– Ситуация выходит из-под контроля, – продолжил меж тем Козел Винторогий. – Местонахождение объекта неизвестно. Петренко и Савицкий позволили ему бегать по всей стране. Встречаться с уймой лиц. Демонстрировать, с позволения сказать, чудеса при всем честном народе. А как иначе прикажете расценить его… э-э… эскападу в казино? Его знакомство с журналистом?.. Дело усугубляется тем, что объект является военнослужащим… Какая у него была форма допуска? – неожиданно спросил Марголин у Петренко.
– Я думаю, первая… – пробормотал Петренко.
– Вы думаете!.. А точно?
Петренко промолчал.
– Но как бы то ни было, – продолжил Марголин, – объекту доступны секреты, а, главное, он не какая-нибудь безграмотная бабка-медсестра, а человек образованный. Причем в самом неприятном для нас смысле образованный – в военном… Поэтому я считаю, что в данной ситуации Савицкий и Петренко не оставили нам, к величайшему сожалению, никакого выбора. И выход из создавшейся ситуации, увы, может быть только один. Жесткий. Самый жесткий… Я предлагаю начать вариант «Рентген». И чем скорей, тем лучше. Что тут еще говорить?
Марголин сердито отодвинул от себя газету. Савицкий и Петренко смотрели в стол.
– Спасибо, товарищ полковник, – кивнул Марголину генерал. – Наш молодой сотрудник еще, видимо, не знает сути операции «Рентген»? – обратился Струнин к Петренко.
– Так точно, – проговорил Петренко, – то есть никак нет, товарищ генерал, не знаю.
– Похоже, в данной ситуации, – продолжил генерал, – мы столкнулись с «прецедентом Журова». Он, сей прецедент, назван так по имени одного военнослужащего Советской Армии. Майора, кажется?
– Капитана, – глухим голосом поправил генерала Савицкий. Это была его первая реплика за все совещание.
Да, капитана… – продолжил генерал. – Так вот… Чтобы ввести вас, Петренко, в курс дела… В одна тысяча девятьсот девяносто третьем году капитан Журов – тоже, кстати, летчик, проходящий службу в Поволжском военном округе, – находился в очередном отпуске в Москве. И стал настойчиво, но осторожно искать встречи с дипломатами из американского посольства. Служба наружного наблюдения комитета зафиксировала этот факт. Было установлено наблюдение за Журовым. В гостинице, где он остановился, а также на его квартире были проведены негласные обыски. И в дилетантски устроенных тайниках в гостинице и на квартире Журова чекисты обнаружили дискеты, на которых была записана информация, составляющая предмет государственной тайны. Когда эксперты комитета изучили ее, они были шокированы. Информация, которой непонятно как овладел Журов, была настолько важной и секретной, что ее разглашение нанесло бы нашему государству колоссальный, ни с чем не сравнимый ущерб. То, что передал когда-то противнику Пеньковский, показалось бы детскими игрушками по сравнению с тем, что имелось у Журова. Причем информация, которой он обладал, относилась к самым разным аспектам нашего военно-промышленного комплекса. Там были и те сведения, что относились к тактико-техническим данным ракет стратегического назначения, и чертежи новейших, еще только начатых в разработке самолетов, и мобилизационные планы Генерального штаба… Причем ни к одному из этих секретных документов сам Журов по роду своей службы не имел ни малейшего отношения. Однако если ориентироваться на те данные, которыми он располагал, создавалось впечатление, что не менее двадцати предателей, занимающих очень высокие посты в самых разных отраслях военно-промышленного комплекса, передали господину Журову все самое важное, самое уязвимое из того, что они знали!.. Журова немедленно арестовали. На допросах он успел показать, – генерал повысил голос, – что вся эта информация просто пришла ему в голову!..
Генерал обвел глазами офицеров, в упор уставился на Петренко. Тот отвел взгляд.
