не то что старости, но даже усталости. И уж точно не было никаких признаков чего-либо подобного в его сегодняшней близости с этой девочкой.
– Напрасно ты так думаешь, – словно в подтверждение его мысли, сказала Аннушка. – Ты сильный и чувственный, как… Как лев! Я даже не один раз с тобой кончила. Хотя раньше думала, про такое только в журналах пишут.
Только теперь, когда она все это произнесла, Александр осознал, что говорил с нею какими-то… совсем не теми словами. Кончил, не кончил… Ему было неприятно слышать это от нее и стало стыдно за то, что она услышала такое от него. Чтобы скрыть от Аннушки свою неловкость, он усмехнулся.
– Ты из-за чего? – заметила она.
– Из-за льва. Он, кроме того что сильный, еще и ленивый. Львицы еду ему приносят и всячески ублажают, а он главным образом чувственность проявляет да посторонних львов от них отгоняет.
– Я готова! – Аннушка рассмеялась и, ловко выскользнув из-под него, уселась рядом на кровати. – Могу принести тебе сыр.
– А как насчет посторонних львов?
– Нет, все-таки животные львы умнее, чем человеческие! Ты видишь здесь хоть одного постороннего льва?
Аннушка обвела комнату рукой. При этом она случайно царапнула Александрово плечо, и он почувствовал, что хочет ее снова. Давно с ним ничего подобного не было! С самой молодости, пожалуй. Но в молодости ему просто хотелось, и в общем-то неважно было, кого. А сейчас он хотел именно ее и с недоумением, почти с тревогой сознавал, что это желание не может быть осуществлено. Даже если он прямо сейчас, немедленно повторит все, чем с таким упоением занимался с нею пять минут назад. Даже если она снова отдастся ему с той же страстной покорностью. Да что же это такое, в чем тут дело? Непонятно!
Стоило ему вспомнить о ее страстной покорности, как губы у него сразу пересохли.
– Плевать на львов, – судорожно сглотнув, сказал Александр и спустил ноги на пол. – Я сейчас.
– Куда ты? – не поняла Аннушка.
– Вина возьму.
– Нет уж! – засмеялась она. – Будем как львы. Я сама тебе принесу.
Она спрыгнула с кровати и пошла за вином. Сквозь лиловый блеск занавески ее голое тело выглядело эротичнее, чем все фотографии на стенах, вместе взятые. Оно сияло и переливалось, как драгоценный камень. Александр чуть не ослеп, глядя на это сияние.
– Аннушка! – позвал он.
– Что? – Она обернулась.
– Не надо вина. Иди ко мне.
Она тут же вернулась в альков, успев, впрочем, прихватить со стола недопитую бутылку и неразбитый бокал.
– Саша… – шепнула она, ложась рядом. – Я тебя тоже хочу. Давай ты будешь лежать, а я тебя буду… Все тебе буду делать!
То, что она обозначила волшебным словом «все», оказалось так прекрасно в своей кипящей чувственности, что в следующие долгие минуты Александр мог лишь стонать и вскрикивать. И вино она выпила сама – наливала понемногу ему на живот и собирала губами, шепча горячо:
– Ты стройный, из тебя, когда ты лежишь, пить можно… Вот та-ак… Да-да, и вот так!..
И тут она замолчала, потому что вся отдалась тому, что назвала «из тебя пить». И только его прерывистое дыхание да ее короткие стоны нарушали тишину.
– Спасибо, – сказал Александр, когда все это кончилось снова.
Аннушкина голова еще лежала у него на животе. Она подняла голову, посмотрела недоуменно.
– За что спасибо?
– За… это.
– Не стоит благодарности. Мне самой это нравится.
Как-то не так она сказала. Что-то не то было в ее словах. Или в интонациях. Что-то совсем не то!
Или просто его мучила неутолимость желания?
Александр встал – осторожно, чтобы Аннушкина голова не слишком резко соскользнула с его живота, – и, подобрав с ковра свою одежду, пошел в ванную.
«А до того и душ даже не принял. Лев!» – сердито глядя в зеркало на свое потемневшее от щетины лицо, подумал он.
Когда Александр вышел из ванной, Аннушка была уже в халатике. Она сидела в кресле и пила вино. Бутылка, стоящая перед ней на столике, была пуста.
– Может, пойдем куда-нибудь? – предложил Александр. – Устриц есть, или я не знаю что. Что хочешь.
– Нет, – улыбнулась Аннушка. – Извини, Саша, теперь я хочу побыть одна. К тому же у меня завтра фотосессия, и я должна выспаться.
– Ты для журналов снимаешься? – спросил Александр.
За все три месяца их знакомства Аннушка ни разу не сказала, чем занимается. Сам он об этом у женщин никогда не спрашивал: считал неприличным. В конце концов, женщину может просто содержать мужчина, и она совсем не обязана докладывать об этом каждому встречному-поперечному. И хотя Александру неприятно было думать, что мужчина может содержать и Аннушку, ей он подобного вопроса не задавал тоже.
