«Турбокорсара».
— Наш монастырь, — продолжала в трубке монахиня, — наречен именем Святой Великомученицы Екатерины. Волею господа нашего и Пресвятой Девы Марии он расположен в горах Сьерра-Невады, неподалеку от горы Пико-Велета.
— Мы находимся поблизости, — отвечала Катя, — и скоро приедем.
— Однако вам придется поторопиться, — со зловещим оттенком в голосе сказала сестра Марта. — С наступлением темноты ворота нашего монастыря закрываются.
Катя бросила взгляд на опускающееся в сторону моря солнце и с надеждой спросила:
— А если мы приедем завтра?
— Боюсь, что завтра будет поздно, — скорбно произнесла настоятельница.
— Мы мчимся.
Не дожидаясь указаний от Кати, Ленчик дал задний ход. В километре от места их стоянки он видел разворот. Это было ближе, чем ехать десять километров по трассе вперед, до следующего.
Невзирая на бешеные гудки встречных машин и округлившиеся от изумления глаза их водителей, Леня промчался задним ходом со скоростью пятьдесят километров в час до ближайшего разворота. Катя тем временем изучала карту. Им предстояло вернуться и проехать в глубь Пиренеи около ста пятидесяти километров до Гранады по скоростному шоссе, а затем обогнуть город и карабкаться в горы по дорожке, тактично отнесенной в легенде карты к разряду «other roads»[44]. А солнце уже вот-вот собиралось плюхнуться в Средиземное море.
— Гони, Лелик! — скомандовала Катя. — Изо всех сил гони! И плевать на здешних «гаишников»!
Леня не заставил себя упрашивать. «Турбокорсар» под его умелым управлением занял крайний левый ряд и разогнался до ста восьмидесяти километров в час.
— Эх, жаль, — прошептал он сквозь зубы, — не тянет он больше! Надо было ограничитель скорости снять!
— Так сними, — откликнулась Катя. Ее тоже захватил азарт погони.
— Он где-то в моторе, надо останавливаться, искать.
— Что ж ты тогда базаришь не по делу! Лучше за дорогой следи!
Ленчик стиснул зубы и в московском стиле пошел на обгон справа зависшего на скоростной полосе вальяжного «Мерседеса».
В дальнейшем он стал, по столичной привычке, просто разгонять мешающие ему в левом ряду машины бешеным светом дальних фар. Цивилизованные европейские водители удивлялись, но в сторону отваливали. Ленчику было не до церемоний: солнце неумолимо приближалось к горизонту.
А Катя тем временем справедливо решила, что видение видением, а убийцы из плоти и крови — тоже не шутка, и продолжила обзвон невест из Ленчикова списка. Легенду она придумала хорошую: дескать, список невест попал в руки маньяка. Неизвестно, что ему взбрело в голову, — да только он охотится за девушками и даже пытается убить. В доказательство Катя приводила судьбу несчастной Зинаиды Барклай-Кузнецовой, умерщвленной сегодня утром в Гибралтаре. Попутно она спрашивала тех, с кем удавалось установить контакт, о загадочном письме, возможно, пришедшем невестам на электронный адрес в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое февраля. И если предупреждение о том, что им грозит маньяк, бывшие русские девушки, как правило, воспринимали всерьез, то с письмом был полный разнобой: кто не помнил, что его получил, и обещал посмотреть; кто получал и стер из памяти компьютера; кто уверял, что ничего не получал вовсе.
Звоня новоиспеченным жительницам свободного мира, Катя действовала по географическому принципу, постепенно увеличивая круги от того места, где они с Леликом находились. Предупреждена была Лиза Иванова, живущая на Майорке, затем Ира Конькова, нашедшая приют в Памплоне. Потом наступил черед новоявленных француженок, затем — итальянок. Никто не ответил в Перпиньяне. К тому же Катя упорно натыкалась на автоответчик в Риме. А потом… Потом умер ее телефон — села батарейка.
А Ленчик все гнал по автовиа Малага — Гранада. С ним затеяла соревноваться «Ауди А8» — да скоро отстала. Только одна машина обогнала юношу: сзади налетела приплюснутая к асфальту «Феррари», легко обставила «Турбокорсара» и унеслась вдаль, уменьшаясь в точку.
