вас всю бухгалтерию не допустили к субботнику! Она оказалась в планово-финансовом тупике! Ай, как нехорошо! Не отчаивайтесь. Последний безработный в нашей стране уже получил работу, как недавно сообщила в печати Московская биржа труда. Найдется что-нибудь и для вас! Сибирь большая!..
– Мне не до смеха, – скривился Корейко.
Тут они подумали разно. Корейко: «Может, в этом портфеле у него новое дело-компромат?», Остап: «Вот он тот человек, которому проще отдать деньги, чем объяснить откуда он их взял! А смотрит-то как! Взгляд гиганта мысли! Ей-богу дыру на мне протрет!»
Остап погладил на джентльменский манер свои тонкие усики и, смотря себе под ноги, произнес c повелительной интонацией:
– Ладно, поговорим серьезно. Вы, как мне известно, всеми вашими фибрами дрожите от страха разоблачения и, обнявши свой фибровый чемодан, за который, замечу, партия и правительство были бы вам очень признательны, сидите в норе и смирно дожидаетесь капитализма. Но этого не случится! В ближайшие полсотни лет, по крайней мере.
– Что же вы от меня опять хотите? – в душе подпольного миллионера росло напряжение.
Великий комбинатор подтянул портфель и водрузил его себе на колени.
«Я так и знал. Компромат!» – вновь пронеслось в голове экссчетовода.
– Спокойствие, любезный Александр Иванович! Отцвели уж давно хризантемы в саду... Подзащитного я из вас больше делать не буду. Если нет возражений, мы сейчас же отправляемся в Москву. Такси, как говорил Адам Козлевич, уже подан.
Корейко выглянул в окно и, действительно, увидел черную лакированную крышу «рено».
– Ничего не понимаю. Какая Москва?
– Я предлагаю вам, что не в моих правилах, вступить в концессию.
– Работать c вами? Да вы смеетесь.
– Александр Иванович, я сын турецко-подданного, то есть потомок янычаров. Я очень гордый и могу обидеться... Вам фамилия Оконников, случаем, не знакома?
Корейко невольно охнул.
– Да не трепещите вы! Я не собираюсь по всей республике трубить о ваших прошлых связях c гражданином Оконниковым.
– Все это как-то закомуристо!
Потомок янычаров встал и поместил свой портфель рядом c недоеденным салом.
– Вы хотите поближе к телу?! Получите. Вот здесь лежит отношение, на котором указан номер рассчетного счета. Ничего особенного, так, обыкновенный номер. Но на этом номере можно заработать как минимум пять миллионов.
– Ну и зарабатывайте. Я-то здесь причем?
– Вы хотели сказать: «У меня уже есть деньги!». Но учтите, что за полста лет они превратятся в прах в вашем задрипанном чемодане. При социализме миллионер – это детская игра в крысу. Я предлагаю вам комбинацию по вашей части – небольшое дельце c безналичными рублями.
– И что же?
В этом вопросе уже звучало согласие. Комбинатор вдохновился.
– Представьте, у нас есть контора. На ее счету – пять миллионов. Мы их переводим в Москву, откуда они благополучно летят в один из швейцарских банков.
– Поэтому вам нужен Оконников?
– Да, мне нужны его связи. А c ними все просто: командировка, поезд, оревуар, шампанское в «Мулен-Руж» и прогулка по левому берегу Сены до площади Согласия.
– Надо подумать.
– Один мой знакомый из Парижа, Морис Ногес, рассказал мне как-то грустную историю о коммерсанте-мечтателе. Хотите послушать?
– Меня мало интересует, что говорят ваши знакомые.
– Молодой бизнесмен, некто Щенков, после ограбления солидной фирмы «Бенедиктов и К» тоже сказал: «Надо подумать.» На его столе в беспорядке лежали пачки украденных денег, новенький «вальтер» и разные вещички, доставлявшие их хозяину немало сексуальных и иных удовольствий. Щенков развалился на диване и мечтал. И видел он себя богатым, как во сне. Он мечтал о месте председателя правления банка, которое обязательно себе купит; он глотал слюни при мысли о длинноногой секретарше, преданно и нежно подносящей ему чашечку кофе. Он чувствовал, как бьется его молодое сердце, как яростно струится в жилах горячая кровь. Он любил деньги и удовольствия. Он думал, что теперь у него будет все. Но тут распахнулась дверь, c грохотом ворвались посланные Сигизмундом Апатьевичем Бенедиктовым молодцы и пристрелили, как собаку, мечтательного коммерсанта.
– Не понимаю, зачем вы все это мне рассказываете, – пробормотал Корейко.
– А затем, Александр Иванович, что думать надо быстрее. Мы плывем на одном большом корабле, и не исключено, что это «Титаник».
– Причем здесь «Титаник»?
Бендер начал терять терпение:
– Притом, что вы вместо газгандского сала будете есть шницель под брильянтовым соусом из слез на бессрочных каторжных работах, где-нибудь в пределах Магаданской области, и лет через десять, как раз за день до того, как будут раздавать конфеты, сыграете в ящик. Итак, вы хотите близко познакомиться c магическим словом «сверхприбыль»?
– Суть дела? Только не тяните.
– Хорошо, не буду!
И Остап за несколько минут объяснил подпольному миллионеру то, что он объяснял Ключникову в течение часа. Свою короткую лекцию он иногда приправлял оговоркой: «А если вам дым отечества сладок, устраивайтесь работать пожарником. Все ближе к пролетариям и все дальше от ОГПУ», предупреждением: «Через каких-нибудь там пять хозлет вас посадят! Вот тогда-то вы вспомните мои слова!», лестным отзывом: «Вы умеете изъясняться осторожным и непонятным юридическим языком, поэтому без вас дело не решится!», занозистым замечанием: «После того как я встретился c вами и потерял веру в человечество, меня постоянно гложет мысль о том, чтобы поскорее убраться из этой страны...», несущественной вставкой: «А помните, Александр Иванович, как мы ехали верблюдами? Взлетали на ухабах, пугливо хватаясь за талию возницы!», использовал такие слова, как «закупориваться», «нивелировать», «оселок», «шуры-муры», добавлял бранные эпитеты: «Гражданин архижулик без будущего!», «Зенки протрите, товарищ Корейко!», «Не плюйте в колодец, вылетит – не поймаете!», кроме этого Остап разворачивал перед подпольным миллионером удивительные дали, раскрашивал их в розовый и ярко-синий цвет, тут же сворачивал и вновь переходил к существу дела и, наконец, подобно римскому сенатору Катону Старшему, помешанному на Карфагене, великий комбинатор завершил свою речь упоминанием о великолепном городе своей мечты.
Корейко заерзал на стуле.
– Значит ищем контору, – задумчиво сказал он, – вычисляем банк, подделываем перевод, отправляем его в ваш Немешаевск, оттуда в Москву. Затем на сцене появляется мой Оконников?
– Не здесь, а раньше!
– То есть?
– Нам сразу нужен Оконников, поэтому первый официальный московский визит будет нанесен именно ему.
– Лучше обойтись без визита.
– Ну тогда...
– Проще пригласить его в ресторан. Аркадий Борисович – человек светский, изыск любит.
– Пойдем навстречу, пусть бесится, – расхохотался довольный организатор-концессионер.
– Теперь я понимаю: из Немешаевска деньги поступают на готовый счет – счет, приготовленный Оконниковым... – Корейко уже не злился на незванного гостя. – Да-да, я кое-что слышал о спецсчетах... Вы знаете, интересно! Вполне интересное дело.
Время шло невероятно быстро. Подпольный миллионер взглянул на часы – они показывали четыре.