Выходит, она все-таки работает, моделью.
И тут же выяснилось, что он ошибся.
– Я не снимаюсь, – ответила Аннушка. – Я сама снимаю. Фотографирую.
– Фотографируешь? Ты? – изумился Александр.
Ему тут же стало неловко из-за такого дурацкого изумления, и он подумал, что Аннушка на него обидится. Но она ничуть не обиделась, а спокойно объяснила:
– Завтра в первый раз. До сих пор только помогала. Я ассистентом фотографа работаю. У меня любовник был фотограф, еще до Аркадия. Это его работы. – Аннушка обвела рукой стены. – Он меня к своему приятелю ассистенткой и устроил. Сначала я просто так, от нечего делать пошла, а потом понравилось. Интересно. Да и надоело быть просто девочкой при кошельке, захотелось самой что-то значить в тусовке.
Александру и раньше неприятно было думать, а тем более слышать от Аннушки о ее прежних любовниках, наличие которых она никогда не скрывала. А теперь, после того, что между ними было… Хотя, наверное, для нее ничего особенного и не было. Да ведь он и сам не считал секс, даже очень качественный, чем-то особенным. До сих пор не считал, до этого вот дня.
И что такое произошло в этот день?
– Что ж, пойду, – сказал он. – Отдыхай.
– Спасибо, Саша. – Она улыбнулась.
Ее улыбка, час назад показавшаяся ему какой-то грустной, теперь снова была такой же, как обычно – полной веселого очарования.
Наверное, он как-нибудь слишком внимательно вглядывался в ее улыбку, потому что Аннушка сказала:
– Мне так грустно было с утра. Я потому тебе и позвонила. Извини, что отвлекла.
– От чего отвлекла? – пожал плечами он.
– Ну, мало ли. От семьи хотя бы. Выходной же.
«От какой семьи?» – недоуменно подумал Александр.
Ему показалось таким странным, что у него есть семья!
– Я тебе позвоню. Увидимся, – сказал он и с удивлением расслышал в своем голосе вопросительные нотки.
– Да, конечно. – Аннушка повела плечом. – Мне с тобой очень приятно.
Ему тоже было с ней приятно. Но и ее слова, и интонация, с которой она их произнесла, и даже это вот движение плеча, такое чувственное, такое сводящее с ума, – все это почему-то задело его, почти ранило. Хотя что плохого она сказала? Каждому мужчине должно быть лестно, если молодая и красивая женщина говорит, что ей приятно с ним.
Но ему было этого мало.
«Я хочу, чтобы ты меня любила».
Александр чуть не произнес это вслух. С трудом, в последнюю секунду сдержался.
Он поцеловал Аннушку, коснулся на прощанье ее круглой груди под халатиком – грудь так ладно легла точно ему в ладонь – и шагнул за порог.
Глава 9
Александр приезжал в Мурманск часто, потому что там была основа его дела, а значит, и его жизни.
Конечно, он не думал об этом такими вот красивыми словами – он вообще ни о чем в своей жизни такими словами не думал, – а лишь принимал во внимание, когда и в какой мере эти поездки необходимы по работе, и в соответствии с этим строил их график.
К концу сентября такая необходимость как раз возникла. Надо было выслушать отчеты экономистов о недавнем большом ремонте кораблей. Он сам следил за этим ремонтом, несколько раз ездил на Гданьские судоверфи, а теперь пора было подвести итоги.
Александр любил это время на Кольском полуострове. Деревья, редкие и воздушные, стояли словно из золота вырезанные, и бесчисленные озера наливались ошеломляющей синевою. Ему казалось, что именно осенью с особенной ясностью выявляется лучшее, что есть в здешней природе. Она очень скрытной была, эта природа, поэтому отчетливое, полное ее проявление будоражило чувства и ум.
Пашка Герасимов полетел в Мурманск вместе с ним. Александру лучше работалось, особенно на выезде, когда рядом был Пашка.
– Может, на Варзугу съездим? – предложил тот еще в самолете по дороге из Москвы. – Порыбачим, воздуху глотнем. Вспомним молодость.
– Вряд ли успеем, – отказался Александр. – Два дня у нас, хоть бы с отчетами уложиться.
Времени на рыбалку явно не оставалось. Это если бы он наметил встречу с кем-нибудь из местных чиновников и тот высказал бы пожелание обсудить вопросы в неформальной обстановке, тогда да, лучшего места, чем специально построенные на реке Варзуге рыбачьи домики, не найти. Но тогда это уже будет не отдых, а работа. И на воспоминания о молодости времени все равно не останется.
А может, и останется, ведь именно на Варзуге молодость и работа когда-то соединились накрепко.
