имеет значения. — Он прошел мимо нее, вышел из комнаты и громко хлопнул за собой дверью.
Трэйс и Амира переглянулись.
— Жертва ради жертвы, — наконец пошутил он. Но тут пот, который каким-то чудом до сих пор удерживался в порах его тела, вдруг хлынул наружу, словно вода из чересчур мокрой губки. Он почувствовал слабость от только что пережитого потрясения — ведь он едва себя не погубил! Если бы не вошла Амира, ему наверняка пришлось бы ответить на все вопросы чудовища. Теперь же он получил возможность перевести дух и попытаться снова взять себя в руки.
Амира начала обтирать его.
— Что ему было нужно? — спросила она.
— Он спросил меня, в самом ли деле я его сын, — ответил Трэйс и услышал, как она ахнула.
— Чарли, он ЧТО? Но ведь это значит… Так ты думаешь, он догадался…
— Нет, — отрезал Трэйс. — Кажется он вполне уверен, что эта моя нога — его фирменный знак. Кроме того, ты же сама слышала: теперь это практически не имеет значения. Ему нужны трое, и сын я ему, или там не сын, мне все равно предстоит быть одним из них. Вот только сдается мне, он попытается еще раз расспросить меня. Он знает, что со мной дело нечисто — во всяком случае подозревает.
— Так значит ты окончательно решил присоединиться к нам, — спросила она.
Он нахмурился и недоуменно взглянул на нее.
— Что?
— Ведь у тебя был шанс, — пожала плечами она. — Ты бы мог рассказать ему о брате, сообщить, что его настоящий сын мертв. Совершенно ясно, почему ты его так заинтересовал: он знает, что к тебе приходил Димитриос Каструни, и если он еще не знает о вашей встрече с Солом Гоковски, то скоро узнает — когда Деккер расскажет ему, как погиб Клейн. Так что… ты МОГ БЫ попытаться избежать всего этого. Вряд ли это сработало бы, поскольку ему уже поздновато менять планы, но по крайней мере попытаться ты точно мог. А раз ты этого не сделал, значит…
— Ни к кому я не собираюсь присоединяться! — отрезал Трэйс. — Я хочу, чтобы этот ублюдок умер, ничуть не меньше вас — но по чисто личным причинам. В основном, из-за своей матери. Ну и, возможно, из-за Каструни. К тому же, теперь у меня есть преимущество — я вовсе не так беспомощен, как он считает. Так что, сама понимаешь, если твои не сумеют одолеть его, я-то уж точно попытаюсь. Больше всего меня волнует — просто не знаю как и быть — это то, что он… — Трэйс замолчал и растерянно пожал плечами. — Даже не знаю, гипнотизирует меня, что ли!
— Так и есть, — подтвердила Амира. — Со мной у него это не очень получается, поскольку я плохо поддаюсь внушению, но в принципе он очень мощный гипнотизер. Так ты, значит, опасаешься, что он прочтет твои мысли, увидит тебя насквозь?
— Ну, вроде того.
— Нет, сегодня ночью ему это не удастся. — Она закончила обмывание и вытащила шприц.
— Ой, нет, не надо! — тут же воскликнул Трэйс и попытался сесть. — Я уже знаю, что эта дрянь со мной сделает!
Амира покачала головой.
— Только не в этот раз, Чарли. Это самое обычное снотворное — чтобы ты спокойно проспал ночь. Конечно, это тоже нечто вроде наркотика, но ничего даже отдаленно похожего на тот укол, который я сделала тебе в Пигадии. Другие тоже получат его, но утром они будут чувствовать себя препаршиво, поскольку всю дорогу получали полные дозы. Ты же почувствуешь лишь слабость — это вполне естественно — но в то же время сумеешь полностью контролировать себя.
Трэйс отстранил ее.
— Нет, я не хочу никаких…
— Чарли, доверься мне.
— Да ты хоть понимаешь, о чем просишь? — взвился он. — Чтобы я сам позволил отключить себя, усыпить в ЭТОМ месте?
