Праздношатающийся… А не праздно? Так… А если мы себе.., мы себе дело придумаем? Может, собирать макулатуру? Нет, смешно. Да и вдруг правда старых газет надают – таскайся потом с ними. Представляться чиновницей из собеса? Или следователем? Могут документы потребовать. А если.., если она будет проводить в ваоинском доме социологический опрос? Что ж, неплохая идея. Документы вряд ли кто потребует. Одна беда: характер у нее не такой, чтоб расспрашивать.
Если бы Надю спросили: 'Какую профессию вы считаете наихудшей?', она бы, не колеблясь, ответила: 'Самая мерзкая работа – быть промоутером. Или – социологом'. Надя искренне жалела девчонок с приклеенными улыбками, в чьи обязанности входило бросаться на прохожих с криками: 'Мы проводим рекламную акцию!' Лично она никогда промоутерам не грубила, а вот иные прохожие, Надя видела, и обматерить их могли, и девчонок за округлости щипали. А хуже всего, на ее взгляд, приходилось социологам, ведущим уличные опросы. Мыслимое ли дело: выловить из табуна вечно спешащих москвичей такого, кто согласится несколько минут переминаться с ноги на ногу и терпеливо отвечать на вопросы?
В общем, всю жизнь ходила Надя мимо промоутерш и социологинь и радовалась, что у нее работа – другая.
Кто ж мог представить, что и ей придется побыть в их шкуре? Но других, более приемлемых, вариантов она не придумала…
Итак, она приходит в васинский двор и начинает расспрашивать соседей.., скажем, об их отношении к телевизионным сериалам. Нет, не пойдет – в сериалах Надя не разбирается. Об источниках доходов? Могут испугаться… Стоп, эврика! Она расспросит соседей Васина об их круге чтения. Журналы, газеты, книги – современные и классические. Что читаете, где покупаете, довольны ли ценами и ассортиментом? Можно будет плавно свернуть разговор на образование собеседника – мол, выясняем, влияет ли его уровень на выбор литературы. А там разговор и на более образованных соседей повернет…
Господи, как страшно-то! И как не хочется… Но, с другой стороны, придумывать собственный опросник – это же дьявольски интересно! И подделывать скудные одежки под социологическую униформу – тоже забавно. Надя видела, что девчонки из службы 'Комкон' обязательно все ходят в черных юбках – у нее черная юбка есть! А комконовский бейджик она сама сделает, дело нехитрое, если на компьютере.
Накануне дебюта в роли социолога Надя весь вечер тренировалась перед зеркалом. Старалась, чтобы голос звучал и доверительно, и убедительно. А перед сном она десять минут чистила зубы адской смесью поваренной соли и соды – после такой варварской процедуры улыбка на несколько дней приобретала совершенно голливудский блеск.
Опросник у Нади получился что надо: ладненький, из десяти красиво скомпонованных пунктов. Надя распечатала двадцать копий, попросила у Машки из газетного зала жесткую папку с прищепкой, пристроила на ней листки… Абсолютно социологический вид, отлично! Ее будущие респонденты, соседи Васина, просто обязаны сказать о профессоре что-нибудь ценное! Не надеясь на память и скорость письма, Надя арендовала у однокурсницы крошечный диктофончик – если разговор вдруг свернет в нужное русло, она его незаметно включит.
…Аллея Первой Маевки, где проживал профессор Васин, оказалась в жуткой глуши. Конечная станция метро, потом на автобусе – и попадаешь в царство старых-престарых трехэтажек с обшарканными клумбами посреди дворов. Плещется на веревках белье, прямо к домам примыкает-шумит Кусковский парк. Надя упоенно вдыхала чистый парковый воздух и боролась с искушением дезертировать от опроса и вместо этого побродить по Кускову, послушать шелест деревьев и перестук дятлов… Но работа есть работа.
