С. С. Балашов
Алексеевы
Выражаем сердечную благодарность глубокоуважаемому Виктору Ивановичу Тырыжкину морально поддержавшему и материально обеспечившему издание этой книги, а также серии из 7 уникальных книг по возникновению и жизненному развитию Московского Художественного Театра под руководством Народного артиста СССР К. С. Алексеева-Станиславского, выходца из самобытного и талантливого старинного рода русских купцов Алексеевых.
В последние годы появилось немало интересных и ценных работ, посвященных ключевой проблеме нашего прошлого и настоящего – Российскому предпринимательству. Есть серьезные современные работы о Морозовых, Рябушинских, Гучковых, Кузнецовых, Третьяковых, Сытиных, Щукиных, Мамонтовых и др., интереснейшие мемуары, дневники, письма Хлудовых, Найденовых, Чумаковых, Мекков, Сабашниковых, Ламанского, Четверикова, Бахрушина и др.
Напечатаны, благодаря усилиям современных меценатов, ценные работы о К. С. Алексееве (Станиславском), в основном, как о театральном деятеле. Но в целом об Алексеевых, семье, сумевшей преодолеть катастрофу 1917 года, остаться в России и продолжать занимать важнейшие позиции в ее культуре и обществе, практически ничего нет.
Алексевы трудны, труднее других для показа и анализа. И тем ценнее инициатива С. С. Балашова, соединяющего в одном лице мемуариста и исследователя. Об Алексеевых пишет свой родной человек, знающий много семейных преданий и оценок разного рода, и соединяющий внутреннюю семейную историю с обширной информацией, распыленной по многим рукописным и печатным источникам.
Алексеевы по праву входят в славную когорту крепостных хозяйственных мужиков, ставших во второй половине XVIII – начале XIX вв. «отцами- основателями» российского капитализма. Это они вывели Россию к началу XIX века в пятерку самых развитых в экономическом отношении стран мира. Начав с торговли горохом с лотка на Красной площади в Москве в середине XVIII века, Алексеевы за сто с лишним лет создали систему высококвалифицированных производств золотой и серебряной канители, электропроводов, кабелей, деталей электроламп, разрабатывали на Востоке месторождения меди, золота, серебра, платины, разводили высокопородных овец, лошадей, крупный рогатый скот в Сибири и на Дону вели скупку и очистку шерсти и хлопка на заводах Средней Азии и на Украине. Алексеевы вели крупные финансовые операции, и кроме двух своих акционерных обществ, являлись совладельцами шести крупных текстильных фирм. Капиталы Алексеевых составляли десятки миллионов рублей.
Начиная с 1812 года, Алексеевы – активные общественные деятели Москвы. двое из них, Александр Васильевич и Николай Александрович, избирались московскими Городскими Головами. Причем, деятельность Николая Александровича Алексеева определила поворот в развитии Москвы, в ее превращении из большой деревни с дворцами феодалов в центре в современный благоустроенный город. Большой опыт общественного служения в соединении с вековой практикой организации успешной совместной работы тысяч людей на производстве составил ценнейший человеческий капитал Алексеевых, блестяще использованный на пятой ступеньке рода Константином Сергеевичем Алексеевым-Станиславским, председателем Совета директоров одной алексеевской фирмы, директором другой и создателем Московского Художественного театра и системы Станиславского.
Алексеевы и культура. С. С. Балашов представляет целую цепочку этого соотношения. Начинается она с основательницы рода, крепостной крестьянки Шереметева Правковьи Григорьевны (урожденной Артемьевой), близкой по своему положению дочери кучера графа к миру его театральных увлечений. А кончается автором книги, квалифицированным инженером-оптиком, автором ряда серьезных технических работ и одновременно руководителем народных драматических коллективов. В середине этой цепочки К. С. Станиславский.
Культурная жизнь и деятельность «массы» Алексеевых, а не одного Константина Сергеевича – это многолетние творческие и личные связи и контакты с Ф. И. Шаляпиным, Л. В. Собиновым, П. С. Олениным, артистами Художественного и других театров Москвы.
И, наконец, третий аспект работы С. С. Балашова – Алексеевы после революции. Всем было тяжело в эти десятилетия, а «бывшим» – вдвое и втрое. Самого Станиславского выселяли в коммуналку, брата, племянника и племянниц расстреливали. Остальные оказывались классово-чуждыми, ненужными, «лишенцами» во всех отношениях. И никакой паники, истеричных воплей о конце света, столь частых в те времена и позже. ни одного случая морального падения. Очень достойное мужественное поведение, взаимная поддержка и помощь засчет своих скудных ресурсов. Высокие образцы человеческого повседневного физического и духовного героизма и стойкости. Буржуазный трудовой практицизм и выносливость бывших мужиков помогали им находить и делать любую работу, добывать хлеб и дрова для продолжения своей жизни.
У нас принято восторгаться «героизмом проклятий» эмигрантов. Но оставаться, как Алексеевы, и продолжать работать в культуре ради ее сохранения было и труднее, и важнее для страны. К тому же, подавая пример сохранения равновесия и устойчивости в трудных условиях. Все это изложено автором очень просто, скромно.
И последнее. Автор, Степан Степанович Балашов, сам – подлинный Алексеев. Всю жизнь провел по законам и принципам своего рода. С. С. Балашов – явление негромкое, но обойти его молчанием неправильно. Его книга, помимо его воли и желания, даст и ему оценку, оставит его вместе с его предками, современниками и будущими поколениями.
