Раскрыла папку.
Вот – есть даже фотография! Фотография Соломатина. Но что это?
С фото на нее смотрел совсем другой человек.
Он ни капельки не походил на виденного ею сегодня в консерватории Соломатина.
Того человека, чье лицо она видела в ту кошмарную ночь четырнадцать лет назад на глади Цемесской бухты.
Того, кто убил ее родителей.
О нет!
На фото был изображен совсем иной, посторонний мужчина!
Ника вытащила из папки письмо, некогда пришедшее ей от Соломатина. Письмо она тщательно, по всем правилам делопроизводства, оприходовала. «Вх. № 846» – под этим номером Соломатин значился в судовой роли.
Нижепометка: «от 19.08.92». Значит, это письмо от него она получила 19 августа 1992 года.
Письмо было отпечатано на машинке.
Ника принялась просматривать его.
Строчки прыгали перед глазами.
'В ту роковую ночь я находился на верхней палубе… Одним из первых увидел столкновение с чужим судном…
Ударом меня отбросило на палубу…
Увидел тень чужого корабля совсем близко от «Нахимова»…
Не дожидаясь команды моряков или спуска на воду плота, я прыгнул в море…
Я находился в воде по правому борту от тонущего теплохода…'
По правому?! Он был в воде по правому борту?! Но и она сама, и ее родители находились в воде со стороны левого борта тонущего теплохода!
И убийца, настоящий Соломатин, был там же!.. Значит, произошла ошибка?..
'…Я видел, – Вероника продолжала читать письмо Соломатина, – что «Адмирал Нахимов» начинает сильно крениться на правый борт, в мою сторону… Я быстро поплыл от него, опасаясь, что меня может засосать в воронку при уходе теплохода в воду…
Я хороший пловец, а море было теплым, поэтому я отплыл от «Адмирала Нахимова» на порядочное расстояние. Неподалеку от меня виднелись огни другого теплохода.
Как я узнал впоследствии, им оказался протаранивший «Нахимов» сухогруз «Петр Васев».
Я стал плыть к нему…
В воде я разделся…
Вскоре достиг сухогруза…
С его борта мне скинули канат…
Так как я являюсь неплохим спортсменом, то залез по нему на борт «Ваceвa» – наверное, одним из самых первых из числа людей, потерпевших катастрофу…
Вскоре ко мне стали присоединяться и другие пассажиры с потонувшего «Нахимова», которых поднимали при помощи канатов и веревочных лестниц.
Других спасенных позже привезли на борт сухогруза на мотоботе.
Нас, всех вместе, оказалось на «Васеве» человек около семидесяти…'
У Ники закружилась голова.
Как все правдоподобно!
Наверное, она ошиблась… Наверное, это не тот Соломатин…
Она еще раз взглянула на фотографию, ту, что ей прислали в августе девяносто второго.
На ней был изображен молодой блондин лет двадцати трех, нордического типа, спортивного вида. Юный парень с открытым лицом. Почти что ее тогдашний ровесник.
Человека которого она, возможно, могла бы влюбиться…
Может, именно потому, что парень на снимке оказался так хорош, она с легким сердцем написала рядом с фамилией Соломатин – «невиновен»?
Но он, юноша на снимке, не имел ничего общего с тем, кого она увидела сегодня на концерте!..
С тем, кто являлся настоящим Соломатиным. С тем, кто на самом деле – она была уверена, память ее не подводила! – утопил ее родителей…
Настоящему Соломатину сейчас явно перевалило за пятьдесят – значит, в момент катастрофы исполнилось около тридцати пяти: зрелый мужской возраст.
Убийца, слушатель Спивакова, был широколицым, широкоскулым, широкобровым, черноволосым… Совсем иное лицо, чем на фото!
Ника подошла к окну. За высокими окнами в беззвучной темноте раскачивались сосны.
Она подышала на стекло.
Нарисовала на затуманенном стекле свой новый вензель: 'Н' да 'К', Ника Колесова.
Что же происходит?
И тут она все, до деталей, поняла.
Ее провели, как девчонку.
Да она и была тогда, в девяносто втором, почти девчонкой.
Хотя – уже и главой собственной фирмы, и мамой Василька…
Но ей исполнилось всего-то двадцать четыре года… Немудрено дать маху.
Но потом-то, потом!.. Все эти годы она шла по ложному следу! Она искала – другого.
Другого – потому что настоящий убийца числился невиновным. Потому что он ловко отвел подозрения от себя!
Она, Вера – Ника, думала всех перехитрить.
Она рассчитала, что на ее письмо с просьбой о «нахимовском» мемореале откликнутся честные люди – а убийца, наоборот, затаится. Ему ведь есть что скрывать. И совсем не захочется рассказывать о том, что случилось на самом деле…
А убийца провел ее.
Он принял ее вызов.
Он, наверное, по каким-то признакам догадался, что Вероника не та, за кого себя выдает.
Что-то в ее письме от имени директора несуществующего издательства «Морское дело» насторожило его.
Неспроста, подумал он, кого-то вдруг заинтересовали детали катастрофы…
А может, даже и ничего Соломатин не заподозрил… Просто так, на всякий случай решил отвести от себя подозрения.
И тогда он раздобыл чью-то чужую фотографию. Послал ее Веронике. И сочинил историю своего спасения.
Такую историю, чтобы она, с одной стороны, выглядела очень правдоподобно ('Разделся в воде…
Плыл к «Петру Васеву»…
Влез на теплоход по сброшенному канату…').
А с другой стороны, она, эта история, как бы уводила убийцу от того места, где он находился в самом деле…
От того места, где он вырывал спасительную доску из рук женщины…
Где бил по голове мужчину…
От той самой точки, где в ночь на первое сентября тысяча девятьсот восемьдесят шестого года он убил двух человек. Вероникиных родителей… Ее маму и папу…
Ника в сердцах шваркнула папкой с досье на лже-Соломатина о стол.
Попала прямо на клавиатуру. Компьютер жалобно пискнул.
Какая сволочь!
Как он провел ее!.. Еще сидел, мерзавец, поблескивал своим золотым «Ролексом», наслаждался Спиваковым!..
Вероника несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула.
