Сингл и Сингл

Бернард — полиция, — я все пыталась урезонить его. — Полиция полицию не прослушивает». Он лишь покачал головой. Сказал, что я ничего не понимаю, потому что в отличие от него не представляю себе ситуации в целом.

— Бедняжка, — пожалел ее Оливер, все еще пытаясь свыкнуться с мыслью, что Тайгер может лепетать что-то бессвязное.

— Разумеется, мы не смогли найти эту чертову мелочь. Откуда? Мелочь для парковок я держу в автомобиле. Автомобиль стоял в подвале. Честное слово, в тот момент я подумала, что твой глубоко уважаемый папа тронулся умом… Что с тобой, дорогой? Ты так побледнел, словно съел что-то несвежее.

Но Оливер ничего не ел. Просто пытался выстроить последовательность событий, и у него не выходило ничего путного. По его расчетам получалось, что прошло максимум двадцать минут после того, как Тайгер получил письмо Евгения с требованием выплаты двухсот миллионов фунтов. Однако, по словам Гупты, Тайгер, покидая Керзон-стрит, полностью сохранял контроль над собой. Вот Оливер и гадал, какое событие, случившееся в промежутке между уходом из офиса и появлением в квартире Кэт, привело к тому, что Тайгер запаниковал и начал лепетать что-то бессвязное.

— В общем, мы кружили по квартире минут десять, я — в наброшенном на голое тело кимоно, искали мелочь. Мне даже захотелось вернуться в мою однокомнатную квартирку, где около кровати у меня всегда стояла жестянка с десятипенсовиками для газового счетчика. Нашли два фунта. Этого явно не хватало для международного звонка. Но, разумеется, он не говорил, что ему надо звонить в другую страну, во всяком случае, пока мы не перестали искать монеты. «Ради бога, — сказала я ему, — попроси Мэтти сходить к газетному киоску, пусть купит тебе телефонные карты». Его это не устроило. Он никому не доверял. Заявил, что купит их сам. И ушел, ни разу не назвав меня мамой. Мне потребовался не один час, чтобы снова заснуть и увидеть тебя во сне. — Она глубоко затянулась, вздохнула. — И все это твоя вина, чтоб ты знал, не только Мирски и Борджа. Мы все в сговоре против него, мы все его предали, но твое предательство самое ужасное. Я даже заревновала. Это правда?

— Как же мне это удалось?

— Бог знает, дорогой. Он сказал, ты оставил следы, он прошел по ним к источнику и выяснил, что этот источник — ты. Впервые я услышала, что у следов есть источник, но так он сказал.

— Он не сказал, кому хотел позвонить?

— Разумеется, нет, дорогой. Мне же нельзя доверять, ты понимаешь. Он размахивал своим файлофаксом, то есть нужного номера не помнил.

— Но хотел звонить в другую страну.

— Так он сказал.

«Время ленча», — вспомнил Оливер.

— А где находится ближайший газетный киоск?

— Выйдешь из подъезда, повернешь направо, пройдешь пятьдесят ярдов и наткнешься на него. Ты у нас стал Эркюлем Пуаро, дорогой? Он назвал тебя Искариотом. Я думаю, ты слишком глубоко копаешь, — добавила она.

— Я лишь хочу понять, что к чему, — ответил он. Вырисовывалась картина, которая не укладывалась у него в голове: Тайгер, доведенный до безумия, охваченный безрассудным страхом, в коричневом пальто реглан и начищенных туфлях, сжавшись в комок, кому-то звонит из телефонной будки, тогда как его любовница пытается заснуть. — На Рождество у него была крупная разборка. Какие-то люди пытались взвалить на него вину за какие-то неудачи. Он полетел в Цюрих и поставил их на место. Тебе это ни о чем не говорит?

Она зевнула.

— Смутно. Он собирался уволить Рэнди. Но он постоянно собирается уволить Рэнди. Они все преступники. Включая Мирски.

— Евгений тоже?

