костровских делах!..» И выходить из кабинета не спешила.
А шофер вдруг бухнул:
— Маккагена вашего я не знаю, зато Эрнест Максимович с директором «Юлианы» в теннис играет. Это вам о чем-нибудь говорит?
«Только о том, что ты дурак», — едва не ответила Садовникова. Но удержалась, смиренно произнесла:
— Спасибо, я приму это к сведению.
Четвертый член семейки, менеджер Леня, вдруг фыркнул. Прочие костровцы наградили его неодобрительными взглядами.
«Не все потеряно!» — обрадовалась Татьяна и попросила:
— Останьтесь, пожалуйста, Леонид. Остальные свободны. («Испепеляют взглядами — странно, как я до сих пор еще цела?») Таня холодно обратилась к водителю:
— И, будьте добры, унесите отсюда это… — Она махнула на собрание сочинений Ленина.
Шофер топтался на месте, растерянно взглядывал на бывшего шефа и не двигался с места. А Эрнест молчал.
— Новая метла… — словно про себя проворчала секретарша.
Таня выдержала ее скептический взгляд и потребовала:
— А вы, пожалуйста, приготовьте мне кофе. Растворимый я не люблю, пью эспрессо, сахара две ложки.
— Вот как! Значит, эспрессо!.. — протянула Изольда. А Эрнест Максимович гневно передернул плечами и заспешил к выходу. Но Таня «построила» и его:
— А от вас я жду аналитическую записку по «Юлиане». Все данные по продукции, все образцы существующей рекламы.
— Может, что-нибудь еще? — издевательским тоном уточнил Эрнест.
— Да, мне нужно кое-что еще. Вы, оказывается, знакомы с директором «Юлианы» — Пастуховым? Очень кстати. Будьте добры, подготовьте для меня его полную биографию. Где учился, какие книги любит, где предпочитает отдыхать…
— Хотите захомутать? — уважительно поинтересовался шофер.
Таня его реплику проигнорировала. Секунду подумала и добавила:
— Обращаюсь ко всем сотрудникам. У вас есть только два варианта. Или выполнять мои указания, или увольняться к чертовой матери. Ясно?
— Я вас понял, — выдавил побежденный Эрнест.
Шофер и секретарша промолчали. А копирайтер Леня прокомментировал:
— Блеск.
А Таня прикрыла глаза и подумала: «Пожалуй, я слегка переборщила…»
Прошло три месяца.
Понедельник, 21 июня
Самое важное событие этого лета назначили так, что хуже не придумаешь: на одиннадцать утра понедельника. В условленный час Татьяна вместе с ближайшими соратниками должна была предстать пред светлыми очами руководителей «Юлианы» и вынести на их обозрение плод собственной трехмесячной работы: рекламную концепцию четырех косметических линий — кремы для рук и тела, кремы для лица, шампуни и соли для ванн и даже духи.
Понедельник, да еще утро, — самое что ни на есть невыгодное время для общения с заказчиками. Это Татьяна усвоила хорошо. Долгий рекламный опыт приучил: лучше всего впаривать клиентам свои идеи по пятницам. В крайнем случае — вечером в четверг. В предвкушении уик-энда заказчик благодушен и нетерпелив. Он готов согласиться на любую ересь, лишь бы его оставили в покое, не морочили голову и дали спокойно дотянуть до конца рабочей недели. А вот когда выходные уже прошли… После них клиент обычно мается похмельем, сожалеет о бездарно растраченном времени и чертовски хочет поработать. Работа, в его понимании, выглядит так: придраться ко всему на свете, а особенно — к несчастным рекламистам: «Я вам плачу бешеные бабки, а вы мне всякую фигню подсовываете!»
Но, может, на сей раз обойдется? Может, начальники «Юлианы» настолько хорошо провели нынешние выходные, что к утру понедельника продолжают пребывать в благодушии? А может, Танина концепция окажется настолько гениальной, что ей поаплодируют, невзирая даже на «день тяжелый»?
