на свете… Однако Наташа решительно отстранила его. Она постаралась быть трезвой и деловой:
– Ну а раз ты вспомнил, тогда слушай мой план…
За руль разъездной оперативной «Волги» Петренко уселся сам. На крышу машины поставили мигалку, врубили сирену. Подполковник проскрежетал сцеплением, переходя на повышенные передачи. Вырулили на шоссе, ведущее от Шереметьева-один к Ленинградке. Петренко занял крайний левый ряд и со скоростью сто шестьдесят понесся по направлению к столице.
– В наручниках у меня будет сидеть! – прокричал, отвечая собственным мыслям, расположившийся в пассажирском кресле Буслаев.
Петренко хотел было ответить, что наручники в данном случае могут и не помочь – как не помогла запертая наглухо стальная дверь. И, возможно, в случае с Даниловым потребуется иное, более кардинальное решение проблемы, однако промолчал. Сначала надо взять Данилова и как следует его допросить, а потом уже решать, что с ним конкретно делать.
– Давай, Алешенька, – Наташа посмотрела на меня своими глубокими зелеными глазами. – Покажи им себя. Покажи все, на что ты способен. Давай, мой дорогой. Я в тебя верю.
Я понимал, что план Наташи дает нам, возможно, один-единственный шанс, – и хотел постараться отработать его изо всех сил.
Прошел в кабинет Наташиного отца, уселся за компьютер, включил его. Я понимал, что у нас очень мало времени, поэтому настраиваться надо быстро.
Внезапно меня охватил приступ злобы. На Козлова, втравившего меня в историю. На гэбэшников, схвативших меня. На всю ситуацию, когда я, свободный человек в свободной стране, вдруг превратился в загнанную, преследуемую подопытную крысу…
Злость – она оказалась тем самым чувством, что нужно. Я постарался сперва замкнуть в себе растущие злобу и негодование, не дать им вырваться, тщательно подхлестывая, наращивая их… Затем, когда они, казалось, вот-вот достигнут края, еще и еще постарался усилить их, а потом направить свой гнев, словно брызжущий раскаленным металлом луч, в одно, нужное мне, очень ясно и ярко представляемое мною место…
Странно, но она почти не сомневалась: оставаться или нет ей рядом с Алешей, которому грозит, быть может, смертельная опасность. Наташа отчего-то почти не думала об опасности. Не думала она и о том, что она по какой-то причине должна, обязана быть рядом с ним – словно жена декабриста. Нет, ей просто хотелось продолжать быть около него – куда бы его ни забросила судьба.
Наташа приготовила для Алеши отцовскую рубашку и свитер. Взяла для него про запас еще пару папиных сорочек. Они, папа и возлюбленный, оказались примерно одной комплекции, так что отцовская одежда Данилову подойдет.
В своей комнате Наталья переоделась в джинсы и теплый свитерок. Прихватила в запас кофту: кто знает, сколько будут продолжаться их странствия!
На пороге возник Алексей:
– Я все сделал. Погнали!
– Я готова. Сейчас. Еще две минуты. Ты пока одевайся. Она прошла в отцовский кабинет. В нижнем ящике стола забрала папин крошечный диктофончик и тройку кассет к нему. Затем залезла в давно обнаруженный ею тайник. Он помещался за книжками. Она вытащила оттуда отцовский пистолет. Газовый, правда, однако это лучше, чем ничего.
Машин на шоссе и в городе было немного, и мигалка с сиреной пригодились подполковнику только для того, чтобы, не снижая скорости, проскакивать посты ГИБДД.
Капитан Буслаев, сидя рядом с Петренко, на переднем пассажирском сиденье, через мобильный телефон подключил ноутбук, лежащий на его коленях, к сети комиссии. Машина летела, волна уходила, соединение пару раз обрывалось, Буслаев чертыхался. Наконец, когда они уже ехали Кольцевой дорогой, капитану удалось на пять минут надежно подключиться к сети и получить более подробные данные на Наталью Нарышкину и ее родителей.
– Про эту Наташу у нас ничего нет – мала еще, – вслух прокомментировал Буслаев, перекрикивая рев двигателя «волжанки» и шум и свист ветра.
– Нет, так будет, – усмехнулся Петренко, не отрываясь от дороги.
А на родителей ее досье богатое, – продолжил Буслаев. – Отец, Максим Петрович Нарышкин, тысяча девятьсот пятидесятого года рождения. Журналист. С семьдесят третьего по восемьдесят восьмой год работал в «Молодежных вестях». В том числе с восьмидесятого по восемьдесят третий возглавлял корреспондентский пункт газеты в Нью-Йорке, а с восемьдесят четвертого по восемьдесят седьмой – в Лондоне. Значит, на него или в Ясеневе21, или у «грушников»22 есть подробное досье. Можно будет потом в случае чего запросить.
– А сейчас он кто? – перекрикнул дорожные шумы Петренко.
– Работает в Московском отделении радио «Свобода».
– Вражий голос, значит.
– Он самый.
– Ну а маманя?
– Мать, Елена Витальевна Нарышкина, пятьдесят пятого года рождения, работает заведующей отделением в Институте акушерства и гинекологии, доктор медицинских наук, профессор… У господ Нарышкиных имеется дача по адресу: Московская область, поселок Малаховка, улица Ленина, дом тридцать семь…
– Малаховка. Блатное местечко, – прокомментировал Петренко.
– На даче – телефон.
– Запиши, – не отрываясь от дороги, проговорил подполковник. – И дачный адресок тоже. Может, придется ехать туда…
«Волжанка» свернула – на скорости семьдесят километров в час, визжа шинами, – с Кольцевой автодороги на лепесток, ведущий на Дмитровское шоссе. Еще минут семь-девять – и они окажутся возле дома, где проживает восемнадцатилетняя подружка Данилова с графской фамилией Нарышкина.
– Там никого нет, – сказал Буслаев, всматриваясь в стрелку портативного прибора, фиксирующего мельчайшие колебания воздуха внутри замкнутой системы. – Или, точнее, есть, но кто-то мелкий, типа кота. Или попугая.
– Попугай бы уже разорался, – буркнул Петренко. – Кот тоже. Но раз ты гарантируешь, что там одна мелочь, – давай вскрывай.
Подполковник вместе с капитаном стояли перед запертой дверью квартиры Нарышкиных на улице Восьмисотлетия Москвы.
Буслаев достал набор отмычек. Стальная дверь не представляла собой помеху для столь хорошо оборудованного человека, как капитан. Обычные воры действительно не могли без помощи автогена проникнуть сквозь модные в столице железные двери. Однако для правоохранительных органов сделать это никакого труда в случае нужды не составляет. Разгадка заключалась в том, что все мало-мальски значимые компании по производству сейфовых дверей рано или поздно имели неприятности с налоговой полицией – а в качестве откупного охотно предоставляли налоговикам (и, стало быть, стоящим за ними чекистам) универсальные наборы отмычек для своей непробиваемой продукции.
Именно такими отмычками Буслаев принялся колдовать над замком – и через три минуты дверь в жилище Нарышкиных распахнулась.
Капитан и подполковник вошли в квартиру. Капитан отправился налево, в сторону кухни, подполковник – направо, в жилые помещения. Спустя пару минут Петренко, осмотрев квартиру, появился на кухне и буркнул:
– Они были здесь. Оба.
