Без выражения, чеканя каждое слово, она прочла им четыре строки, заученные ею с одного раза.
— Да, — прошептал изумленный шаман, — сибилло вспомнило… Истинно есть. Вспомянуто, дабы была уяснена суть — но коловращение словес…
— Стоп, — прервала она его, хлопнув себя ладонью по коленке. — Времени в обрез. Если кто что- нибудь понял, пусть говорит вразумительно.
Шаман пристыженно потупился. Старый рыцарь откашлялся, отчего Шоео испуганно вытаращил на него сонные глазки.
— Если позволишь сказать, то я вижу в сих заветных строках не менее четырех загадок. Во-первых, на нашей Дороге давно уже не пускают стрел — это оружие разбойников и грабителей, да вот на Дороге Свиньи оно еще в ходу. Но соорудить нехитро, из одного лука я пущу стрелу со своей слабой рукой, а из другого — сын мой, рукой несоразмерно мощной. Догонит. Но не слишком ли просто?
— Иносказанны слова сии! — запальчиво выкрикнул шаман.
— Тише! Не привлекайте внимания. Что во-вторых?
— Гора. Нет на нашей дороге ни горы, ни бугра поросшего, чтоб был он кем-то захвачен.
— Может, о сопредельных землях речь? — неуверенно вставил Лронг.
— Тогда это не освобождение, а захват, — резонно заметила Таира. — Так, гора тоже под вопросом. Что в-третьих?
— Живая вода. Сомнительно…
— Пивало сибилло живую воду! — Шаман каждый раз бросался отстаивать свою точку зрения, точно наседка на кошку. — Отпаивали сибиллу, отхаживали. Как раз после заточения. Много было дадено…
— Так, принимаем на веру, что живая вода существует. Но где?
— Это четвертый вопрос. Адом величают царство ночи, а она покрывает половину Тихри.
— А вот и опять не знаешь! — прямо-таки ликовал сибилло. — На Строфионовой Дороге, чуть поодаль от нее, четыре горы — Стеклянными зовутся, ибо пронзают прозрачными вершинами даже самые высокие облака. Посеред них пятая, пониже, смрадный дым источает, а когда увидит пролетающих анделисов огнем в них плюется. Так вот. За то Адовой и прозвана. Там, в ложбине меж Адовой и самой высокой из Стеклянных гор, источники бьют, и лишь один из них — живой. Сибилле многие истицы…
— Понятно, — кивнула Таира. — Благодарю. Я бы на месте Оцмара всегда держала тебя при себе. Но остался пятый вопрос, не затронутый вами, — кто пойдет?..
— Я, — просто сказал Лронг. Шаман вытянул губы трубочкой:
— У-у, герой какой! На рогате, что ль, поскачешь? А о том ты подумал, что Стеклянные горы уже за чертою ночи, и не менее чем трижды три преджизни? Даже если и долетишь туда на строфионе крылатом, вмиг в хрустальный столб обратишься.
— Минуточку, минуточку. Строфионы — это народ?
— Птицы это бескрылые, — ответил помрачневший Лронг. — По Дороге Свиньи на кабанах ездят, у Аннихитры Полуглавой — на горбатых котах, а у Лэла — на строфионах бескрылых. Правда, говорят, в княжеских стойлах один крылатый содержится — тамошний сибилло опахала ему приживил.
— Ладно, легенды мы сейчас оставим. Тем более что лететь за живой водой должен… Нет, не сейчас. И помните: мы говорили только о Шоео.
Замечание было кстати: из орешниковой молодой поросли с медвежьим треском выламывался Флейж.
— Воду нашел! — заорал он, прижимая к груди полные горсти орехов, Умываться, друга мои!
Покрытые копотью дружинники, хмуро глядевшие на пылающий город, разом оживились. Как и на каждом корабле, чистота тут стояла на втором месте после доблести.
— Родничок небольшой, но чистый. — Флейж присел на корточки перед сибиллой, сунул орех за щеку, щелкнул. — Держи, зверюга, и помни мою доброту. Тира, Скюз уже там, у воды…
У нее отлегло от сердца — только сейчас почувствовала, как все это время непроизвольно прислушивалась к доносящимся из глубины рощи звукам.
