автоматов, рев танковых моторов. Именно о таких атаках говорят, что они подобны неистовому вихрю. Остановить такой стремительный натиск практически невозможно…
Рота Данильченко продвигалась по западной части станции. В числе первых ее домов достигла «Эмча», ведомая механиком-водителем Хайлом Бедердиновым. Человек богатырской силы и невозмутимого нрава, он всегда хладнокровно и расчетливо действовал в бою… В одном из небольших переулков Бедердинов заметил тяжелое орудие противника и две груженые автомашины. Долго не раздумывая, Хайл бросил танк на ближайшую из них, опрокинул ее, у другой – таранил двигатель, подмял гусеницами пушку…
Правый фланг роты Данильченко наступал вдоль опушки рощи, примыкающей к огородам. Сюда устремились удирающие гитлеровцы, питаясь скрыться в зарослях. Взвод Михаила Голубева пулеметным огнем заставил фашистов залечь, а два метко положенных осколочных снаряда разметали неприятельских солдат и офицеров.
Требую от Данильченко быстрейшего выхода к переезду. Отрезать пути отхода противника к Веспрему…
Перед боевым порядком роты Александра Ионова неприятельских сил оказалось значительно меньше, и его «эмчисты» разделываются с ними в основном гусеницами, экономя драгоценные боеприпасы. Вскоре впереди показались пристанционные постройки. Железнодорожные пути были буквально забиты эшелонами. На платформах громоздились четыре «Пантеры», которые мы сразу же подожгли. Десантники, рассыпавшись цепью, прочесывали дома и служебные помещения.
Высланная разведка – взвод гвардии лейтенанта Ивана Тужикова – вышла на подступы к Веспрему и замаскировалась в лесу, левее шоссе. Ею была обнаружена большая танковая колонна неприятеля. «Вам навстречу жмут фашистские танки», – доложил мне взводный… Надо было быстрее выводить батальон из Хаймашкера и развертывать его южнее станции, готовя засаду подходившей колонне… Подаю команду: «Не задерживаться! Всем следовать на переезд!» Ионов доложил, что он находится за стальной магистралью. Приказываю ему пройти еще один километр и развернуться справа от дороги. О приближении вражеской колонны ему известно, как и всем офицерам батальона.
Взводы Данильченко вышли на южную окраину Хаймашкера. С запада к нему, по проселку на скорости шло двенадцать автомашин. Прекрасная цель!.. По всему было видно, что неприятель не знал последних данных обстановки в этом районе. Не было у него разведки и охранения…
По сигналу восемь «Шерманов» Григория Данильченко ударили из пушек. Грузовики охватило пламя. Уцелевшая пехота начала выскакивать из кузовов автомашин и разбегаться в разные стороны, но лишь немногим удалось унести ноги…
Приказываю роте Данильченко следовать за мной. Проскакиваем переезд, развилку дорог, проходим около восьмисот метров вперед, сходим с шоссе вправо и развертываемся в боевой порядок. Как же нам повезло! Подразделения оказались на артиллерийском полигоне противника, изрытом бессчетным количеством позиций для орудий разных калибров и укрытиями для их тягачей. Ну просто случай! Мы заняли те, что нам подошло по размерам.
А в это время вражеская колонна, ни о чем не подозревая, продолжала двигаться на север по шоссе. За ней no-прежнему наблюдал взвод лейтенанта Тужикова. За лесом уже поднялось над горизонтом солнце. Видимость улучшилась. Время, прошедшее с момента занятия «Шерманами» позиций до появления головного фашистского танка, показалось нам вечностью… Наконец, на повороте шоссейной дороги мы увидели голову неприятельской колонны. Танки шли на сокращенных дистанциях. Очень хорошо! При внезапной их остановке, которая неминуема, когда они попадут под наш огонь, походный порядок противника «спрессуется», и тогда командиры орудий «Эмча» не промахнутся. Мной отдан строжайший приказ не открывать огня до тех пор, пока не прозвучит выстрел пушки моего танка, и все танки молчат. Терпеливо жду момента, когда вся колонна окажется в поле нашего зрения. Командир орудия моего танка гвардии старший сержант Анатолий Ромашкин непрерывно держит на прицеле головную неприятельскую машину. За хвостовыми немецкими танками неотступно «смотрят» стволы пушек «Шерманов» взвода Тужикова. Все танки противника распределены и взяты на мушку. «Еще немного, еще секунда», – сдерживаю сам себя. И вот все вражеские танки как на ладони. Командую: «Огонь!» Воздух разорвало семнадцать выстрелов, прозвучавших как один. Головная машина сразу загорелась. Замер на месте и танк в хвосте остановившейся колонны. Попав под неожиданный массированный огонь, гитлеровцы заметались. Некоторые танки стали разворачиваться прямо на дороге, чтобы подставить под наши выстрелы более толстую лобовую броню. Те, кому удалось это сделать, открыли ответный огонь, которым был подбит один «Шерман». В живых в нем остались командир орудия гвардии сержант Петросян и механик-водитель гвардии старший сержант Рузов. Вдвоем они продолжали вести огонь с места, не позволяя врагу зайти во фланг батальона. Сопротивление немцев было недолгим, и минут через пятнадцать все было кончено. Шоссе полыхало яркими кострами. Горели вражеские танки, автомашины, топливозаправщики. Небо заволокло дымом. В результате боя были уничтожены двадцать один танк и двенадцать бронетранспортеров противника.