Первой согласилась отвечать бабка в платочке:
– Эх, милочка, когда мне читать-то? Магазины, хозяйство, стирка, старик мой знай дрыхнет, помощи никакой… Только внуку сказки и читаю, да и то устаю, глаза болят…
На невинный вопрос: 'Не посоветуете ли вы кого из соседей, кто интересуется книгами?' – бабка нахмурила лоб и задумалась:
– Энтот разве что, профессор из седьмой?
Надя возбужденно напряглась и незаметно щелкнула кнопочкой диктофона.
– Так он куда-то уехал, месяц уже не вижу, а так все читал, все читал – даже по двору идет и в газету глазеет.
И больше ничего от бабули Надя не добилась. Потом были подростки, поднявшие Митрофанову на смех:
'Кто ж сейчас на книжки-то время тратит, когда компьютеры и видаки есть?' Молодая мамашка с коляской, совершенно загрузившая Надю восторгами по поводу абсолютно ей неизвестных Норы Роберте и Кэтрин Коултер. Мнения, претензии: 'Вот вы скажите в своей фирме, чтобы для детей всяких гадких книг не печатали! А то покупаю сыну – а там про каких-то монстров слизистого озера, ему потом всю ночь кошмары снились!'
Надя ни с кем не спорила, с умным видом кивала, делала пометки в листочках. Информация о профессоре вылезала по крохам: не женат, непьющий, живет замкнуто, в квартире у него небогато, но книжек – целые стеллажи. В гости к нему только ученики приходят – вежливые детишки. Профессор отзывчив, всегда и солью поделится, и на бутылку даст – если у него у самого, конечно, есть. Явно вырисовывается облик цельного, умного, интеллигентного старичка. Кассета в диктофоне давно кончилась, и Надя решила завершать свой опрос, но напоследок ей попался молодой, весь в веснушках, парень из двадцатой квартиры. Напросился, можно сказать, сам: 'Всех опросили, я тоже хочу!'
– Давайте, – без особой охоты согласилась Надя.
Парень отвечал на вопросы подробно. Сообщил Митрофановой, что в восторге от Гарри Гаррисона и Алистера Маклина, что за книгами он ездит на ярмарку в 'Олимпийский', где можно все купить подешевле, что газеты не любит, а видака у него дома нет. И тут парнишка вдруг усмехнулся и добавил: 'Хоть к Васину иди!'
– Васин.., это профессор из седьмой квартиры? – Надя вполне профессионально разыграла удивление.
– Он, – недобро усмехнулся респондент. И буркнул себе под нос:
– Старый педрила.
Надя не удержалась, начала краснеть. Парень поспешно проговорил: 'Пардон за базар. Сорвалось'.
А она, неожиданно твердо, сказала:
– Нет уж, расскажите, что вы имеете в виду?
– А что тут иметь-то? – пожал плечами парнишка. – Педик он, этот профессор, я б давно на него пацанов натравил, только он, гад, хитрый, не ко всем пристает. Тех, кто ему рыло может начистить, не трогает.
Меня тоже больше не цапает – с тех пор, как я ему по яйцам врезал! А ученичков своих – точно трахает. Видели бы вы их – все как на подбор: шейки тоненькие, голоски писклявые! И девчонки к нему не ходят, только пацаны.
Надя слушала, приоткрыв от удивления рот. Вот это профессор! Хотя… Ее респондент может и врать.
– А вы насчет профессора точно знаете? – спросила она.
Парень вдруг нахмурился:
– Чего это он вам сдался? Вон, и Мишка сказал, что вы про Васина спрашивали. Может, вы и не социолог? – Респондент начал повышать голос. – Может, ты вообще из милиции?! – перешел он на 'ты'.
Надя почувствовала, как в горле запершил противный комок. Она судорожно сглотнула и неожиданно выпалила:
– А вот Стругацких ты не читал!
– Мимо, – осклабился парень. – Все читал, даже мемуары!
– Ну и умник, – отрезала Надя. – На, опросный лист подпиши.
Парень поставил обалденную закорючку.
– Спасибо за сотрудничество, – поблагодарила Надя и заспешила прочь со двора.