— Евгений шарахается из стороны в сторону. Легко поддается влиянию.

— И кто на него влияет?

— Бог знает, дорогой. Ты что-то забываешь про стакан.

Он отпил мартини. Катрина курила и, наблюдая за ним, задумчиво массировала одну ногу другой.

— Ты — единственный, кто ускользнул от него, не так ли, несносный мальчишка? Он никогда не говорит о тебе, ты это знаешь? Только когда возбужден. Ну, не в смысле возбужден, такое случается только по високосным годам. Поначалу ты учился, потом перенимал методы зарубежного бизнеса, потом снова учился. Он все еще гордится тобой по-своему. Просто думает, что ты предатель и дерьмо.

— Он, возможно, объявится через несколько дней, — заметил Оливер.

— О, если он один, то обязательно прибежит. Он терпеть не может собственной компании, поэтому я и упомянула о подружке. Он уже не получает от меня всего того, что ему нужно. Да и я от него, откровенно говоря. Возможно, ему надо поменять лошадей. Отчасти причина в его возрасте. Отчасти — в моем, если не кривить душой… — Ее пальчик вновь ткнул Оливера, уже ближе к промежности. — У тебя есть подружка, дорогой? Которая знает, как свести тебя с ума?

— На данный момент я как бы между двумя стульями.

— Эта милая Нина как-то приходила ко мне в «Колыбель». Не могла понять, почему ты сказал Тайгеру, что собираешься жениться на ней, а ее оставил в неведении.

— Да, пожалуй, напрасно.

— Передо мной извиняться не надо. Что тебе в ней не понравилось? Не проявляла активности в постели? Тело-то у нее отменное. Грудь, попка, все при ней. Я даже пожалела, что я не мужчина.

Оливер отодвинулся от нее.

— Надя говорит, Мирски часто здесь бывает, — он сменил тему. — Заезжает в «Соловьи», играет в шахматы с Рэнди.

«Узнай как можно больше о Мирски», —наказывал Брок.

— Он играет не только в шахматы, дорогой. Сыграл бы и со мной, если б ему представилось хоть полшанса. Просто бы изнасиловал. Он еще хуже, чем Бернард. Между прочим, звать его Мирски не разрешалось. Паспорт у него был на другую фамилию. Меня это не удивляло.

— И как же вы его звали?

— Доктор Мюнстер из Праги. Тот еще доктор. Я его личный секретарь, на случай, если ты этого не знаешь. Доктору Мюнстеру нужен вертолет, чтобы побыстрее попасть в «Соловьи»? Старушка Кэт его найдет. Доктор Мюнстер решил остановиться в президентском номере в «Гранд-Риц-Палас»? Старушка Кэт его забронирует. Доктору Мюнстеру нужны три шлюхи и слепой скрипач? Кэт справится и с ролью сутенера. Насколько я понимаю, он подкатывался и к Снежной Королеве.

— По твоим словам, Тайгер говорил, что Мирски участвовал в заговоре против него.

— В этом месяце, дорогой. А в прошлом он был архангелом Гавриилом. А потом — бах, Мирски присоединился к плохишам, а Евгений, старый дурак, прислушался к этому сладкоголосому поляку, подонку Рэнди и, насколько я понимаю, к тебе. Где ты обосновался, дорогой?

— В Сингапуре.

— Я про сегодня.

— В Камдене. У приятеля по юридической школе.

— Приятель мужского пола?

— Да.

— Может, зря? Если ты не такой, как Рэнди, но я в этом очень сомневаюсь. — Он хотел рассмеяться, но поймал ее потемневший от страсти взгляд. — У меня есть свободная кровать. Большая и удобная. Удовлетворение гарантируется.

Оливер обдумал предложение и решил, что оно его не удивило.

— Знаешь, я только должен заглянуть в его квартиру, — виновато улыбнулся он, словно одно мешало другому. — Посмотреть, не осталось ли там каких-либо бумаг. Пока этого не сделал кто-то еще.