халтуру.
Валерий Петрович был его любимым учителем по Высшей школе милиции, а потом не раз и не два помогал ему в самых сложных делах. Поэтому уважение Синичкина к Ходасевичу — его знаниям, уму и таланту — было беспредельным, граничащим с обожествлением.
И теперь, когда Валерию Петровичу грозила серьезная опасность и только он, Синичкин (как он сам думал), мог вызволить полковника из беды, Павел готов был работать бесплатно и круглые сутки напролет.
В среду, в восемь тридцать, едва допив кофе, Паша принялся за дело. Он вооружился списком подозреваемых, составленным Ходасевичем вчера на даче.
Двенадцать человек. Все, в общем-то, по жизни пристроены. Люди с положением. Директора, топ- менеджеры, начальники отделов и департаментов в крупных структурах. Да еще и с такими папами. В общем, только тронь — такая вонь поднимется… Но трогать придется. И изо все сил стараться, чтобы не завоняло.
Инструкции, которые ему выдал Ходасевич, были просты и исчерпывающи.
Первым номером в его списке помечен некий Иван Георгиевич Ионов. Двадцати семи лет, сын первого зама министра внутренних дел. Директор фирмы «Инфра».
По рабочему телефону Ионова Синичкину ответила секретарша.
— Компания «Инфра», доброе утро! — пропела она.
— Это с отделения милиции звонят, — отрапортовал Павел, намеренно делая ошибки в грамматических конструкциях. Ему не понаслышке был известен уровень грамотности народа, работающего в райотделах милиции. — Мне нужен Ионов.
— Он сейчас занят. — Девушка на другом конце провода испугалась. Голосок дрогнул. — А вы по какому вопросу?
— По вопросу правонарушения, которое совершил гражданин Ионов.
— Одну минуточку. Я узнаю. — Секретарша была близка к панике.
Последовали переговоры по селектору, а затем, как и ожидал Синичкин, трубку взял сам товарищ директор.
— Дознаватель лейтенант Синичкин на проводе, — отрекомендовался Павел. — С районного отделения милиции. Вам надо к нам подъехать, товарищ Ионов.
— А в чем дело? — Голос директора был насторожен и любезен.
— Бумага на вас поступила.
— Бумага? Какая бумага?
— Вы в гостинице залили горячей водой нижний номер.
— В гостинице? Залил? Что за бред?!
— Это не бред, а официальное письмо. С города Тверь.
— Тверь?! Сроду не был ни в какой Твери!
Голос Ионова звучал очень искренне.
Но Синичкин продолжал гнуть свою линию, изображая простоватого, недалекого, молодого дознавателя — явно из лимитчиков.
— Вами был нанесен ущерб гостинице на сумму тринадцать тысяч сорок два рубля ноль три копейки.
По этому поводу был составлен акт. Однако еще до составления акта вы успели выписаться с гостиницы и скрыться с города Тверь.
— Ерунда какая-то! Говорю вам: в Твери я никогда не был!
— Тут у меня написано: восьмого июня, гостиница «Юность», вы проживали в номере четыреста три.
А номер триста три, находящийся под вами, был залит горячей водой, истекшей из вашего номера.
— Да идите вы в баню со своей горячей водой!
Ионов, похоже, действительно искренне недоумевал и злился. Однако… Однако Паша Синичкин привык все доводить до конца.
— — А где вы были со второго мая до двенадцатого июня сего года?
— Как где?! В Москве. Дома.
— Кто это может подтвердить?
— Да кто угодно! У меня на фирме тысяча человек подтвердят!
— У вас тысяча сотрудников работают?! — В голосе Паши, игравшего роль дурачка-дознавателя, зазвучало недоумение, смешанное с восхищением.
— Да это я образно! Я имею в виду, кто угодно подтвердит!
— Ну… Если так… Возможно, какая ошибка вышла… Когда я могу приехать опросить ваших сотрудников?
— Да когда хотите приезжайте!
— Благодарю вас. Так вы уверены, что не были в Твери?
— Уверен, уверен!
— Ну, тогда… Мы проверим этот факт.
Павел положил трубку.
Почесал затылок концом ручки. Голос директора «Инфра», сына заместителя министра, звучал очень искренне. Точнее, ровно в той степени искренне, чтобы ему поверить. К тому же — Ионов ни разу не пытался апеллировать к своему высокому папане. Не прозвучало никаких возмущенных реплик типа: «Да вы знаете, кто я?!» и «Да вы соображаете, кому звоните?!» Столь уверенное поведение, в общем-то, характерно для невиновного человека.
Конечно, по большому счету, все эти голословные утверждения Ионова: «…не был в Твери восьмого июня» — ровным счетом никакое не алиби. До Твери ехать два часа на машине. Смотался, нашел проститутку, зарезал, вернулся. И гостиницы никакой не потребуется…
Но интуиция, в которую Синичкин верил железно, или так называемое «оперативное чутье», подсказывало Павлу, что на девяносто девять процентов гражданин Ионов ни при чем. Хотя досконально проверить его, конечно, не помещало бы… Но время, время…
И Павел пометил своего первого клиента как «СВН», что означало: «скорее всего, невиновен». А затем перенес его в самый конец списка.
По-хорошему, конечно, требовалось действительно приехать на фирму к Ионову и поговорить с сотрудниками. Затем проработать жилой сектор — потолковать с соседями этого самого Ивана Георгиевича…
Все это он должен был делать, когда бы по-прежнему служил оперативником в милиции. И все это Паша сделал бы, если бы не был ограничен во времени.
Однако Валерий Петрович просил работать не просто «тщательно», но и «максимально быстро».
Синичкин об этом не забывал.
Он понимал: если они не успеют первыми добраться до маньяка — высокие покровители убийцы доберутся до них. Как добрались до полковника Гараняна.
И первым пострадает Ходасевич.
А этого Синичкин никак не мог допустить.
Танин план требовал тщательной подготовки, и потому, проснувшись и наскоро выпив кофе, она помчалась в салон красоты.
Несмотря на то что легла Татьяна в пять, а встала в семь, чувствовала она себя прекрасно. Ей и вправду к лицу были неприятности. Ей шли проблемы.
С утра пораньше, пока ее коллеги по агентству еще спали, она высвободила из заточения — то бишь из подземного гаража — свой «пежик». Никакой «наружки» перед зданием «Пятой власти» не наблюдалось.
Татьяна рассудила — кажется, справедливо, — что охота за ней и за Валерой — это частное дело