…Утро «дня Ч» у Тани началось в девять, когда прозвонил будильник. Но дальше привычный порядок сборов на работу был нарушен. Вместо растяжки — ее Татьяна обычно делала, прежде чем встать с постели, — она просто повалялась. Вместо того чтобы давить сок (каждый новый день Таня начинала со стакана апельсинового), тут же бросилась к кофеварке. И вместо слабенького, полезного для здоровья кофейка сварила себе двойной эспрессо. И все время — пока принимала душ, пока чистила зубы — внутри противно дрожала какая-то жилка. Дураку ясно: она волновалась. Самый натуральный предпремьерный мандраж. Чувство, знакомое любой актрисе или хотя бы участнице художественной самодеятельности. С той небольшой разницей, что актриса — равно как и исполнительница песни «Крылатые качели» на школьном утреннике — представляет на суд зрителей уже апробированный материал: заигранную пьесу, испетую песню, а Татьяне сегодня предстоит исполнить перед почтенной публикой нечто, придуманное ею самолично от первой до последней буквы.
Одна надежда: вдруг секретное оружие сработает?.. Секретное оружие (или, как бы сказал отчим, полковник ФСБ Валерий Петрович Ходасевич, «спецоперацию») Татьяна разработала и провела в полной тайне от коллектива и очень этим гордилась.
«Хватит мечтать! — оборвала она себя. — Лучше приготовься к самому худшему. И к полному краху концепции, и к бесконечным придиркам по мелочам, и даже к оскорбительным выпадам в свой адрес».
С чашечкой кофе в руках Татьяна вышла на балкон. С квартирой в Кострове ей повезло. Точнее, работодатели не поскупились: сняли ей жилье высокого класса. Высокого — конечно, по нашим, российско-провинциальным меркам. «Двушка» в сталинском доме в самом центре города. Балкон в гостиной выходит прямо на высокий берег широченной реки Танаис, матери рек русских. Внизу, сразу под балконом, идет поросший травой склон. По нему, верно, ребятишки зимой на санках любят съезжать. В те, конечно, редкие дни, когда в южном Кострове выпадает снег.
Склон заканчивается асфальтированной, уставленной фонарями набережной — по ней летними вечерами фланируют местные гуляки. А за набережной — широкий Танаис. В утренней жаркой дымке теряется левый берег. Вид с балкона у Тани восхитительный: на много миль кругом. По Танаису величаво идет четырехпалубный круизный пароход. Следом вниз по течению ползет баржа с лесом. В противоположном направлении суетливо пыхтит буксир. На обоих автомобильных мостах через реку — и справа от Тани, и слева — потоки машин. Солнце вспыхивает в оконцах автомобилей, посылает ослепительные зайчики. По третьему, старому, мосту с железными пилонами тянется на противоположный берег зеленая гусеница: пассажирский поезд чухает на юг, к Сочам — Адлерам: уже начался сезон отпусков.
Несмотря на утро, солнце, высоко висящее над рекой, уже шпарит по-южному, так, что волосы после душа высыхают без всякого фена. Таня одним глотком допила кофе — что за молодцы работодатели, помимо самой необходимой бытовой техники снабдили ее квартиру и разными прелестными излишествами вроде кофеварки «эспрессо», соковыжималки для цитрусовых и неплохим музыкальным центром. Ушла с балкона, задернула шторы — днем сюда подберется солнце, станет выжигать обои и нагревать воздух. Скинула халатик, принялась собираться. Под ложечкой по-прежнему подсасывало — волнение усугублялось тем, что сегодня предстоял ее дебют в этом городе, где Таню пока никто не знал и многие относились к ней — столичной штучке, брошенной «на усиление», — ревниво и настороженно.
Правда, с коллективом агентства, столь неласково встретившим ее по приезде, Татьяне удалось
