тварей.
И охотник за артефактами вдруг вспомнил красивую и одновременно ужасную легенду об ацтекском царстве мертвых Миктлане, где умершего поджидали страшные ловушки, одна из которых была ливневым дождем из лезвий обсидиана.
Случайность?
Адам не верил в случайности.
— Сколько их у тебя?
— Сколько чего? — не понял Думкопф.
— Ну, ножей сколько? — нетерпеливо повторил Крюгер.
— Да вроде шесть…
Толстяк полез в “бардачок” джипа.
— Да, шесть.
— Значит, так, — Адам задумчиво погладил подбородок, — три оставь себе, остальные отдай мне.
Думкопф послушно поделил оружие. Распихав ножи по карманам, охотник за артефактами брезгливо поднял с земли черный балахон погибшего незнакомца. Балахон был сшит из странной грубой ткани.
— Э… герр Адам? — испуганно прошептал Фриц. — Вы что это собираетесь с этим делать?
— Я это надену, — довольно сообщил Крюгер, встряхивая балахон.
— Да вы что?
Игнорируя яростные протесты помощника, Адам быстро облачился в черный балахон и, натянув на голову капюшон, предостерегающе погрозил оторопевшему Фрицу пальцем.
— Смотри мне, герой, не перепутай меня с кем-нибудь из этих. — Охотник за артефактами кивнул в сторону освещенной лунным светом пирамиды. — В облако светящейся мошкары я, конечно, вряд ли превращусь, но моего общества ты лишишься до конца своих дней, если, конечно, совесть позволит тебе жить с грехом на сердце.
Толстяк испуганно закивал, опасливо таращась на зловещую поляну.
— Ну что ж, — Крюгер оправил складчатые рукава своего балахона, — идем! Не будем заставлять прекрасных дам нас ждать. В конце концов это неприлично.
— Ох, не нравится мне все это, — прошептал Фриц, заглядывая в черный пролом стены древнего ацтекского храма.
Из пролома веяло сыростью и каким-то странным запахом, вызывавшим почему-то ассоциации с больницей.
— Да, мне тоже это не очень нравится, — согласился с помощником Адам. — Слушай, что за странный запах? Так, по-моему, пахнет йод.
Немного в нерешительности постояв у пролома, Крюгер наконец-то сосредоточился в соответствии с древней боевой тайской техникой, до предела обострив все свои чувства.
— Я пойду первым, — спокойно сообщил он Фрицу и решительно вошел в темный пролом.
От пролома вниз вели высеченные из камня ступеньки, покрытые влажным мхом. Крюгер несколько раз поскользнулся, но, слава Богу, сумел удержать равновесие и не упасть… Идущий сзади Думкопф намертво вцепился боссу в рукав балахона.
Невдалеке послышались голоса. Адам остановился, прислушиваясь. Но разобрать, о чем говорили, было невозможно. Еще немного спустившись вниз, незваные гости очутились у огромного входа, ведущего в освещенное светом горящих факелов помещение. Рядом имелся весьма удобный каменный выступ, являющий собой идеальный наблюдательный пункт.
— Фриц, пригнись, — едва слышно приказал Крюгер. — Спрятавшись за выступом, Думкопф с Адамом смогли лицезреть довольно странную картину. В дальнем конце зала находились четыре удивительных каменных столба, покрытые замысловатой резьбой. К двум из них за железные, вбитые в камень кольца были прикованы девушки. Смуглый парень лежал посередине помещения на плоском каменном столе. Совершенно обнаженным. Над его распростертой фигурой застыли несколько чернобалахонников, совершающих какой-то непонятный ритуал.
Адам присмотрелся повнимательнее. Чернобалахонники припали губами к телу парня. Один присосался к груди, второй к руке, а третий облюбовал ступню юноши.
— Герр Адам, — с содроганием прошептал Фриц, — опять геи! Нигде от них спасу нет, от проклятых.
— Тише, болван, это не геи, — зловеще прошипел Крюгер, — это кое-что похуже.
Один из чернобалахонников резко дернулся, оторвавшись от левого запястья парня, и, утерев рукавом окровавленные губы, стал неистово отплевываться.
— Так ведь это… — начал было толстяк.
— Правильно, вампиры, — подтвердил Адам.
— Уж лучше бы они оказались геями, — хрипло посетовал Думкопф, которому в этот момент захотелось оказаться где-нибудь очень далеко отсюда.
Вампиры почему-то странно скулили и терли глаза.
— Тотек! Тотек! — внезапно отчетливо раздалось в зале, и это слово (или имя?) гулким эхом заметалось под сводом мрачного храма.
Рядом с каменным столом, к которому был привязан смуглый парень, вдруг заструился туман. По воздуху пробежалась волнистая рябь, и из мутного марева появилась высокая фигура в алом.
Остальные Чернобалахонники застыли, чуть наклонив головы в немом приветствии своего повелителя.
— О, а вот и граф Дракула собственной персоной, — прошептал Фриц, которому отчего-то вдруг стало очень весело.
Крюгер нехорошо посмотрел на помощника, хотя приступы веселья в опасных ситуациях на толстяка накатывали не впервые. Нервы у Фрица были железные, впрочем, как и у Адама.
Незнакомец в алом балахоне что-то коротко бросил своим подчиненным, после чего медленно повернулся к Бетси. В происходящем было что-то от театральной постановки, и у Крюгера даже мелькнула мысль, а не прячется ли где-нибудь поблизости и сам режиссер.
Алый капюшон опустился на плечи.
Адам непроизвольно выматерился.
Незнакомец в кровавом балахоне оказался не кем иным, как Саймоном Джентри. Человеком (человеком ли?), нанявшим Крюгера для поездки в Мексику. Коллекционером, любой ценой желавшим заполучить золотое сердце Уицило-почтли.
Что-то здесь не вязалось.
Адам встряхнул головой, но наваждение никуда исчезать и не думало.
— Вы?! — Глаза Бетси МакДугал округлились.
“Надо же — подумал Крюгер. — Она тоже его знает. Но тогда получается, что…”
Адам больно впился зубами в нижнюю губу.
В принципе его и раньше подставляли, но на этот раз ему впервые заплатили за это деньги.
Саймон Джентри галантно поклонился.
— Да, мисс МакДугал, это я. Не скрою, но я рассчитывал, что мы встретимся с вами в более… м-м… располагающей к приятной беседе обстановке.
— Проклятый ублюдок! — внезапно закричала Труди, исказив бледное личико. — Чтоб ты сдох, кровопийца!
Джентри лишь мельком взглянул на девушку, и та сразу поникла, свесив вниз голову с растрепавшимися длинными волосами.
— Э… — дернулся Фриц, но Адам успокаивающе похлопал помощника по плечу: мол, не все еще потеряно.
— Не беспокойтесь, пока я не причинил ей вреда, — вкрадчиво произнес Джентри, — она всего лишь немного поспит.
— Что все это значит? — Глаза Бетси пылали гневом.