«Шермана» стали выходить из занятых ими укрытий, чтобы продолжить движение к Веспрему. Вдруг из леса прозвучал резкий пушечный выстрел, и левофланговую машину роты гвардии старшего лейтенанта Ионова толкнуло в сторону, и она, накренившись на правый борт, остановилась. Четыре члена экипажа были тяжело ранены. Коренастый крепыш механик-водитель гвардии сержант Иван Лобанов бросился на помощь товарищам. Перевязал их и, вытащив через аварийный люк, уложил под танком. На какую-то долю секунды его взгляд задержался на опушке рощи. По ней, ломая молодой кустарник, медленно полз к дороге «Артштурм». Лобанов быстро возвратился в танк, зарядил орудие бронебойным снарядом, сев на место наводчика, поймал в перекрестие прицела вражескую самоходку. Снаряд прошил борт бронемашины, и ее моторное отделение объяло пламя. Один за другим из самоходки начали выскакивать гитлеровцы. Лобанов, не теряя времени, схватил автомат, выскочил из машины и, прикрывшись корпусом «Эмча», расстрелял немецких танкистов. Надо отметить, что в моменты передышки и на переформировании танкисты батальона всегда отрабатывали взаимозаменяемость членов экипажа. В этой ситуации механику-водителю пригодились навыки обращения с танковым оружием, которые впоследствии были вознаграждены командованием батальона.
В архиве ЦАМО (ф. 6 гв. ТА, оп. 367293, д. 2, л. 52; д. 4, л. 16; ф. 240, оп. 16400, д. 4. лл. 84–85) хранится документ об этом коротком, весьма результативном бое:
«На станции Хаймашкер танкисты захватили железнодорожный эшелон с боеприпасами, два склада с горючим, артиллерийскую мастерскую и в ней 14 исправных орудий, четыре «Пантеры», стоявших на железнодорожных платформах.
Батальон подбил и сжег 29 танков и самоходок противника, захватил 20 и уничтожил 10 автомашин, истребил около 250 вражеских солдат и офицеров».
Примерно через полчаса подразделения батальона подошли к Веспрему. То, что мы увидели на ближних подступах к городу, было достойно удивления. По обе стороны шоссе на тщательно оборудованных позициях стояли восемь «Пантер», которые на наш огонь не ответили и были расстреляны с короткой дистанции. Захваченный вскоре пленный рассказал, что немецкие солдаты и офицеры были настолько потрясены и подавлены расстрелом танковой колонны, что, когда наши подразделения, поднимая тучи пыли, на полном ходу подошли к хорошо оборудованному оборонительному рубежу, экипажи «Пантер» побросали свои машины и вместе с пехотой в панике разбежались.
Незащищенный Веспрем лежал перед нами, но мы не решились соваться в город, имея по два-три снаряда и по сотне патронов к пулемету на танк – весь боезапас был израсходован за сутки боя. Да и горючее было на исходе. Примерно через час нас догнали главные силы 46-й гвардейской танковой бригады. Заправив топливные баки и загрузив боеприпасы, мы двинулись дальше, оставив Веспрем правее. Брали этот город 23 марта 22-я гвардейская танковая и 6-я мотострелковая бригады 5-го гвардейского танкового корпуса…
Тридцать лет спустя мне удалось побывать на озере Балатон и в этом прекрасном венгерском городе. Походил по его узким, извилистым гористым улочкам и воочию убедился, что мое решение не идти в город в то далекое мартовское утро сорок пятого года было абсолютно правильным. В сложных условиях большого города «Шермана» стали бы легкой добычей неприятельских фаустпатронников…