Алексеевы
На рубеже XIX-XX веков театральная семья купцов-фабрикантов Алексеевых занимала видное место среди московской интеллигенции. Конечно, прежде всего это было связано с именем Константина Сергеевича Алексеева-Станиславского, уже в то время известного актера и режиссера, одного из основателей Общества искусства и литературы, а также Московского Общедоступного Художественного театра.
Брачные узы многих Алексеевых связывали их родством и свойством (своячеством) с видными семьями московской интеллигенции – меценатами Мамонтовыми, Боткиными, Третьяковыми, Бостанжогло, художниками Васнецовыми и Поленовыми.
Для меня род Алексеевых начинался с дедушки Сережи (Сергея Владимировича) и его жены, нашей бабушки Лизы (Елизаветы Васильевны) – родителей моей мамы, дяди Кости Алексеева-Станиславского, их братьев и сестер, из которых, в моем детстве, мы знали ближе других дядю Володю, тетю Нюшу, тетю Любу и в меньшей степени – тетю Зину, с их семьями.
Бабушка Лиза была крестной матерью моей сестры Аллы.
Вопросом, кто были родители наших бабушек и дедушек, я никогда не интересовался, знал только, что мамой бабушки Лизы была француженка, артистка Мари Варлей, и что ее наследственностью объясняли массовый острый интерес членов семьи Алексеевых к театру.
Примечательно, что все братья и сестры, а также жены и мужья некоторых из них, принадлежавшие к поколению дяди Кости Алексеева-Станиславского, за исключением тети Любы[1], соприкоснулись, в большей или меньшей степени, с профессиональным театром или с театром, близким к профессиональному, как это было в Обществе искусства и литературы. Не этим ли обстоятельством можно объяснить, что все поколение этих людей и их детей (то есть людей уже моего поколения) привыкли говорить на чистейшем русском литературном языке (московском говоре), а Владимир Сергеевич Алексеев (дядя Володя) впоследствии преподавал в Оперной студии К. С. Станиславского орфоэпию – то есть правила литературного произношения.
Итак, о своих предках далее бабушки Лизы и дедушки Сережи я, в юные годы, практически ничего не знал. И вот однажды мне довелось присутствовать в семейной обстановке при разговоре о родословной семьи Алексеевых и кто-то сказал, что нашим прапрапрадедом был ярославский огородник, торговавший вразнос горохом с лотка на улицах Москвы. Это стало для меня новостью, но я не принял ее всерьез и счел шуткой – не может быть, чтобы у такой рафинированной интеллигентной семьи, как Алексеевы, предок был огородником, да еще торговал вразнос с лотка!
Однако составленное (на основе семейных рассказов, документов, дневников и других материалов) моим двоюродным братом Георгием Андреевичем Штекером «Генеалогическое древо» рода Алексеевых подтверждает довольно близкую к этому картину.
С тех пор я стал интересоваться отдаленными, обширными и путаными родственными связями и семейной хроникой, а также связями семьи Алексеевых по линиям свойства (своячества), по своей разветвленности и значимости (если так можно сказать!) оказавшимися весьма интересными.
Теперь я ставлю перед собой задачу сжато рассказать об этих связях в начале данной книги, чтобы читателям стали ясны истоки семьи Алексеевых и той ее ветви, к которой принадлежит К. С. Станиславский, все его братья, сестры и мы, их дети.
Действительно, родоначальником будущей семьи Алексеевых был крепостной и, следовательно, бесфамильный крестьянин деревни Костиной, селения Высоцкого, Служня стана Ярославского уезда Алексей Петров сын, то есть Алексей Петрович (1724—1775). Принадлежал он помещице Наталии Никифоровне Ивановой, от которой получил вольную. Когда это произошло, неизвестно; дошли сведения, что после переезда в Москву он в 1746 году был причислен к московскому купечеству по указу Главного магистрата.
Алексей Петров сын является прямым прапрадедом Константина Сергеевича Станиславского и всех его братьев и сестер, в том числе моей мамы и, следовательно, я его прапраправнук.
Алексей Петрович был женат на вольноотпущенной крестьянке, дочери конюха графа П. Б. Шереметева, Прасковье Григорьевне Артемьевой, (1728— 1769).
Независимо от Г. А. Штекера, мой единоутробный брат Герман Васильевич Севастьянов также интересовался происхождением семьи Алексеевых и по сведениям, собранным им из других источников, установил нижеследующее:
«… Наш Алексеевский предок был крепостным какой-то ярославской помещицы, но работал огородником (на оброке) у графа П. Б. Шереметева в Останкине. Там он влюбился в дочку кучера графа; не обошлось без интриги, очевидно, кучер разговорился с графом. Алексей Петров сын, то есть Алексей Петрович (фамилий, напомню, у крепостных не было), женился на дочке кучера Шереметева, а на Вербное воскресенье Алексея Петрова сына и его жену освободили от крепости: граф – жену, а его – ярославская помещица.
Вероятно, Алексей Петров сын и приобрел тогда фамилию Алексеева, как полагалось в то время – потому-то в России столько Петровых, Ивановых, Сидоровых, что крепостным, получавшим вольную, давали фамилию по имени. Он прежде всего занялся тем, что продавал на Красной площади зерна для кормления голубей.
