОН ТАМ ОХРАНЯЕТ…
Трэйс обогнул стол, несколькими шагами преодолел разделявшее их расстояние и схватил его за грудки. В тот же миг молодые греки оказались рядом с ним, без труда оторвали от незнакомца и крепко вцепились ему в руки. Трэйс переводил взгляд с одного на другого. Глаза их были пустыми, а улыбки бессмысленными.
— Они ДЕЙСТВИТЕЛЬНО идиоты, — сказал человек в желтом одеянии, как будто прочитав мысли Трэйса. — Но идиоты, которые меня любят и беспрекословно подчиняются. Их жизни целиком принадлежат мне, они с радостью, не задумываясь, убьют за меня любого. Достаточно одного моего слова — и они тут же выбросят вас из этого окна. Прямо сейчас
— Кто вы такой? — спросил Трэйс.
— Лучше начнем с вас, — покачал головой старик. — Кто
У Трэйса появилась возможность наконец-то узнать все до конца.
— Я — Чарльз Трэйс, — сказал он. — Меня послал сюда Димитриос Каструни.
— Димитриос?! — удивленно уставился на него собеседник. Он подал знак своим людям, те немедленно отпустили Трэйса и отошли в сторонку. — Димитриос Каструни, — снова повторил человек в желтом, кивая. Он взял Трэйса за руку, и они прошли к столу. Только теперь Трэйс, наконец, мог разглядеть его как следует, а не на фоне залитого солнцем окна.
Несмотря на длинные волосы, цветом напоминавшие его одеяние, незнакомец был еще не стар, хотя загорелое обветренное лицо прорезали глубокие морщины. Нет, при ближайшем рассмотрении он вовсе не казался стариком уже потому, что молодыми были его глаза. Серо-зеленого цвета, немного странные. Взгляд их, тем не менее, был взглядом умудренного жизнью человека. ГЛАЗА СВЯТОГО, снова подумал Трэйс. Будто они видели рай… а может, и ад.
— Димитриос Каструни, — еще раз повторил хозяин, и уголки его губ тронула легкая улыбка. — О, да, это крепкий орешек. Пожалуй, не по гнилым зубам Хумени. И как же поживает Каструни?
Трэйс наконец отвел от него взгляд и осторожно потрогал лоб.
— Вы, видимо, хотите узнать, как он поживал, — заметил он. И продолжал: — Насчет зубов Хумени не знаю, зато его молот я видел!
Заметно скрюченные пальцы крепко, почти конвульсивно стиснули руку Трэйса, причиняя боль.
— Каструни? — недоверчиво прошептал незнакомец. — Мертв?
Он внезапно отпустил Трэйса, пошатнулся, и едва ли не рухнул на каменную скамью. — — Нет, только не Димитриос, — простонал он, тряся головой. — Господи, сделай так, чтобы это оказалось неправдой!
— Нет, это правда, — ответил Трэйс. — Я сам видел.
Человек в желтом одеянии поднял голову и взглянул на него.
— А как.. ? То есть, я хотел спросить, что.. ?
— Молния, — Трэйс внимательно наблюдал за выражением его лица. Крупные желтоватые зубы обнажились в страшной гримасе боли и ужаса, а потом незнакомец крепко зажмурил глаза.
— Молния! — повторил он следом за Трэйсом, выхаркивая это слово как желчь. — Орудие дьявола! Демогоргон!
— Именно поэтому я и здесь. — Трэйс уселся рядом с ним. — Каструни рассказал мне одну историю. Я не поверил ему. Но кое-что — сколь бы безумным это ни казалось, очень походило на правду. Затем начали происходить разные события. Я видел, как погиб Каструни. И теперь уверен, что это не было несчастным случаем. Да, его действительно убила молния, но совершенно целенаправленно! Разве такое возможно? Я просто должен выяснить. Но перед этим… Понимаете, тогда, в Лондоне я не дал ему возможности рассказать мне все, что ему было известно. И теперь я хочу — нет, должен! — узнать все до конца. Он упоминал о вас, об этом месте и еще о винном магазине в Пигадии. Я прилетел на Карпатос и поговорил с владельцем этого магазина — таким полным веселым человеком… Теперь этот виноторговец тоже мертв. Ему перерезали глотку. Но полиция задержала не того человека. Я знаю, кто это сделал: либо тот худой тип, что упал с обрыва, либо его приятель, который остался в Пигадии. — Трэйс перевел дух и продолжал: — Вот вкратце и все. А если хотите окончательно убедиться в моей правдивости, можете просто расспросить меня о деталях, и я сообщу вам все, что знаю. Но с условием, что потом и вы, в свою очередь, ответите на кое-какие мои вопросы.
Человек в желтом наконец открыл глаза; по его щекам текли слезы. Он поднял голову и, казалось, только сейчас заметил Трэйса. А потом… потом он как будто заглянул Трэйсу прямо в душу — так пронзителен был взгляд этих глаз.
— Расскажите мне все, — властно распорядился он. — Ничего не опуская. — Он повернулся к одному из своих людей и что-то произнес по-гречески. Юноша кивнул и вышел из комнаты.
— Пока я не начал, — сказал Трэйс, — я хотел бы повторить свой вопрос: — Кто вы такой…
— Меня зовут Сол Гоковски, — ответил его собеседник. — Но вам мое имя вряд ли о чем-нибудь