— Чтоб тебя гаишники зацекали, Ш-шумахер, — только процедил вслед «Феррари» Ленчик.
Только, как ни мчись, а солнце все равно продолжало снижаться. Вот и последние его лучи вспыхнули там, где оставалось море.
Появился указатель: налево — в Гранаду, направо — в горы Сьерра-Невады.
— Нет, ну каков я! — самодовольно вскрикнул юноша, не отрываясь от дороги. — Сто сорок километров за сорок пять минут!
— Лелик, за дорогой следи, — автоматически сделала ему замечание Катя. — И не расслабляйся. До полной темноты не больше сорока минут осталось. Ворота монастыря закроют, и конец. И тогда плохо будет, как сказала настоятельница, всему цивилизованному человечеству.
Она взяла мобильник Юноши и продолжила звонить невестам. Катя отбарабанивала свою легенду о маньяке, убивающему по списку; затем привычно спрашивала о ночном письме, получала неопределенный ответ — и вешала трубку. Наконец, были охвачены все женщины, нашедшие пристанище в Европе. Оставались три свежеиспеченные американки — но она справедливо решила отложить их на потом: хозарские убийцы за океан до завтрашнего утра в любом случае не доберутся — а вот батарейка у Ленчикова телефона точно сядет.
Из европеек оставалась непредупрежденной одна, живущая в Риме. Но там Катя, упорно набиравшая номер, все натыкалась и натыкалась на автоответчик.
А студент тем временем вывел «Турбокорсара» на узкую дорогу, которая вилась между скал, поднимаясь к курорту Сьерра-Невада. Дорога оказалась хоть и обустроенная, с отличным покрытием, отбойниками и зеркалами на поворотах, да очень уж крутая. Она лезла все выше и выше в горы, при этом «тещины языки» следовали один за другим. Ленчик разгонялся до упора на коротких прямых отрезках, затем резко тормозил, с визгом шин, с заносом вписывался в поворот и гнал дальше. У Кати немедленно заложило уши.
Стремительно смеркалось. Леня включил ближний свет. Очертания скал, поросших мохом, уже терялись в ночном сумраке. Далеко внизу угадывалась долина и город Гранада, в котором загорались огоньки. Где-то совсем рядом пророкотал вертолет. Катя бросила взгляд в его сторону — винтокрылая машина летела ниже их.
Стало не хватать воздуху. От бесконечных разгонов-торможений мутило. На скалах вокруг дороги начали проступать белые снежные языки. Свет теперь, казалось, отражался только от них, блистающих в лучах фар. Воздух из светло-серого превратился в темный. Еще пара минут — и наступит полная тьма.
— Мы опоздали, — выдохнула Катя.
Ленчик только упрямее стиснул зубы и шустрее обычного принялся разгоняться, непрерывно орудуя рычагом переключения передач. И вдруг — о чудо! — они выехали на перевал. Горы расступились, и здесь, на высоте трех километров над уровнем моря, стало светло. Совсем светло! Они даже увидели отблеск последних солнечных лучей!
Здесь путников ждала развилка. Одна стрелка — щегольская, металлическая — указывала на горный курорт Сьерра-Невада, другая — облупленная, деревянная — на монастырь Святой Екатерины. Ленчик, не снижая скорости, с ходу повернул в сторону монастыря.
Асфальта тут не было — к монастырю вела грунтовая дорога, столь привычная для средней полосы России. От наших трасс она отличалась только тем, что была проложена на высоте почти трех километров над уровнем моря. И казалось, что все эти три тысячи метров совсем рядом, внизу, под путниками, — стоит лишь сделать один неверный поворот руля. В долине виднелись домики не больше ногтя и вилась речка толщиной в капилляр. «Турбокорсар» и людей, сидящих в его ненадежной жести, не отделяло от бездны ничего — не было ни отбойника, ни даже колышков. Одна ошибка водителя — и машина полетит в пропасть, и парить ей вниз придется так далеко, словно ее сбросили с самолета.
Знаки по обе стороны дороги сообщали, что впереди тринадцать километров извилистого пути, упреждали о «прочих опасностях» и строго ограничивали скорость тридцатью километрами в час.
