мысль о дороге обратно. Впрочем, остановившись передохнуть и поглядев вверх на горы, он вслух сказал себе:
— Карленд, ты идиот.
В конце-то концов Росс Стайбер сам себе выбрал бандитскую тропу, и если она его вывела к пещере Коппер-Маунтин, он этого сам захотел. Теперь, возможно, Стайбер предпочел бы петлю. Но он, Джефф, в любом случае ведет себя безрассудно.
Джефф хорошо знал дорогу, хотя всего дважды был в этой пещере. У подножия скал тропинка кончалась, и дальше подняться было возможно только на снегоступах.
Воздух был тих, мороз обжигал щеки и лоб. Джефф упрямо продвигался вперед и выше. Ему повезло, что не было ветра. Дыхание замерзало на губах. Он двигался особо осторожно, помня, что неглубоко под снегом скрыт скользкий лед. Когда он дошел до карниза вдоль скалы Ред-Клифф, он замешкался. Снег здесь лежал очень тонким слоем, его сдувал ветер. Неверный шаг — и полетишь в пропасть глубиной четыреста футов. На обледенелые камни.
На ногах Джеффа были индейские мокасины до колен, : внутри них шерстяные носки. Мокасины удобнее для ходьбы, и на них легче надевать снегоступы.
Сняв снегоступы, Джефф перекинул их за спину и ступил на обледенелый карниз.
Обратной дороги отсюда не было; развернуться на этой дорожке было опаснее, чем идти вперед. Джефф целый час шел полмили по карнизу. Но наконец, тяжело дыша и дрожа, сошел с него у самой громадины Коппер-Маунтин.
На снегу следов не было, даже кролик не пробегал. Если Росс Стайбер действительно жил в горах, он после снегопада не проходил здесь.
Джефф шел по склону горы, обшаривая его глазами. Стайбер, заметив его, мог выстрелить, а уж потом задавать вопросы.
Белая, молчаливая гора возвышалась над деревьями. Время от времени Джефф останавливался, опасаясь лавины. Под красиво нависшими массами снега был ледяной каток. Джефф опять надел снегоступы.
До пещеры осталось немного. Джефф принюхался — дымом не пахло. Кругом было тихо.
Вход в пещеру открылся неожиданно, когда он уже засомневался, правильно ли идет. И снег снаружи пещеры лежал нетронутый — ни следов, ни иных признаков человека.
Неужели он шел напрасно?
Он пригнул голову и вошел. Снегоступы оставил у входа и тихо двинулся внутрь, светя зажженной еловой веткой, как факелом. Стайбера он увидел, когда ветка уже потухала.
Тот лежал на койке, сколоченной из жердей, покрытой одеялами и пальто. Рядом было пепелище давно погасшего костра. Здесь, далеко от входа, было уже не так холодно, но, только взглянув на изможденное лицо Стайбера, Джефф Курленд опустился на колени и принялся разжигать веточки и кусочки коры, находившиеся поблизости. Все остальное, что могло бы гореть и что, вероятно, Стайбер когда-то запас, он давно сжег.
Когда заплясало пламя костра, Стайбер открыл глаза и уставился на Курленда.
— Как ты добрался сюда?
— Той же дорогой, что и ты. По тропинке от моего дома. Я беспокоился за тебя.
— Ну и дурак, если беспокоился. Я не стою того, а ты ничем не обязан мне.
— Я подумал, что ты сломал ногу.
— Ты правильно догадался, — сказал Стайбер с горечью. — Я действительно ее сломал. У самого входа в пещеру а первое же утро, когда опустился туман. Я дотащился сюда и кое-как сделал лубок.
— Что ты ел?
— Жратва кончилась неделю назад.
Джефф развязал свою торбу, вынул пакет с черным чаем. Сам он предпочитал кофе, а чай — для экстренных случаев. Он заварил крепкий чай.
— Попробуй, — сказал он. — Но осторожно. Кружка горячая.
Взяв воды из фляги и положив в нее кусочек сушеной оленины, он сварил легкий бульон и насыпал в него чуть-чуть кукурузной муки.
Стайбер поставил кружку, с немалым трудом сел на койке.
— Чай — детское питье, но сейчас очень кстати.
— Лучшее питье при слабости. Подожди немного. Хлебни-ка еще и бульона.
Позднее, когда щеки Росса Стайбера чуть порозовели, он спросил Курленда, глядя в упор холодными серыми глазами:
— Ну хорошо. Ты здесь. Еды, что ты принес, хватит от силы дня на два. А что потом?
Курленд и сам задавался этим вопросом. Он думал об этом все время, что поднимался. Ответ напрашивался один.
— Завтра я заберу тебя с собой.
— Ты сошел с ума. Ты не сможешь протащить и ребенка по этому льду.
— Сейчас тебе лучше поспать, — ответил Курленд. — Ну и заткнуться, пока я не передумал.
Когда рассвело, он был уже на ногах. Он старался не думать о том, что теперь предстояло. Он обязан был это сделать независимо от того, нравится или не нравится ему этот раненый человек, боится он сам или нет. Он помог Стайберу натянуть всю одежду, какая была, потом еще завернул его в толстое одеяло.
— Ты, конечно, тяжелый. Но поскольку будешь без движения, я не хочу, чтобы ты замерз. Тогда нести тебя будет мне тяжелей.
Взяв в руки палку, Стайбер доковылял до выхода из пещеры. Утро выдалось тихим, но очень холодным.
— У тебя не получится. Иди один и пришли за мной людей.
— Никто не придет. Никто, кроме настоящего идиота, не пойдет по этой тропе до весны. А я и есть идиот.
Он осмотрел тропинку, прикидывая, как лучше двигаться по ней. Но что толку смотреть. Он уже знал, какая она, эта дорога, и что ему предстоит.
— Когда взвалю тебя на спину, — сказал он Стайберу, — уже не двигайся, не разговаривай и мизинцем не шевельни.
Надев снегоступы, он взвалил на себя раненого и ступил на снег. Стайбер весил много.
— Тебе придется висеть. Руки мои должны быть свободны.
Шаг за шагом он шел по снегу, приближаясь к началу карниза. Подойдя к нему, он положил Стайбера на снег, снял снегоступы, перекинул их за спину и ступил на карниз. При одной мысли, что надо идти с таким грузом, коленки его ослабли. Но вариантов не было.
Обследуя карниз, он пытался представить каждый свой шаг — как он поставит ногу, где можно поскользнуться, а где уцепиться руками.
Дойдя до конца карниза, он положил на снег снегоступы и винчестер и вернулся к Стайберу. Стайбер умрет, если не вытащить его отсюда. А может погибнуть и во время перехода, вероятность большая. Но Джефф много лет жил в горах, знал свои силы и умение.
Вернувшись к Стайберу, он сел рядом с ним. Бандит смотрел вопросительно.
— Честно говоря, я не думал, что ты вернешься.
— Врешь! Ты, черт возьми, прекрасно знал, что вернусь. Потому что я идиот.
— И что будет теперь?
— Я потащу тебя, свинья ты такая, через этот карниз.
— Но это невозможно. Мой вес двести двадцать фунтов.
— Может, пару недель назад ты и весил столько, но сейчас, спорю на пятьдесят долларов, в тебе нет и двухсот.
Уцепившись за дерево, Стайбер поднялся, Курленд подставил спину и уложил на себя Стайбера.
— Даже и не моргай, — сказал он. — Если потеряю равновесие, мы оба покойники.
Он шагнул. Сквозь мокасины он чувствовал выступы льда. На карнизе ледяной ветер рванул его
