секретаря и зайдите завтра.

– Так.. это... – пролепетал Корейко, удивленный таким скорым решением дела. – Завтра?

– Конечно же, завтра! – сердечно пожав руку, «благородный» товарищ Сидоров проводил до двери немешаевского курьера.

Курьер скорым шагом выбрался на улицу.

В 17.00 наиболее ответственные работники Миира сошлись на важное, экстренное совещание. За обширным столом из красного дерева заседали: Пахом Феофилактович и Парфен Ферапонтович, главбух Павел Жиянович Ксенофонтов, важная персона – ангел-хранитель большой и круглой печати товарищ Рыбкин-Мяскин, товарищ Любомиров и Аида Васильевна Конкорднева-Златова, у которой, как известно, можно было получить тяпки, чулки и носки, рысистый консультант Александр Иванович Осипенко, а также, плохо отозвавшийся о Корейко сероглазый тип Барбосов.

Обсуждался вопрос о выговоре товарищу Вражкину и – c волнением – предложение немешаевских товарищей об организации производства в стране высококачественного хереса. C докладом о необходимости объявить выговор товарищу Вражкину выступил председатель Иванов. Выговор Вражкину объявили. Председатель Сидоров произнес речь по поводу хереса. На херес тоже отреагировали положительно.

На следующее утро, когда контору о двух председателях вновь посетил курьер из Немешаевска, в вестибюле на доске объявлений висела бумага, сообщавшая, что Миир становится пайщиком акционерного общества «Немхерес» и в качестве первого взноса отправляет в Немешаевск ни много ни мало десять миллионов рублей!

Александр Иванович потер зачесавшийся нос. Ему показалось, что где-то заиграла музыка. Теперь оставалось проследить за бухгалтером и выяснить, когда бланк денежного перевода осядет в Моссоцбанке. Александр Иванович гадливо улыбнулся и поднялся на третий этаж.

Глава XXIII

ДОЧЬ ЗЕВСА И СЕСТРА ДИОСКУРОВ

В природе все увязано и укручено: мужчины инфантильны, когда нет праздников, женщины индифферентны без банкетов, дети анемичны, когда нет веселых утренников. Элен Поплавская принадлежала к тому типу блистающих красотой и юным женским очарованием девушек, которые обожают праздники. Элен работала в солидном московском банке. Должность у нее была не маленькая, но и не большая, средненькая должность. Поплавская руководила в банке отделом междугородних переводов. Она занимала в меру просторный кабинетик c сейфом, яичного цвета столом и сверкающей велосипедным звонком пишущей машинкой.

Сухонькая канцелярская обстановка кабинета междугородних переводов совершенно не увязывалась c обликом молодой, стройной и красивой Элен. Поэты говорят про таких девушек, что они манят майским дурманом, прозаики характеризуют их как кротких, обворожительных и душистых, а совработники пускают в их адрес комплименты, смысл которых сводится к тому, что такие молоденькие и смазливенькие девушки созданы для советской секретарской службы.

Чтобы наш рассказ не показался читателю скучным и, как заикнулся бы Александр Иванович Корейко, закомуристым, попробуем познакомить великого комбинатора c Элен Поплавской и посмотрим, что из этого получится...

Московское утро уже давно распределило всех трудящихся по заводам и учреждениям, когда Остап вышел из «Метрополя». В Театральном проезде он задержался у книжного развала, поболтал c букинистами, полистал какую-то шикарную книгу, потом не спеша, подставляя солнцу довольное лицо, прогулялся вдоль Китайгородской стены, дошел до Маросейки и скоро остановился там, куда, собственно, и держал путь. Перед ним был величественный портал здания, где размещался Моссоцбанк. Прекрасный Остап открыл дубовую дверь.

– А я-то думал, что попаду в кооперативную артель лжеинвалидов! – ни к кому не обращаясь сладко ухмыльнулся Бендер, очутившись в роскошном вестибюле.

И в самом деле, обширный вестибюль c колоннами, гранитной лестницей и матовыми лампионами был так старорежимно великолепен, что нужно было обладать больной фантазией, чтобы приписать его к собственности вшивой артели лжеинвалидов. Правда, лакеев, снимающих c посетителей верхнюю одежду, здесь не было, но зато был швейцар. Внешностью он смахивал на театрального капельдинера.

Поговорив душевно со швейцаром-капельдинером, молодой человек исчез в коридоре первого этажа. Ему было глубоко безразлично, что творилось за выстроившимися в шеренги дверями. А там, за ними, как и в других местах, строили социализм, вносили свой вклад в досрочное выполнение первого пятилетнего плана.

– Мы им отпустили десять тысяч рублей на приспособление усадеб.

– Это так. Кто спорит? Но я-то знаю, что районное отделение нашего банка перевело им три тысячи рублей. А это как?

– Сам не знаю!

– Я прослужил в этом банке десять лет. Десять! Представляете?

– В конце прошлого года мы им задебетовали три тысячи рублей. Оперируйте, мол. Организуйтесь. Никакого результата. Мы им шлем запросы об обмолоте хлебов, о подготовке кадров, а они молчат!

– Требуйте, Венедикт Галактионович, у председателя карт-бланш на предмет применения репрессий.

– Все боятся ответственности.

– Можно c ума сойти от баланса этого года! А вся отчетность на мне висит. И вы считаете, что это нормальная работа?

– Правительству удалось получить заем в Италии на триста миллионов лир. А мы потерпели убытков на двести тысяч!

– Покупка паев АО «Хлебниковский кирпич» приведет к снижению годового оборота на триста тысяч рублей. Это очень плохо, товарищ Непридержайко. В свете последних решений партии и правительства наш банк при таком положении вещей могут закрыть!

«Словом, куда ни глянь, кипит работа!» – подумал Остап и открыл ту единственную дверь, за которой у него был интерес. Табличка на этой двери сообщала, что здесь находится отдел междугородних переводов.

За столом сидела белокурая девушка c розовыми щечками и мягкими губами. Только ее излишняя подтянутость и строгость говорили о том, что она работает в банке.

– Разрешите? – деловито начал Остап.

– Да, пожалуйста, – ответили мягкие губки.

Великий комбинатор быстро перебрал в голове дежурные льстивые фразы, но ничего путного в голове не находилось. «Что можно сказать этому розовощекому существу, которое, неизвестно по какой причине, затесалось в банковские служащие?» От нее исходил сладковатый аромат дорогих духов. Белое платье делало весьма выразительным ее лицо. К платью была приколота красивая брошь из слоновой кости. Бендер почти шепотом произнес:

– Диковинно хороша!

– Что?

– Эта брошь меня восхищает. Она проявляет ваш хороший вкус.

– Вы подчеркиваете в людях хорошее c целью подчинить их?

Удар, если это был удар, попал в точку. Великий покоритель женских сердец прикусил губу, покраснел и рассеянно улыбнулся. «Тоже мне фраер c конфетной фабрики! – подумал он. – Ну что ж, перейдем тогда, как говорят итальянцы, от наивного юношеского изнасилования глазами к большой и светлой любви».

– И в мыслях не имел вас подчинять! Позвольте представиться. Остап Бендер. Можно ли узнать ваше имя?

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату