— Не обижайся, это моя работа.
— Работа… На кого ты работаешь?!
— Какая разница! — отмахнулась девушка.
— И все-таки?
Не отрываясь от компьютера, Юкико пояснила:
— Только из большого уважения лично к тебе, Реня-сан, я расскажу. Твой друг Антон-сан перед своим исчезновением послал демоверсию, а также часть своей Программы в одну большую американскую корпорацию. Назовем эту корпорацию «Микроскоп». «Микроскоп» заинтересовался Программой. Очень заинтересовался. Однако… В наш век не может быть ничего тайного. И о том, что происходит в недрах американского «Микроскопа», стало известного руководству другой корпорации, японской — назовем ее, допустим, «Соня-соник»…
Темп работы Юкико несколько снизился, однако ее хрупкие пальчики продолжали порхать над клавиатурой, а она одновременно рассказывала Лене:
— Я работаю на «Соня-соник». Служу в оперативной группе департамента разведки и контрразведки. И руководство «Сони-соника» поручило лично мне перехватить у конкурентов перспективную разработку и заполучить ее для нас. Я своего рода Бонд, Джеймс Бонд, о'кей? Я — хорошо тренированный человек с неограниченными средствами, грандиозными техническими возможностями и, можно сказать, с лицензией на убийство. Только я работаю не на правительство, а на корпорацию. И это хорошо: корпорации намного больше платят.
— Как ты нашла нас здесь, в Риме? — пролепетал Леня.
А Катя, глядя на племянника, чуть не плакала: воистину, человек прошел невредимым и снежные пропасти, и русских бандитов, а какая-то японская жучка его подкосила!… Она мгновенно решила: нет, нельзя оставить безнаказанным оскорбление, которое косоглазая стерва нанесла любимому Лелику. И тогда она незаметно потянулась за тяжелой вазой, стоящей в нише шифоньера. Один хороший удар по кумполу — и поминай эту ниндзю как звали!…
— Не советую, — бросила в ее сторону японка, будто у нее глаза были расположены не как у всех нормальных людей, а на макушке. — Руку сломаю.
Катя оставила свои попытки, а Юкико тем же невозмутимым тоном продолжила рассказывать Лене:
— Как я вас нашла? Обычная радиозакладка в твоем телефоне. Питается от твоих же аккумуляторов, передает сигнал по тем же линиям сотовой связи. Я поставила ее, когда ты спал в моем номере в отеле «Вилла Мабапа». И я слышала все, что ты говорил — в Вероне, а потом в Испании и здесь, в Риме…
Катя хотела было съязвить, что Лелик все ж таки оказался прав насчет радиомаячка, однако ошибся насчет субъекта, его установившего, — но, посмотрев на хмурое и озлобленное лицо племянника, воздержалась от комментариев. А Ленька тогда развернулся и вдруг — залепил Юкико пощечину!
Но она… Она, несмотря на все свое ниндзя-искусство, не стала ему отвечать. Просто отклонилась в кресле и потерла покрасневшую щеку. А Леня брезгливо достал из кармана свой мобильник и с непередаваемой злобой на лице швырнул его в и без того разбитое окно.
Юкико вернулась к просмотру файлов.
— Не надо расстраиваться, Реня-сан, — заметила она. — Это просто бизнес. Ничего личного. И потом, я уже сказала тебе, мне было неплохо с тобой. Ты очень сильный.
— Забирай свою программу и убирайся, змея! — презрительно бросил юноша и, весь в переживаниях, отошел к разбитому окну.
Юкико наконец закончила просмотр файлов и откинулась в кресле.
— Ну что? — с нескрываемым сарказмом произнесла, презрительно глядя на японку, Катя. — Получила, что хотела? Будете теперь в своем «Соня-сонике» искусственных кошечек выпускать?
Не ответив ей, японка проговорила, адресуясь напряженной спине племянника:
— Реня-сан, а ведь в Программе кое-чего не хватает…
Тот не отвечал.
— Реня-сан, здесь отсутствуют некоторые очень важные файлы…
Не оборачиваясь, Леня усмехнулся.
— Я знаю.
— А где они?
— В ***де! — неожиданно выкрикнул по-русски разгневанный Ленчик.
— Лелик, Лелик, не теряй лица, — успокаивающе произнесла Катя, тоже на родном языке. — Не стоит того эта гадюка желтоглазая.
— Я не поняла, — тихо проговорила японка по-английски.
— Я сказал, — ответил, переходя на английский, выпустивший пар Ленчик, — что недостающие файлы находятся в надежном месте.
— Где? — бросила Юкико, буравя взглядом спину студента.
— Я получил их от Антона в Барселоне. И спрятал их. Физически спрятал. Так спрятал, что ты, стерва, никогда их не найдешь.
— О'кей. Как хочешь. Наши программисты легко восстановят их.
— Вот пусть и восстанавливают.
Воцарилась минутная пауза, которую все-таки нарушила японка (верный признак того, что недостающая часть Программы была ей нужна).
— Мы все равно найдем их. Мы знаем, каким путем вы ехали.
— Пожалуйста, ищите! — усмехнулся Леня. — По всему маршруту! Под каждым кустом. Барселона, Мадрид, Малага — далее везде.
И снова повисло молчание — которое снова нарушила японка:
— Я могу заплатить.
— Пожалуйста, — ответил, обернувшись к ней, Ленчик.
Катя поразилась перемене, происшедшей с его лицом: теперь оно не было обиженным, страдающим или оскорбленным, а совсем иным — холодным, упорным, злым. Все-таки оскорбления чувств, мимолетно успела подумать она, порой благотворно сказываются на формировании мужского характера.
— Пожалуйста, плати, — повторил Леня, глядя прямо в непроницаемые глаза японки. — Нам с тетушкой нужно два миллиона. Долларов.
— Но это слишком большая сумма, Реня-сан!
— Тогда ты можешь сама перерыть всю Испанию, от Барселоны до Сьерра-Невады.
«Браво!» — мысленно сказала Катя в адрес племянника и послала ему ободряющий взгляд.
— Не в моей компетенции выплачивать столь большие суммы, — произнесла после паузы Юкико. — Я должна посоветоваться с руководством.
— Советуйся. — И взгляд, и голос Ленчика были тверды, словно камень.
Японка достала из кармана черных джинсов тоненький мобильник, но тут вдруг очнулась пребывавшая до того в трансе проститутка Влада. Видимо, она не слишком хорошо понимала по-английски — однако достаточно для того, чтобы сообразить, что между незваными гостями идет торговля.
— А мне кто заплатит?! — выкрикнула она по-русски, адресуясь к японке. — Пришли тут, насорили! — Она кивнула на распростертые тела русских бандитов и американских «кошатников». — Балкон разбили, дверь входную! А я девушка бедная, работающая!…
— Чего она хочет? — спросила Юкико у Кати.
— Немедленной компенсации за моральный и материальный ущерб, — без запинки выдала девушка фразу, которую уже произносила часом раньше, адресуясь американцам.
— Платите ей сами, — отмахнулась японка.
— Как вы, Юкико-сан, верно заметили, вы в этой игре победили, — учтиво возразила Катя. — А победитель не только получает все. Он — и отвечает за все. И за все платит.
Поколебавшись, Юкико вытащила из кармана джинсов несколько свернутых в трубочку банкнот и протянула Владе.
— Скажите вашей русской: вот триста пятьдесят евро, только чтобы я больше не слышала от нее ни
