– А что это такое?
– План по твоей, Кольцов, ликвидации, – жестко объяснил Петренко. – Раньше я еще сомневался, а теперь, после штурма дома Карандышева, почти уверен… полагаю, все выезды из области перекрыты… От спецназа мы оторвались… Пока оторвались… максимум на час… И вот у меня вопрос: что мы, – капитан сделал ударение на этом «мы», – будем делать?
Кольцов и Лена молча переглянулись. Петренко продолжал:
– Просто так нам отсюда, из этого Поволжска, не выбраться… А даже если и выберемся? Что, будем скрываться всю жизнь?.. У меня, к примеру, семья…
Иван и Лена по-прежнему молчали.
– Пока у меня есть только одно предложение… – продолжал капитан. – Надо позвонить одному человеку, и он, думаю, поможет нам…
– Что это за один человек?– настороженно спросила Лена.
– Полковник. Мой начальник. Просто хороший человек. Друг, можно сказать…
Хороший человек, – скептически покривилась Лена. – Наверное, из тех же хороших ребят, что мечтают ликвидировать Кольцова…
– Вы не понимаете… Он друг моего отца… Они с ним служили… Он меня знает с пеленок… Я сумею его убедить…
– Не надо никому звонить, – с мрачной решимостью отрезал Кольцов. – Давайте лучше сейчас разойдемся. Разойдемся все. И в разные стороны…
– Я с тобой! – тут же сказала Лена.
– Лена!.. – укоризненно посмотрел на нее Иван.
– И правда, не надо никуда звонить, – донеслось с опушки леса.
Все повернули головы. На опушке стоял полковник Владимир Савицкий.
– Насколько я понимаю, ты, Сережа, собирался звонить именно мне? – обратился он к Петренко. – Так зачем же? Вот он я, собственной персоной. А ты, – по-отечески попенял капитана Савицкий, – когда скрываешься, сотовый телефон с собой бы не таскал. Не знаешь, что ли, что он легко пеленгуется…
– Даже когда по нему не звонишь? – ощетинился Петренко.
– А когда не звонишь – есть другие устройства. «Жучки» называются. Очень легко в твою трубку монтируются. Нешто ты этого не изучал?.. Ах, да, я забыл – ты же с мехмата… «Пиджак»…
Савицкий, говоря все это, неторопливо подошел вплотную к беглецам. Задержал взгляд на Кольцове и особенно внимательно поглядел на Лену. На полсекунды задумался и протянул Ивану руку:
– Будем знакомы! Владимир Евгеньевич. А вы, я знаю, Кольцов.
Иван машинально пожал Савицкому руку.
– Ну, ладно, – снисходительно проговорил полковник, – дело не в этом, а в том, что вы хотели меня видеть, – и вот я здесь, у ваших ног. – Савицкий усмехнулся. – Правда и то, что времени у нас действительно мало. Поэтому я буду краток, предельно краток.
Савицкий отошел так, чтобы держать в поле зрения всех троих беглецов. Чуть повысил голос:
– У меня есть для тебя, Кольцов, предложение, от которого ты, уверен, не сможешь отказаться… Поверь, у тебя – огромные возможности, поэтому перед тобой открыт весь мир…
Петренко осторожно прервал Савицкого:
– Значит, план «Рентген» отменяется?
«Дядя Володя» проигнорировал его вопрос и продолжал обращаться прямо к Ивану, к нему одному:
– Ты будешь богат. Независим. Влиятелен. Ты будешь владеть миллионами.
– Какими миллионами?!– воскликнул пораженный Кольцов.
– А зачем тогда штурмовали дом Карандышева? – не унимался Петренко.
Савицкий раздраженно посмотрел на него:
– Да ты что – не понимаешь, что ли? Неужели думаешь, что Кольцов нужен нашей стране? Да здесь, в России, его прибьют, как последнюю собаку. Или отправят на опыты!.. Но у него есть другой путь. Он летит в Америку, ему изменят внешность, придумают биографию. Он получит десять миллионов долларов – сразу… Десять миллионов долларов!.. Ты представляешь, Кольцов, ЧТО это за деньги?!
Полковник Савицкий повернулся к Ивану и властно сказал:
– Ты можешь взять свою женщину. Ты можешь просить что хочешь. Соглашайся! Нам надо спешить.
Петренко был поражен услышанным:
– Дядя Володя! О чем вы? Вы предлагаете ему предать?..
– Тебе, сынок, я ничего не предлагаю, – жестко отрезал Савицкий. В его руках молниеносно вспыхнула черная сталь пистолета. – Ты, Сереженька, свою игру закончил.
– Подождите! – отчаянно закричала Лена. – Я не хочу! Не надо!
Ее звонкий голос отразился от водной глади и, казалось, разнесся по всей реке.
Петренко, стоявший лицом к лесу, заметил мелькнувшую в кустах какую-то тень. И его крик слился с Лениным криком. Он заорал во весь свой могучий голос, привлекая внимание тех, кто мог оказаться вблизи.
– Сволочь! Предатель!
Но Савицкий, однако, не растерялся, не потерял присутствия духа. Черты его лица исказились в дикой гримасе. Он выстрелил. Петренко метнулся вправо, влево, упал, покатился – пули вспенили вокруг него песчаные бурунчики.
В следующее мгновение Савицкого уже повалили на землю – группа захвата подошла с тыла.
В глазах у Лены рябило: крошечный пляж мгновенно заполнился множеством людей в камуфляжной форме. Пятнистые черно-зеленые костюмы сливались с деревьями и представлялись жуткой, зловещей мозаикой.
Но на Лену никто не обращал внимания.
Она видела, как на запястьях Савицкого защелкнулись наручники.
Бледный Петренко что-то возбужденно объяснял крупному мужчине, который часто перебивал его своим властным голосом.
Другой мужчина, в белом халате, что-то спрашивал тоже очень бледного Кольцова, но тот отрицательно мотал головой. Лена понимала, что Ивану – плохо. Но не могла заставить себя подойти к нему, чтобы приободрить, утешить, сказать ласковые слова. Странная слабость охватила вдруг все ее тело, будто из нее вытекла по капле вся кровь.
Петренко и важный мужчина в штатском подошли к Ивану. Лена прислушалась к словам Петренко. Его голос звучал слегка возбужденно:
– Иван, ты был прав!
– В чем прав ? В чем?
Петренко махнул рукой в сторону леса. Доктор в белом халате взял Ивана за запястье.
На опушке появилась женщина лет тридцати. Ее туфли на каблуках утопали в песке, шею охватывал развевающийся шифоновый шарфик, короткая юбка не прикрывала колен. На лице застыло выражение брезгливости.
«Красивая», – мгновенно оценила Лена.
– Боже мой! – только и смог вымолвить Иван. Женщина приблизилась к нему, сказала снисходительно:
– Успокойся, зайчик. Я жива.
– Марина?!
Кольцов покачнулся, едва не упав; смертельная бледность залила его лицо, но сознания он не потерял. Было чему поразиться: перед ним стояла его супруга, Марина Петровна Кольцова, живая, здоровая и невредимая.