— Здесь абсолютно безопасно, — возразила она. — Зато Хумени до тебя уж точно не доберется. Нам следует беспокоиться о том, что предстоит в Хоразине. Послушай, Чарли, я знаю о чем говорю. По крайней мере — помоги мне Бог! — я надеюсь и молюсь, что это так! А теперь давай руку.
Трэйс понял, что она права, скрипнул зубами, замер и отвернулся.
— О'кей, — наконец произнес он. — Давай.
Чувствуя, как игла входит в вену и содержимое шприца попадает ему в кровь, он обводил взглядом полутемную комнату и столы, на которых лежали его «братья». Насколько он понимал, они тоже были совершенно безвинны… Затем в комнате стало темнеть, но не потому, что заходило солнце.
Амира помогла ему улечься обратно на каталку и, наклонившись, прошептала:
— Я люблю тебя, Чарли Трэйс, и наложу на себя руки, если с тобой случится что-нибудь плохое. Но я люблю и этот мир и хотя это очень-очень старое избитое клише, он гораздо больше, чем мы оба. Если Хумени выиграет, то весь мир проиграет, Чарли…
Последнее, что он почувствовал — это ее губы на своих, постепенно немеющих и наконец переставших вообще что-либо чувствовать, как, впрочем, и все его остальное тело…
Пришло утро, а с ним — звуки движения в большом доме. Трэйс проснулся и некоторое время лежал неподвижно, прислушиваясь. Обитатели дома уже встали и начали расхаживать взад-вперед. На соседней каталке застонал один из его «братьев». 'Представляю, каково тебе, ' — подумал Трэйс, мысленно обследуя свое тело. Все как будто функционировало исправно. Значит, то, что вколола ему Амира, действительно было просто снотворным, успокоительным и не более того.
Но, все же, впечатление было такое, будто его руки и ноги кто-то привинтил к каталке. Медленно, с трудом, Трэйс сел, почти слыша скрип суставов. Он был голоден как волк — и страшно хотелось пить. Особенно пить! Во рту стоял вкус протухшей рыбы или чего-то столь же вонючего. Чувствовал он себя достаточно плохо, но, по крайней мере, его не тошнило.
Шаги за дверью послышались как раз в тот момент, когда он спускал ноги с каталки. Он не видел смысла притворяться, да и в любом случае времени лечь обратно у него уже не оставалось. Он просто застыл — дверь открылась, и вошел незнакомый мужчина невысокого роста, коренастый, с очень бледным лицом. На сломанном в свое время носу красовались темные очки… да и весь вид незнакомца говорил о том, что он очень «крутой».
— Эй! — окликнул он. — Ты живой?
Следом за ним в комнате появился Деккер.
— Да, еще какой живой, — прохрипел толстяк. — Не так ли, Чарли, малыш? Ничего, зато по крайней мере он может ходить — надеюсь. Отведи его в туалет, Лу, а я пока начну готовить остальных.
Коротышка схватил твердой ручищей Трэйса за руку, помог ему дотащиться до двери, затем, придерживая, провел по коридору к туалету и душевой. Когда они оказались внутри небольшого помещения, он спросил:
— Сам справишься? На горшок там сходить, душ принять?
Трэйс молча кивнул.
— О'кей, тогда я снаружи подожду. Только смотри, не торчи там целый день.
Акцент у незнакомца был американский. Скорее всего, он из Нью-Йорка, предположил Трэйс. По крайней мере, это не был ни протяжный техасский говор, ни гнусавый выговор уроженцев Новой Англии, хотя говорил он довольно грубо.
Трэйс бросил халат в угол, облегчился, принял душ. Когда он уже вытирался, снова вошел тип со сломанным носом и помог ему надеть чистый длинный махровый халат.
— Тебе не мешало бы и побриться, — проворчал коренастый. — На! — Он сунул в рот Трэйсу сигарету и дал прикурить. Трэйс уже прополоскал рот под душем, и теперь вкус сигареты казался ему каким-то экзотичным, прямо-таки райским удовольствием. — Клево, да? — осведомился коренастый. — Ну и кайфуй.
Затем он провел Трэйса через весь дом в прохладную комнату с большими квадратными окнами,