— Подождет, — с капризным небрежением бросила она. — Мне с Эрмом перемолвиться надо.
Эрм слегка удивился, по потом махнул рукой товарищам — идите, мол, я вас догоню, тут детские секреты.
— Поосторожней — там эти гуки прыгучие шастают! — крикнул Флейж и как ни в чем не бывало продолжал лущить орешки. Таира почесала себе кончик носа нет, в сыщики она определенно не годилась! — и, взяв Эрма за пуговицу, потащила его к кораблю. Тихриане с опаской поглядывали ей вслед, но она-то была уверена, что Эрм — единственный, на кого она могла положиться. Потому что тот, второй проклятый, уже знал, что в крытых носилках на склоне горы она, а не принцесса. И на кой черт ему было возвращаться за ней во второй раз? Какая-то тень подозрения мелькнула у нее — ведь если бы это был Эрм, то он мог пойти и на такую уловку: явиться как ни в чем не бывало вслед за Гуен, «спасти» заблудившуюся девочку…
Но она тут же отбросила это предположение. Во-первых, в адовом кострище, где метались джасперяне в поисках своего командора, не очень-то напридумываешь всяких уловок. А во-вторых, она держала Эрма за пуговицу камзола, и нужно было не мешкая на что-то решаться.
— Сядем-ка на порожке, — сказала она, подводя своего невольного спутника к отверстию, ведущему в один из малых корабликов. — А дальше ты будешь слушать меня и не требовать доказательств, потому что у меня нет на это времени. Сейчас нужно спасать принцессу… и одного из вас. Нет, не тебя. Скажи, ты можешь нарушить приказ, которого не было?
Если до этого он слушал ее с удивлением, то теперь оно перешло все границы.
— Ты хочешь сказать, что этот приказ только подразумевался?
— Вот именно. Я имею в виду отца маленького Юхани.
Лицо бывалого воина словно окаменело — он молча глядел на девушку, хотя уже догадался о том, что она скажет.
— Вы не раз хвалились, что можете перенести через свое ничто не только человека, но даже всадника с лошадью. Скажи, ты можешь прямо сейчас сейчас, не откладывая ни на минуту, — отправиться на Землю и притащить с собой сюда Юрия Брагина?
— Принцесса не желает его не только видеть, но даже слышать о нем. — В его голосе зазвенели льдинки.
— Вот именно поэтому я и спросила, готов ли ты для ее спасения пойти против ее воли? Тем более что она не увидит его и не услышит о нем, пока сама этого не захочет?
Он глядел на нее во все глаза и не узнавал. Куда подевалась юная причудница, у которой и всех забот-то было — посоперничать в своенравии с самой принцессой? Собственно говоря, он знал только то, что владелец этого города-дворца умер, а женщины по чьему-то приказу были разлучены. Да, еще кто-то напал на стражников, окружавших носилки, и сотворил с ними такое, что показалось ему чудовищным даже в этой варварской земле. И тогда она была еще дрожащей девочкой, повторявшей только: «Домой, домой…»
— Сейчас мы пойдем к ручью, — продолжала она, и в ее тоне была непререкаемая властность, удивительно сочетающаяся с царственным нарядом, где-нибудь за ним мы выберем укромное место, где будет ждать вас Лронг. Ты ведь помнишь берег озера, где стоял на Земле ваш корабль? Помнишь настолько отчетливо, что сможешь очутиться там в любой миг и тебе не понадобится для этого даже малый кораблик?
Он только кивнул.
— Сейчас никому ничего не объясняй. Я уж тут как-нибудь… отоврусь.
— Но как я найду командора Юрга?
— А тебе не потребуется его искать — как только станет известно, что кто-то из джасперян появился на острове, это прогремит по всему миру. И он будет первым, кто примчится к тебе.
— И что я должен сказать ему?
— Только одно: чтобы прихватил с собой скафандр высокой защиты. Остальное — здесь. Идем. И по дороге — ни слова, нас могут услышать.
Она поднялась и с сомнением поглядела на свои босые ноги.