– Стали отрабатывать его связи, – продолжил Струнин, – и выяснилось, что контакты капитана Журова не выходили за рамки обычных служебных. Ни с одним человеком из тех, кто мог быть носителем столь важной информации, Журов никогда не встречался – да и встречаться по роду своих служебных или неслужебных контактов не мог!.. Тогда возник вопрос: откуда появились именно у него эти секретные сведения? Неужто и впрямь пришли ему в голову?.. Вот на этом этапе к работе с Журовым наконец догадались подключить нас, КОМКОН… Но мы ничего не успели сделать: предатель покончил жизнь самоубийством. Разбил себе голову прямо в камере Лефортовского следственного изолятора…
Генерал обвел взглядом собравшихся офицеров. Марголин явно скучал. Он, очевидно, прекрасно знал всю эту историю. Савицкий по-прежнему сидел, уткнувшись взглядом в стол. Петренко, в отличие от старших товарищей, слушал Струнина затаив дыхание.
– Оставалось только гадать, – продолжил генерал, – каким образом капитан Журов смог добыть столь важную и разнородную информацию абсолютно закрытого характера, причем касающуюся столь разных отраслей оборонного комплекса… Версий прорабатывалось много. Но ни одна из них с реалистической и, если угодно, материалистической точки зрения ситуацию не объясняла. А во всем, что касалось иррационального, наш научный отдел накидал таких версий не один десяток… Нафантазировали – будь здоров!.. Может быть, это машина времени? – фыркнул генерал. – Наши далекие потомки подталкивают нас к разоружению?.. А может, это делают инопланетяне?.. С благой целью – обеспечить разоружение во всем мире? Или с целью, наоборот, дурною – ослабить военную мощь землян?.. Талмуды отчетов исписали!.. Наиболее правдоподобной, на фоне всей этой чертовщины, оказалась все-таки следующая теория: у господина Журова проявились необыкновенные телепатические возможности. И он решил поставить эти свои способности на службу врагу. Ему, кстати, – усмехнулся генерал, – согласно показаниям его сослуживцев, необыкновенно, как и этому вашему Кольцову, везло в карты. Правда, играл он не в казино, а все больше в «дурачка»… И еще – он был офицером. Боевым летчиком. А значит, он, в отличие от человека штатского, хотя бы представлял, – генерал возвысил голос, – где какая совсекретная информация лежит… Где ее искать… Как знает это и ваш Кольцов…
Петренко замер, слушая генерала. Как и подавляющая часть населения, он, даже начав работать в КОМКОНе, ни малейшего представления не имел о том, что в России могут происходить такие вещи. «Умеем мы еще хранить секреты друг от друга. Но только друг от друга, – усмехнулся про себя он. – И что за несчастная наша страна! – мелькнуло в голове против воли. – Бог дал человеку необыкновенные способности – да не просто человеку, русскому офицеру! – а он использует их, чтобы подороже продаться врагу!..»
– Так вот, после этой истории с капитаном Журовым, – продолжил генерал, – был разработан превентивный план, получивший оперативное название «Рентген». Его исполнение – в случае, если такая необходимость возникнет, – возложено на нашу службу. Суть плана заключается в том, что при обнаружении человека, обладающего бесспорно – я подчеркиваю: бесспорно – необычными способностями, и если эти способности могут в принципе нанести урон обороноспособности и безопасности нашей Родины, мы обязаны принять все меры, чтобы такого человека – немедленно нейтрализовать.
– То есть ликвидировать, – глухо пояснил Савицкий.
Петренко будто громом поразило.
– Как?! – прошептал он, на минуту позабыв, где находится, что перед ним сидят его начальники, старшие офицеры. – Не изучить, не исследовать? Просто – убить? Без суда и следствия?
– Да, – сухо и просто молвил Струнин.
– Но это в случае, если объект действительно может представлять угрозу безопасности России, – примирительным тоном пояснил Савицкий.
– А кто определит, представляет объект опасность или нет? – спокойно спросил Петренко. Он уже совершенно взял себя в руки.
– Мы, – просто пояснил генерал. – КОМКОН.
То есть мы – здесь и сейчас – должны вынести приговор? – продолжал вопрошать Петренко. «Что- то я много на себя беру», – мелькнуло у него.
– Да, – спокойно ответил генерал и прямо взглянул в глаза капитана. Тот, не выдержав, отвел взгляд.
– Но почему не взять объект, не изолировать? Не изучить его? – продолжал упорствовать Петренко. – Зачем же сразу убивать? Это бесхозяйственно, в конце концов!
– Объясните ему, полковник, – устало и почти раздосадованно приказал генерал, обращаясь к
