С любовником своим.
С людьми из нашего банка…
Поэтому ты мне, крошка, отдашь всего лишь два «лимона». Два!..
– У меня таких денег нет.
– Ко-онечно же, не-ет! – насмешливо протянул страшный незнакомец. – Пластические операции дорого стоят!..
И особняк твой новый недешев, а?
Московская область, поселок Беляниново, шесть километров от Кольцевой по Осташковскому шоссе?..
Да и салон твой недурен. Как ты думаешь, а? Сеченовский переулок, дом четыре… Один особняк чего стоит… Центр Москвы…
– Быстро я деньги тебе не соберу.
– Конечно, не соберешь.
Я тебе и даю время.
Десять дней, начиная с сегодняшнего числа.
– Это невозможно. Я не успею.
– Возможно, возможно!
Ты давай быстро все распродавай: дом, мебель, особняк, оборудование, собак… Ты особо, крошка, с покупателями не торгуйся – вот и успеешь.
– Все равно я два «лимона» найти тебе не смогу…
– А меня это не гребет, ясно?
Объяснять – «смогу – не смогу, успела – не успела» – будешь в ментовке!..
– Тогда ты уж точно ничего не получишь.
– Н-ну, зато справедливость восторжествует. Этого хочешь? Справедливости?
Пожалуйста.
Выметайся из машины!
Я еду на Петровку.
И жди, за тобой придут.
Давай убирайся!..
'А ведь он чист, – тоскливо подумала Ника, – он не из криминалыциков.
И ситуацией владеет.
Все он описал в точности, как было. Поэтому запросто может меня сдать, вместе со всем моим прошлым и этой ужасной историей с кредитом…
Зачем я только тогда послушала мерзавца Баргузинова!..'
– Подожди, – протянула она вслух.
– Я подумаю. 'Надо тянуть время, – решила она.
– Надо торговаться, тянуть, изворачиваться…
Кажется, он – одиночка.
За ним никто не стоит…
Эх, а мерзавец Баргузинов как бы сейчас пригодился!..
Баргузинов, вместе со всеми своими молодцами – да он бы душу вытряс из этого засранца!..
Но Ивана, считай, нет, и о нем мне, кажется, пора забыть…
Иван…
Не он ли, часом, решил на мне подзаработать? Может, это все же он подослал человечка? Пощипать мне нервы? Вытянуть из меня денег?..'
– Думай, думай, родная, – хохотнул незнакомец. – Два «лимона» через десять дней – или будешь сидеть в тюрьме.
А что?
Вор должен сидеть в тюрьме!..
– Он захохотал.
– Давай выметайся из машины – и готовь бабки.
Счетчик, считай, включен! Время пошло!..
…Когда Вероника пешком вернулась в свой салон, она прошла в кабинет, сказала, что ее ни для кого нет.
Села в кресло.
Отдышалась.
Поставила в компьютер диск с базой данных ГИБДД.
Номер «Форда», на котором приезжал незнакомец, она запомнила: у 8872 МК. Через минуту компьютер выдал ответ: номер числится совсем не за «Фордом», а за старой зеленой «копейкой».
Владелец – такой-то, 1929 года рождения…
«Снял номера с брошенной машины, – решила Ника. – Хитрец!..»
Она уселась в кресло и задумалась.
Интуиция ей подсказывала, что она уже где-то видела этого человека. Знакомыми казались его руки, ногти, тембр голоса.
Затем: строй его речи нехарактерен для блатных.
И для банкиров тоже нехарактерен.
Скорее для ментов: «Обманным путем… сожитель… на месте постоянного проживания не оказалось…»
Но откуда он тогда настолько точно, вплоть до дат, знает обо всех обстоятельствах злосчастного кредита?
И эта его характерная оговорочка…
Как он, бишь, сказал?.. «Кредит был взят в нашем банке?» Именно – в нашем…
Казалось, разгадка личности незнакомца совсем близко, но отчего-то она никак не давалась Нике…
В ночь на вторник, 17 октября
Ника
Стальные нервы не выдержали.
Каменное сердце разлетелось в клочья.
Ника поняла, что больше не может.
Устала.
Нет сил.
В голове тяжело и пусто.
А главное – нет желания бороться. И вообще никаких желаний.
Слишком много всего навалилось.
Баргузинов с угрозами, шантажист с требованиями.
Соломатин со своей загульной женой.
Полонский со своими опасениями…
Еще вчера Ника самонадеянно думала, что все эти люди – всего лишь куклы и она может ими управлять, дергая за ниточки.
Но сегодня нервная система дала сбой. Ника впервые подумала о том, что она – проиграет.
Куклы вышли из повиновения. А кукловод – сдался, устал.
Васечка, чуткий мальчик, чувствовал ее состояние. Весь вечер не отходил от мамы.
