«15.55 – выйти в холл!»
В это время Инна, жена убийцы, как раз будет перебираться с массажа на маникюр. Тут Ника ее и подловит.
Инна оделась в «Красотку» особенно тщательно.
Она была еще не очень опытной миллионершей, но уже знала: в элитных салонах красоты собираются такие акулы и кабанихи, что наряд должен быть безупречным.
Только от модельеров.
И только то, что модно именно в этом сезоне. Не дай бог, напялишь «прошлогодний» свитер – новость разнесется по всей светской тусовке с головокружительной скоростью: «Инка-то Соломатина одеваться не умеет!»
Сегодня на ней был комплект от Тьери Мюглера – платье подчеркивало тонкую талию.
Серьги в виде звезд и сумочка – также в форме звезды – свидетельствовали, что одежда именно из последней коллекции модельера.
Инну встретили в «Красотке» по высшему разряду.
Администраторша лично проводила ее до массажного кабинета.
Массажистка казалась с виду хрупенькой, но обладала такими сильными руками, что Инна с восторгом постанывала, чувствуя, как становятся на место смещенные позвонки.
Полежав после сеанса под теплым одеялом и послушав «Роксетт», Инна вышла в холл.
У стойки администратора стояла молодая и явно «местная» женщина.
Инна метким взглядом оценила ее наряд: черно-белый костюм и туфли – не иначе как от Шанель, сумочки в руках нет. «Наверняка хозяйка», – подумала Инна и не ошиблась.
Женщина обернулась к ней.
Улыбнулась. Улыбка была хорошей, искренней – не то, что у лживых продавщиц из бутиков.
– Инна Петровна?
Здравствуйте.
Я директор салона, Ника Колесова.
Очень рада, что вы к нам пришли!
У вас до маникюра есть минут десять.
Не хотите попить со мной кофейку?
Конечно, Инна не отказалась.
Ей нравилось, как стильно обставлен салон, как хорошо здесь делают массаж, и больше всего – какие приятные люди тут работают.
И, видно, они здесь знают, какой большой человек ее муж.
Хозяйка приглашает ее на кофе. С ума сойти! Наверняка кого попало она не приглашает.
Направляясь вместе с Никой в кабинет.
Инна с трудом подавляла торжествующую улыбку.
Ника тоже постаралась, чтобы ее торжество не отразилось на лице.
Суббота, 7 октября
Пермяков
Андрей Ильич Пермяков расслаблялся.
Ему следовало выпить в честь убедительной победы.
Такую победу нужно отмечать не банальной пьянкой, но вдумчивой, красивой, глубокомысленной выпивкой.
Своим торжеством делиться ни с кем не хотелось, и он решил провести субботу наедине с собой.
Коньячок, нарезанный лимон, французские сыры, арахис.
На экране телевизора беззвучно, мерцают картинки.
На журнальном столике, в центре композиции, – два листа бумаги.
На обоих – десять черных кляксочек.
Десять волшебных кляксочек, которые перевернут всю его жизнь.
Один листок, пожелтевший от времени, датирован 23 января 1993 года и содержит отпечатки пальцев юной гимназической директорши Веселовой.
Второй, новенький, он получил в «Красотке».
Отпечатки были сняты со стакана минералки, за который госпожа Колесова опрометчиво схватилась обеими руками.
Отпечатки совпадали.
Ни об одном из листов Веселова – она же Колесова – не знала.
Эти два куска бумаги теперь стоили два миллиона долларов.
По «зеленому лимону» за каждый.
За них следовало выпить – в тишине, в одиночестве, в компании безмолвного телевизора.
Он накатывал рюмку за рюмкой, и вот постепенно на безликих листах бумаги уже проступает лицо Веселовой. Она умоляет его, падает перед ним на колени… И лицо исчезает.
Теперь мозг выдает иное видение: кожаный «дипломат», полный хрустких зеленых пачек.
Пермяков продолжал пить, и доллары обращались в новые картинки: экзотические страны, мулатки, пальмы, дорогие отели, хорошие казино…
Он заснул на диване в гостиной, так и не выключив телевизор.
Да, пить в одиночку нехорошо, смотреть видения – еще хуже.
Но сегодня ему нужно хорошо расслабиться. А завтра – браться за дело.
Ника Нике снится жаркий тропический пляж.
Босые ноги утопают в раскаленном песке.
Океан под лучами беспощадного солнца смотрится огромным серебряным блюдом.
Ника рвется побыстрей нырнуть в воду, но кто-то рядом с ней удерживает ее. «Сначала коктейль!» – слышит она. Голос ее спутника молод и звонок, совсем не похож на низкий рык Баргузинова. С кем же она? Но солнце светит в лицо, Ника видит лишь стройный, размытый под яркими лучами контур фигуры.
Она только в одном уверена: это – не Иван.
'Стой!
Стой!' – слышит Ника чьи-то крики. Смех, топот – как можно слышать топот на мягком песке?
Дзынкает стекло…
Она открывает глаза.
Ее дом, ее спальня, в постели – она одна.
А у окна нервно топчется Васечка. Он распахнул створку окна, опасно свесился вниз…
– Что случилось?! – Никин голос спросонья испуганный, хрипловатый.
– Мам! Заяц! Заяц! – кричит в ответ Вася. – Он к теплице помчался!
Ника стряхивает с себя остатки сна.
Ну сынуля, чистое наказание.
Не дал сон досмотреть.
Вася срывается, бежит к выходу.
Уже проснувшаяся и переставшая злиться Ника кричит вслед:
– Лови его! К обеду поджарим!
Она откидывается на подушки.
Интересно, как заяц перелез через трехметровый забор? И откуда берутся зайцы в шести
